- Оставим этот разговор. Мне хотелось бы узнать еще кое-что.
Я свернулся калачиком, сжав живот и делая большие глотки свежего
воздуха.
- Могу порассказать вам многое. Однако мне все равно нечего терять,
если вы собираетесь отправить меня за борт. Поэтому я предпочел бы или не
говорить ничего, или подождать, пока Амброзиус назначит за мои сведения
свою цену. Вон ваш корабль, слепые, что ли? Больше я не буду говорить. Мне
плохо.
- Да ты, я гляжу, уж точно не из пугливых. Ага, вот и корабль. Хорошо
виден. Учитывая твое положение, возьмем тебя на борт. Скажу одну вещь. Мне
понравилось, как ты рассказывал о своем друге. Это звучало правдиво.
Значит, ты умеешь быть верным, да? Быть верным Камлаку или Вортигерну у
тебя нет оснований. Мог бы ты засвидетельствовать свою верность
Амброзиусу?
- Сначала погляжу на него, потом скажу.
От удара кулаком я растянулся на дне лодки.
- Принц ты или еще кто - соблюдай приличия, говоря о нем. Немало
людей почитают его за своего короля.
Я встал, меня тошнило. Откуда-то рядом донесся тихий окрик, через
секунду мы уже качались в тени корабля.
- Мне достаточно, что он человек, - сказал я.
Корабль был небольшой, но вместительный, с низкой осадкой. Он стоял в
ночном море без огней. Его мачта покачивалась на фоне бегущих по черному
небу облаков. Судно было оснащено как одно из многих торговых, заходивших
в Маридунум в мореходный сезон, однако выглядело оно покрепче, да и
ходовые качества, наверное, были получше.
Маррик откликнулся на голос. Сверху бросили канат, Ханно поймал его и
закрепил.
- Давай пошевеливайся. Можешь лазить или нет?
Кое-как в шатающейся лодке я поднялся на ноги. Канат намок и скользил
в руках. Сверху настойчиво торопили:
- Побыстрее же. Хорошо, если вообще сможем отплыть при такой погоде.
- Наверх, наверх. Черт бы тебя побрал. - Маррик снизу подтолкнул
меня. Этого-то и не хватило. Руки разжались, и я упал обратно в лодку,
ударившись о борт. Я беспомощно растянулся поперек лодки, и меня опять
начало тошнить. Мне было совершенно наплевать на божью стезю и ожидавшие
меня королевства. Ударьте ножом или киньте за борт - только бы стало
легче. Я перевесился через борт как груда мокрых тряпок. Меня рвало.
Последующие события запомнились плохо. Стояла несусветная ругань.
Ханно настойчиво советовал Маррику смириться с потерей и кинуть меня за
борт. Тем не менее я был в целости поднят на борт. Меня проволокли вниз и
бросили на тряпки. Рядом поставили ведро и пустили струю свежего воздуха.
Путешествие заняло, по-моему, четыре дня. Погода была, конечно,
скверная, но вскоре мы оставили ее позади. Корабль быстро устремился
вперед. Весь путь я провел в трюме на тряпках у открытого проема, не в
силах поднять головы. Самые сильные приступы морской болезни прошли, но я
по-прежнему не мог шевельнуться. Слава богу, что меня никто не тревожил.
Один раз ко мне спускался Маррик. Встреча запомнилась плохо, как во
сне. Он перелез через сваленную в кучу старую якорную цепь и встал рядом,
наклонился, рассматривая меня.
- Подумать только, - сказал он, покачав головой. - А мы-то думали,
что нам с тобой повезло. Надо было с самого начала бросить тебя за борт.
Меньше беспокойства. По-моему, тебе нечего нам больше сказать.
Я не ответил.
Он издал тихое странное хрюканье, походившее на смех, и вышел.
Измученный, я заснул. Когда проснулся, обнаружил, что с меня сняли мокрую
одежду и завернули в сухие одеяла. У изголовья стоял кувшин с водой и
лежал ломоть ячменного хлеба.
Есть я совершенно не мог. На закате в один из дней вдали показался
Дикий берег. Мы бросили якорь в спокойных водах Морбихана, который люди
еще называют Малым морем.
