Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Русская фантастика - А&Б Стругацкие Весь текст 281.47 Kb

Хромая судьба

Предыдущая страница Следующая страница
1 2  3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 25
     Я уже,  оказывается,  и  забыл  совсем,  что  началась  эта  тетрадка
тридцатого марта, почти ровно одиннадцать лет назад. Я писал тогда повесть
"Железная семья" - о современных, мирных, так сказать, танкистах. Писалась
она трудно, кровью и сукровицей она писалась,  эта  повесть.  Помнится,  я
несколько раз выезжал в части по командировкам, правое  ухо  отморозил,  и
все равно толку никакого не получилось. Повесть отклонили.  Спасибо,  хоть
аванс не отобрали.
     Я листал страницы с однообразными записями:
     2.04. сдел. 5 стр. вечером 2 стр. всего 135 стр.
     3.04. сдел. 4 стр. вечер. 1 стр. всего 140...
     Это  у   меня   верный   признак:   если   никаких   записей,   кроме
статистических, не ведется, значит, работа идет либо очень хорошо, либо на
пропасть. Впрочем, 7.04 странная запись: "Писал жалобу в правительствующий
Сенат". А 3.05: "ничто так не взрослит, как предательство".
     А вот и этот день, когда начал я придумывать современные сказки.
     21 мая 72 года.  "История  про  новосела-рабочего.  У  него  работают
циклевщик, грузчик, водопроводчик, все кандидаты наук. И все застревают  в
квартире. Циклевщик защемил палец в паркете,  грузчика  задвинули  шкафом,
водопроводчик хлебнул вместо спирта  эликсиру  и  стал  невидимым.  И  еще
домовой. И строитель, замурованный  в  вентиляционной  шахте.  И  приходит
Катя".
     Это еще не "Современные сказки", до "Современных сказок"  было  тогда
еще далеко. Справиться мне с этим сюжетом так и не  удалось,  и  сейчас  я
даже не помню: какой новосел? Почему домовой? Что за эликсир?
     Или вот еще сюжет того времени.
     28.10.72. "Человек (фокусник), которого все принимали за пришельца из
космоса". В те поры все вокруг словно словно бы  с  ума  сошли  по  поводу
летающих  тарелок.  Только  об  этом  и  разговоров:  братья  по   разуму,
баальбекская веранда, тассильские рисунки. И вот  тогда  мне  придумалось:
живет себе человек, ни о чем  таком  не  думает,  по  профессии  фокусник,
причем фокусник очень хороший. И замечает он вдруг некоторое беспокоящее к
себе внимание. Соседи по лестничной площадке странно с  ним  заговаривают,
участковый заходит, интересуется реквизитом и  туманно  рассуждает  насчет
закона сохранения энергии. "Это  исчезающее  яйцо,  -  говорит  он,  -  не
согласуется у вас, гражданин, с  современными  представлениями  о  законах
сохранения". Наконец, вызывают его в отдел кадров, а там у кадровика сидит
какой-то гражданин, вроде бы даже знакомый, но с одним глазом. И  кадровик
принимается моего  героя  расспрашивать,  сколько  церквей  в  его  родном
Забубенске, да кому там памятник стоит на главной площади, да не помнит ли
он, сколько на фасаде горсовета окон. А герой, разумеется, ничего этого не
помнит, и атмосфера подозрительности все сгущается, и  вот  уже  заводятся
вокруг него разговоры  о  принудительном  медосмотре...  Чем  должна  была
кончиться вся эта история, я придумать так и не сумел: охладел.  И  теперь
очень жалко мне, что охладел.
     Второго ноября записано: "не работал, страдаю брюхом", а  третьего  -
короткая запись: "вполсвиста".
     С теплой грустью листал я свой рабочий дневник страницу за страницей.
     "Человек - это душонка, обремененная трупом. Эпиктет".
     "Против кого дружите?"
     "Ректальная литература".
     "Только те науки распространяют  свет,  кои  способствуют  выполнению
начальственных предписаний. Салтыков-Щедрин".
     "Гнал спирт из ногтей алкоголика".
     А это опять для современных сказок:
     "Кот Элегант. Пес по фамилии Верный, он же Верка. Мальчик-вундеркинд,
почитывает "Кубические формы" Ю.Манина, очкарик; когда моет посуду,  любит
петь Высоцкого. Двенадцать лет в восьмеричной системе исчисления. Цитирует
труды  Иллича-Свитыча.  Кот  по  утрам,  вернувшись  со  спевки,   стирает
перчатки. Пса учат за едой не сопеть, не чавкать и  пользоваться  ножом  и
вилкой. Он демонстративно уходит из-за стола и  шумно,  с  обидой,  грызет
кость   под   крыльцом.   Кот   Элегант   о    каком-то    госте:    "Этот
Петровский-Зеликович совершенно похож  на  бульдога  Рамзеса,  которому  я
нынешней весной в кровь изодрал морду за хамское приставание".