* КНИГА ВТОРАЯ. СОКОЛ *
1
Первое, что я помню после тяжелого изнуряющего сна, - это пробуждение
от раздававшихся прямо над моей головой голосов.
- Ладно, пусть так, если ты веришь ему. Но ты действительно думаешь,
что даже внебрачный принц может быть в таких одеждах? Все промокшее, нет
даже позолоченной пряжки на поясе, а взгляни на его туфли. Я согласен с
тобой, что плащ хороший, но он изношен. Более вероятна первая история: он
просто раб, сбежавший от своего хозяина и прихвативший его вещи.
Это был голос Ханно, разговаривали на британском. К счастью я лежал
спиной к ним, свернувшись под грудой одеял. Поэтому мне было нетрудно
делать вид, что я сплю. Я не шевелился и даже старался не дышать.
- Нет, это в самом деле внебрачный принц; я видел его в городе. И
узнал бы его раньше, если бы была возможность его рассмотреть.
А это говорил Маррик.
- В любом случае вряд ли имеет значение, кем он был, раб или побочный
принц, но он посвящен в дела дворца, и Амброзиус захочет его послушать. А
он сообразительный парень. Да, да, он именно тот, за кого он себя выдает.
Судя по его разговору, не скажешь, что он воспитывался на кухонных
задворках.
- Да, но... - От изменившегося голоса Ханно у меня натянулась кожа на
костях. Я замер.
- Да, но что?
Проныра еще больше понизил свой голос:
- Может быть, заставить его сначала нам все выложить... Я хочу
сказать, что давай-ка прикинем, как это сделать. Все, что он нам сообщил о
намерениях короля Камлака... Если мы сами заполучим все эти сведения и
сообщим о них, то нас ждут туго набитые кошельки, согласен?
В ответ Маррик проворчал:
- А когда он попадет на берег и проболтается кому-нибудь? Дойдет до
Амброзиуса. Мимо него никогда ничего не проходит.
- Ты что, простачком прикидываешься? - последовал язвительный вопрос.
Мне оставалось одно - не шевелиться. Лопатки впились в натянутую на
спине кожу.
- Да не такой уж я простак. Соображаю, куда ты клонишь. Но не
представляю, что это возможно.
- Никто в Маридунуме не знает, куда он ушел, - заговорил Ханно
быстрым и нетерпеливым шепотом. - Что касается тех, кто видел его при
посадке на судно, то они подумают, что мы увезли его с собой. На самом же
деле мы сейчас заберем его с собой, а по дороге в город...
Я услышал, что Ханно судорожно проглотил слюну.
- Еще до выхода в море я говорил тебе: бессмысленно тратиться на его
проезд, - продолжал Ханно. Затем раздался резкий голос Маррика:
- Если мы собирались от него избавиться, то, конечно, было бы лучше
вообще не тратить деньги на его провоз. Но пораскинь немножко мозгами: мы
получим деньги в любом случае и, может быть, приличный куш сверх того.
- Как это ты себе представляешь?
- Ну, если у парнишки есть что сказать, то Амброзиус оплатит его
провоз, можешь не сомневаться. Затем, если окажется, что мальчик побочный
принц, а я в этом не сомневаюсь, то и тут мы получим сверху. Сыновья или
внуки королей - из них всегда можно извлечь пользу, и кому, как не
Амброзиусу, об этом знать.
- Амброзиус должен знать, что невыгодно держать парня в качестве
заложника, - пробурчал угрюмо Ханно.
- А если он все-таки не пригодится Амброзиусу, то мы оставим его у
себя, продадим и поделим выручку. Вот давай так и сделаем. Живой он еще
чего-то стоит, мертвый - ничего, и тогда плакали бы наши денежки,
потраченные на его провоз.
Я почувствовал довольно-таки жесткие тычки Ханно ногой.
- На данный момент он вообще ничего не стоит. Таких дохлых я еще ни
разу не видел. У него, должно быть, девчачий желудок. Вы думаете, что он
способен передвигаться?
- Сейчас посмотрим, - сказал Маррик и потряс меня. - Послушай,
парень, подымайся.
Я застонал и медленно перевернулся, показав им, как и предполагал,
свое несчастное бледное лицо.
- Что это? Мы на месте? - спросил я на уэльском.
- Да, мы на месте. Давай-ка вставай, мы собираемся на берег.
Я застонал опять, но на сей раз сильнее и схватился за живот.
- О боже. Нет, оставьте меня.
- Черпак морской воды, - предложил Ханно.
Маррик выпрямился.
- Время прижимает. - Он опять заговорил на британском. - Судя по
всему, нам придется его нести.
- Нет, нам придется оставить его: мы должны идти прямо к графу. Не
забывай, что вечером встреча. Он уже знает, что судно пришвартовалось, и
рассчитывает увидеть нас перед своим отъездом. Нам лучше прямо сообщить
ему, иначе могут быть неприятности. Парнишку мы оставим пока здесь.
Закроем его и скажем, кто останется охранять, чтоб не спускал с него глаз.
А назад мы сможем вернуться еще до полуночи.
- Сможем, думаешь? - угрюмо спросил Ханно.
- У меня есть то, что не будет ждать.
- Амброзиус тоже не будет ждать. Поэтому, если хочешь получить
деньги, тебе лучше пойти. Разгрузка судна наполовину уже закончена. Кто
останется охранять?
Ханно сказал что-то, но скрип тяжелой двери, закрывшейся за ними, и
глухой стук задвигаемых засовов заглушили ответ. Слышно было, как в засовы
вставляют клинья. Затем звук их голосов и шагов затерялся в шуме
разгрузки. Работа шла полным ходом; скрип воротов, крики людей, скрежет
разматывающихся тросов, глухой звук от перетаскиваемых на пристань тяжелых
грузов.
Я откинул одеяла и сел. После того, как прекратилась эта ужасная
качка, я опять почувствовал себя нормально - даже хорошо. Ощущения
какой-то легкости и очищения вызывали во мне необычное состояние: я
почувствовал себя здоровым и полным сил. Я встал на колени и оглядел себя.
На пристани горели фонари, свет их проникал через маленький
квадратный бортовой иллюминатор. Я увидел кувшин с широким горлом и
большой кусок ячменного хлеба. Откупорив кувшин, осторожно попробовал
воду. Отдавало плесенью, известняком, но пить можно было, от воды у меня
пропал металлический привкус во рту. Хлеб был как кремень, но я держал его
в воде до тех пор, пока он не стал разламываться на кусочки. Затем я
поднялся и подтянулся к окошку.
Для этого мне пришлось добраться до подоконника, подтянуться на
руках, опереться ногой на выступ одной из распорок перегородки. Я и ранее
предполагал, что моя тюрьма находится на носу судна, а сейчас убедился в
этом. Судно было пришвартовано к каменной пристани, где на столбах висела
пара фонарей, при свете которых около двадцати воинов сгружали тюки и
полные упаковочные клети. Дальше за пристанью выстроился ряд капитальных
сооружений - вероятно склады.
Создавалось впечатление, будто товары отправляли еще куда-то. У
фонарных столбов ожидали повозки с привязанными мулами. Воины были в форме
и вооружены. За разгрузкой наблюдал офицер. Судно стояло среди других
кораблей и близко к пристани, где находились сходни. Носовой канат
располагался от перил до пристани прямо над моей головой. Между мною и
берегом было примерно пятнадцать футов. Канат убегал вниз в спокойную
темень ночи, дальше шла густая темнота складских сооружений. Но я решил,
что мне придется подождать, пока не закончится разгрузка, а повозки и с
ними, вероятно, воины не уйдут. У меня еще оставалась надежда на побег,
учитывая, что на борту будет всего лишь один часовой и, возможно, на
пристани уберут фонари.
Конечно, я должен бежать. Если останусь здесь, то моя безопасность
будет зависеть единственно от доброй воли Маррика, а это в свою очередь -
от исхода его разговора с Амброзиусом. А если по каким-то причинам Маррик
не вернется сюда, а вместо него придет Ханно...
Кроме того, я хотел есть. Вода и та отвратительная каша из
размоченного хлеба привели соки в моем ужасно пустом желудке в кипение.
Сама мысль, что придется еще ждать два или три часа, пока кто-то вернется,
казалась мне невыносимой, даже если исключить страх перед тем, что могло