     Еще фразы:
     "Путал сентименталов с симменталами".
     "Мария Павловна за Островским шубу шестнадцать лет носила,  я  у  нее
перекупила, стала чистить - три воши нашла, одна  старая,  еще  по-аглицки
говорит..."
     Я запихал оставшиеся папки и бумаги в шкафчик и перебрался  за  стол.
Это находит на меня иногда: беру старые свои рукописи или старые дневники,
и начинает мне казаться, что вот это все и  есть  моя  настоящая  жизнь  -
исчерканные листочки, чертежи какие-то, на которых я  изображал,  кто  где
стоит и куда смотрит, обрывки фраз, заявки на сценарии, черновики писем  в
инстанции, детальнейше разработанные планы произведений,  которые  никогда
не будут созданы, и  однообразно  сухие:  "сделано  5  стр.  вечер.  сдел.
3 стр."  А  жены,  дети,  комиссии,  семинары,   командировки,   осетринка
по-московски, друзья-трепачи и друзья-молчуны - все это сон, фата-моргана,
мираж в сухой пустыне, то ли было это у меня, то ли нет.
     И вот сюжет хороший. Точной  даты  почему-то  нет,  начало  семьдесят
третьего года.
     ...Курортный городишко в горах. И недалеко от города пещера. И в  ней
- кап-кап-кап - падает в каменное углубление живая вода. За год набирается
всего одна пробирка. Только пять человек в мире знают об  этом.  Пока  они
пьют эту воду (по наперстку в год), они бессмертны. Но случайно узнает  об
этом шестой. А живой воды хватает только на пятерых. А шестой этот -  брат
пятого и школьный друг четвертого. А третий, женщина Катя, жарко  влюблена
в  четвертого  и  ненавидит  за  подлость  второго.  Клубочек.  А  шестой,
вдобавок, великий альтруист и ни себя не считает достойным бессмертия,  ни
остальных пятерых...
     Помнится, я не написал эту повесть  потому,  что  запутался.  Слишком
сложной получилась система отношений, она перестала помещаться  у  меня  в
воображении. А получиться могло бы очень остро:  и  слежка  за  шестым,  и
угрозы, и покушения, и все на этакой философско-психологической  закваске,
и превращался в конце мой альтруист-пацифист в такого  лютого  зверя,  что
любо-дорого смотреть, и ведь все от принципов своих,  все  от  возвышенных
своих намерений.
     В ту минуту, когда я читал  наброски  по  этому  сюжету,  раздался  в
передней звонок. Я даже вздрогнул,  но  тут  же  мною  овладело  радостное
предчувствие. Теряя и подхватывая на ходу тапочки, я устремился в переднюю
и  открыл  дверь.  Так  и  есть,  явилась  она,  волшебница  моя   добрая,
долгожданная, румяная с  метели,  запорошенная  снегом.  Клавочка.  Вошла,
блестя зубками, поздоровалась и прямо направилась на кухню, а я уже бежал,
теряя тапочки, за паспортом, и получилось мне сто девяносто  шесть  рублей
прописью и одиннадцать копеек цифрами из литконсультации  за  рецензии  на
бездарный ихний самотек. Как всегда, вернул я Клавочке рубль, как  всегда,
она сперва отказывалась, а потом, как всегда, приняла с благодарностью, и,
как всегда, провожая ее, я сказал ей: "Приходите, Клавочка, почаще", а она
ответила: "А вы пишите побольше".
     Кроме денег, оставила Клавочка на кухонном столе длинный, пестрый  от
наклеек и марок, с красно-бело-синим бордюром авиапочты конверт. Писали из
Японии. "Господину  Феликсу  Александровичу  Сорокину".  Я  взял  ножницы,
срезал край конверта и извлек два листка тонкой рисовой бумаги. Писал  мне
некто Рю Таками, и писал по-русски.
     "Токио, 25 декабря 1981 года.  Многоуважаемый  господин  Ф.А.Сорокин!
Если вы помните меня, мы познакомились весной 1975 года в Москве. Я был  в
японской делегации писателей, вы сидели рядом и любезно подарили мне  вашу
книгу  "Современные  сказки".  Книга  очень  мне  понравилась   сразу.   Я
неоднократно  обращал  в  наше  издательство  "Хаякава"  и  журнал  "Эс-Эф
Магадзин", но наши издатели консервативны. Однако теперь  благодаря  тому,
что ваша книга пользуется успехом в США, наконец наше  издательство  стали
обращать внимание на вашу книгу и по-видимому иметь намерение издать  вашу
книгу. Это значит, что наша издательская культура  находится  под  сильным
влиянием американской и это - наша действительность. А как бы ни то  было,
то новое направление в нашем издательском мире так радостно и для  вас,  и
для меня. По плану моей работы я кончаю  перевод  вашей  книги  в  феврале
будущего года. Но к сожалению я не понимаю некоторых слов и выражений  (вы
найдете их в приложении). Я хотел бы просить вас помощь. В началах  каждой
сказки процитированы фразы из произведения разных  писателей.  Если  ничто
вам не помешает, прошу вас сообщить мне,  в  каких  названиях  и  в  каких
местах в них я смогу найти их. Я хочу познакомить вас и вашу  литературную
деятельность с нашими читателями как можно подробнее,  но  к  сожалению  у
меня теперь совсем нет последних новостей о них. Я был бы очень рад,  если
вы сообщили мне теперешнее положение вашей работы и жизни и  послали  ваши
фотографии. И я желаю читать статьи и критики о вашей литературе и узнать,
где (в каких журналах, газетах и книгах) я смогу найти их. Мне хотелось бы
просить вас оказать мне многие помощи,  которые  я  просил  выше.  Заранее
благодарю вас за помощь. С искренним уважением (подпись иероглифами)".
     Я прочитал это письмо дважды и через некоторое время поймал  себя  на
том, что благосклонно улыбаюсь, подкручивая себе усы обеими руками. Честно
говоря, я совершенно не помнил этого японца и тем  не  менее  испытывал  к
нему сейчас чувство живейшей симпатии и даже, пожалуй, благодарности.  Вот
и до Японии добрались мои сказки. Так  сказать,  Боку-но,  отогиба-наси-ва
ниппон-маде-мо ятто итада-кимасьта...
     Разнообразные чувства обуревали меня -  вплоть  до  восхищения  самим
собою. И в волнах этих чувств я без труда различал ледяную струю жестокого
злорадства.  Я  снова  вспоминал  иронические   улыбочки   и   недоуменные
риторические  вопросы  в  критических  обзорах,  и  пьяные   подначки,   и
грубовато-дружественные: "Ты что же  это,  старик,  а?  Совсем  уже,  а?".
Теперь это, конечно, дела прошлые, но я, оказывается, ничего не  забыл.  И
никого не забыл. А еще тут же вспомнилось мне,  что  когда  выступаю  я  в
домах культуры или на предприятиях, так если  меня  в  зале  кто-нибудь  и
знает, то не как автора "Товарищей офицеров" и уж, конечно, не как  автора
многочисленных  моих  армейских   очерков,   а   именно   как   сочинителя
"Современных сказок". И  неоднократно  мне  даже  присылали  записки:  "Не
родственник ли вы Сорокина, написавшего "Современные сказки"?"
     Я вспомнил о втором  листке  из  конверта  и,  развернув,  бегло  его
проглядел. Сначала недоумения Рю Таками позабавили меня, но  не  прошло  и
несколько минут, как  я  понял,  что  ничего  особенно  забавного  мне  не
предстоит.
     А предстоит мне объяснить, да еще в письменном виде, да  еще  японцу,
что означают такие, например, выражения: "хватить шилом  патоки",  "цвести
как майская роза", "иметь  попсовый  вид",  "полные  штаны  удовольствия",
"начистить ряшку", и "залить зенки"... Но все это было еще полбеды,  и  не
так уж, в конце концов, трудно  было  объяснить  японцу,  что  "банан"  на
жаргоне школьников означает "двойку как отметку,  в  скобках,  оценку",  а
"забойный"   означает   всего-навсего    "сногсшибательный"    в    смысле
"великолепный". А вот как быть с выражением "фиг тебе"?  Во-первых,  фигу,
она же дуля, она же кукиш, надлежало самым решительным образом  отмежевать
от плодов фигового дерева, дабы не подумал Таками, что  слова  "фиг  тебе"
означают "подношу тебе в подарок спелую, сладкую фигу". А во-вторых, фига,
она же дуля, она же кукиш, означает для  японца  нечто  иное,  нежели  для
европейца или, по крайней мере, для русского. Этой  несложной  фигурой  из
трех  пальцев  в  Японии  когда-то  пользовались  уличные  дамы,   выражая
Предыдущая страница Следующая страница
1 2  3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 25
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама