Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Василий Аксенов Весь текст 811.47 Kb

Остров Крым

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 3 4 5 6 7 8 9  10 11 12 13 14 15 16 ... 70
ведомства сами были либо героями киких-либо "телег",  либо  сочинителями,  а
часто  и  тем  и  другим  одновременно.  То  и  дело  кто-нибудь  становился
"невыездным" на год -- на два -- на три, но сели за это время не  опускался,
не  спивался,  не  "выпадал  в  осадок",  в  конце концов его снова начинали
посылать сначала в соц-, а потом и в капстраны. Так что  иначе,  как  словом
"дела", об атом и не подумаешь, да и думать не стоит. Мысль об Андрее в этот
момент  Татьяну  не  посетила. Они подарила Веруле всю парфюмерию, которая у
нее оказалась в сумке, и рассказала о белом костюме, который вроде вот и  не
глядится  здесь,  в Москве, а между тем куплен в феодосийском "Мюр-Мерилизе"
за 600 тичей, и там-то он глядится, любой западный человек с первого взгляда
понимает, где такая штука  куплена.  Тут  до  нее  в  закуток  стало  иногда
долетать  ее  собственное  имя.  "Лунину  не видели? " "Говорят, Таня Лунина
здесь", "Сергей Палыч спрашивал -- не здесь ли товарищ Лунина? " Она поняла,
что нужно побыстрее смыться.
     -- Какая странная жизнь, -- вздохнула прыщеватая лупоглазенькая Веруля,
-- Ведь здесь за такой костюм и двадцатника не дадут, а  джинсовка  идет  за
двести. Сколько стоит, Танька, в Крыму джинсовый сарафан с кофточкой?
     -- Тридцать  пять  тичей, -- с полной осведомленностью сказала Татьяна.
-- А на "сейле" можно и за двадцать.
     -- Ах, как странно, как странно... -- прошептала Веруля. Тут прошел  по
близкому  коридору какой-то массовый топот, голоса, стук дверей, и сразу все
затихло: началось собрание. Татьяна тогда быстро расцеловала  погруженную  в
размышления  Верулю,  выскочила  в  коридор,  прошлепала  вниз  по лестнице,
распахнула двери в переулок и увидела напротив зеленую "Волгу"  и  за  рулем
истомившегося  ожиданием  супруга.  "Ну,  ничего  не поделаешь", -- подумала
тогда она и направилась к машине. Наличие "телеги" и секретном отделе как бы
приблизило к ней мужа и в предстоящем совокуплении уже не виделось ей ничего
противоестественного.
     И все-таки опять сорвались у "супруга" сокровенные планы. Какие-то злые
силы держали его сегодня за конец на вечном  взводе.  Эдакие  сверхнагрузки,
перегрузки  не  всякий  и  выдержит без соответствующей подготовки. Едва они
подъехали к своему кооперативу на бетонных лапах -- "чертог любви", так  его
застенчиво  называл в тайниках души бывший десятиборец, -- как тут же у него
сердце екнуло: у подъезда стоял  "рафик"  с  надписью  "телевидение",  а  на
крыльце  валандались  фрайера из программы "Время" -- явно по Танькину душу.
Оказалось, некому сегодня показаться на экране: из  всех  спорткомментаторов
одна  Лунина  в  городе.  А  если бы самолет опоздал, тогда как бы обошлось?
Тогда как-нибудь обошлись бы, а  вот  сейчас  никак  не  обойдемся.  Логика,
ничего не скажешь. Что же это за жизнь такая пошла, законный супруг законной
супруге  целый  день  не  может  вправить.  Какой-то скос в жизни, не полный
порядок.
     Даже Татьяна немного разозлилась, и, разозливщись, тут же  поняла,  что
это  уже  московская  злость  и  что  она  уже окончательно вернулась в свой
настоящий мир, а Андрей Лучников снова-- в который уже раз - уплыл  в  иные,
не  вполне  реальные  пространства,  куда вслед за ним уплыли и Коктебель, и
Феодосия, и весь Крым, и весь Западный мир.
     Тем не менее она появилась в этот вечер  на  экранах  на  обычном  фоне
Лужников  какая-то  невероятная  и даже идеологически не вполне выдержанная.
Она читала дурацкие спортивные новости, а миллионам мужиков по  всей  стране
качалось,  что  она  вещает  откровения  Эроса. Супруг ее имел ее на ковре у
телевизора. Он так все-таки умело сконцентрировался, что теперь  доводил  ее
до  изнеможения. Он был влюблен и каждую ее жилочку и весьма изощрен в своем
желании до каждой жилочки добраться. Надо сказать,  что  он  никогда  ее  не
ревновал: хочешь романтики, ешь на здоровье, трахаешься на стороне, ну и это
не беда, лишь бы мне тоже обламывалось.


III. Жуемотина
     Виталий  Гангут ранее, еще год назад, находя в себе какие-либо малейшие
признаки старения, очень  расстраивался,  а  теперь  вот  как-то  пообвыкся:
признаки,  дескать,  как  признаки  --  ну, волосок седой полез, ну, хруст в
суставах, ну, что-то там иногда с мочевым пузырем случается, против биологии
не очень-то возразишь. Призванная на помощь верная  спутница  жизни,  ирония
весьма  выручала.  Как же иначе прикажете встречать все эти дела, как же тут
обойдешься без иронии? Веселое тело кружилось и пело, хорошее  тело  чего-то
хотело,  теперь  постарело  чудесное  тело и скоро уж тело отправят на мыло.
Так, кокетничая с собой, совсем еще не старый, со  средней  позиции,  Гангут
встречал признаки старения.
     И вдруг обнаружился новый, обескураживающий. Вдруг Гангут открыл в себе
новую  тягу.  Карты  на  стол,  джентльмены,  он  обнаружил,  что теперь его
постоянно тянет вернуться домой до 9-ти часов  вечера.  Вернуться  до  9-ти,
заварить  чаю  и  включить  программу  "Время" -- вот она, старость, вот он,
близкий распад души.
     Я, брошенный всеми в этой затхлой квартире, слегка зибрюшенный и совсем
заброшенный господин Гангут наедине  с  телевизором,  наедине  с  чудовищным
аппаратом  товарища  Ланина.  "Вахта  ударного  года".  Сводка  идиотической
цифири.  Четыре  миллиона  зерновых  --  это  много  или  мало?   Всесоюзная
читательская  конференция.  Все  аплодируют.  Мрачные  уравновешенные  лица.
Вручение ордена Волгоградской области. Старики в орденах.  Внесение  знамен.
Бульдозеры.  Опять "Вахта ударного года". Ширится борьба за права человека в
странах  капитала.  Порабощенная  волосатая   молодежь   избивает   полицию.
Израильская  военщина  издевается  над арабской деревенщиной. Снова - к нам!
Мирно играют арфистки, экая благодать, стабильность,  ордена,  мирные  дети,
тюльпаны...  экая  жуемотина... Гангут по старой диссидентской привычке вяло
иронизировал, но на самом-то деле  размагничивался  в  пропагандном  трансе,
размягчался,  как  будто  ему почесывали темя, и сам, конечно, сознавал, что
размагничивается, но отдавался, распадался, ибо  день  за  днем  все  больше
жаждал  этих  ежевечерних  размягчений.  Прокатившись по кризисным перекатам
западной  действительности,  поскользив  по  мягкой   благодати   советского
искусства, программа "Время" приближалась к самому гангутовскому любимому, к
спортивным  событиям. Где-то он вычитал, что современный телезритель, хотя и
следит за спортивными  событиями,  размягчившись  в  кресле,  тем  не  менее
все-таки  является как бы их участником, и в организме его без всяких усилий
в эти моменты происходят спортивные оздоровляющие изменения. Вздор, конечно,
но приятный вздор. "О спортивных событиях расскажет ниш комментатор... "  Их
было семь или восемь, и Гангут относился к ним чуть ли не как к своей семье,
нечто вроде "родственничков" из романа Брэдбери. Для каждого комментатора он
придумал  прозвище  и  не  без  удовольствия  пытался  угадать,  кто сегодня
появится  на  экране:  "Педант"   или   "Комсомолочка",   "Дворяночка"   или
"Агит-Слон",  "Засоня",  "Лягушка",  "Синенький"...  Оказалось,  сегодня  на
экране редкая  гостья  --  "Сексапилочка"  Татьяна  Лунина.  Вот  именно  ее
появление  и тряхнуло Гангута, именно Лунина с ее поблескивающими глазами на
загорелом лице, в ее сногсшибательной по скромности и шику белой куртке  как
бы  сказала  в  тот вечер Гангуту прямо в лицо: ты. Виталька, расползающийся
мешок дерьма, выключайся и катись на свалочку, спекся.
     Они когда-то были знакомы. Когда-то  даже  что-то  наклевывалось  между
ними.  Когда-то  пружинистыми  шагами  входил  на корт... Там Таня подрезала
подачи. Когда-то  показывал  в  Доме  кино  отбитый  в  мучительных  боях  с
бюрократией  фильм... Там в первом ряду сидела Татьяна. Когда-то заваливался
в  веселую  компанию  или  в  ресторан,  задавал  шороху...  Там  иной   раз
встречалась  Лунина.  Они  обменивались  случайными  взглядами,  иной  раз и
пустяковыми репликами, но каждый такой взгляд и  реплика  как  бы  говорили:
"Да-да,  у  нас с вами может получиться, да-да, и почему же нет, конечно, не
сейчас, не подходящий момент, но почему бы не  завтра,  не  послезавтра,  не
через   год...   "   Потом   однажды   на   подпольной   выставке,   вернее,
подкрышно-чердачной выставке художника-авангардиста  он  встретил  Лунину  с
Лучниковым, заморским своим другом, крымским богачом, каждый приезд которого
в  Москву  поднимал  самумы  на  чердаках и в подвалах: он привозил джазовые
пластинки, альбомы, журналы, джинсы и обувь для наших нищих ребят, устраивал
пьянки, колесил по Москве, таща за собой, вечный шлейф девок,  собутыльников
и  стукачей,  потом  улетал  по  какому-нибудь  умопомрачительному маршруту,
скажем, в Буэнос-Айрес, и вдруг возвращался из  какого-нибудь  обыкновенного
Стокгольма,  но для москвича ведь и Стокгольм и Буэнос-Айрес в принципе одно
и то же, одна мечта.  Тогда  на  том  чердачном  балу  не  нужно  было  быть
психологом,  чтобы  с  первого  взгляда  на Андрея и Татьяну понять-- роман,
романище, электрическое напряжение, оба под высоковольтным током счастья.  А
у Гангута как раз по приказу Комитета смыли фильм, на который потрачено было
два года: как раз вызывали его на промывку мозгов и Союз, как раз не пустили
на  фестиваль в Канн, зарезали очередной сценарий, и жена его тогдашняя Дина
устроила безобразную сцену из-за  денег,  которые  якобы  пропиваются  в  то
время,  как  семья  якобы  голодает,  шумела  из-за  частых  отлучек,  т. е.
"откровенного борделя под видом творческих восторгов". Словом,  неподходящий
был  момент  у  Гангута  для  созерцания  чужого  счастья.  Вместе с другими
горемыками он предпочел насосаться гадкого вина,  изрыгать  антисоветчину  и
валяться по углам.
     Впрочем,  чудное  было время. Хоть и душили нас эти падлы, а время было
чудесное. Где теперь это время? Где теперь тот авангардист?  Где  две  трети
тогдашних  гостей?  Все  отвалили  за  бугор.  Израиль,  Париж,  Нью-Йорк...
Телефонная книжка -- почти ненужный хлам. "Ленинград, я еще не хочу умирать,
у меня телефонов твоих номера... ", а в Питере звонить уже почти некому. Как
они проходят, эти проклятые,  так  называемые  годы,  какие  гнусные  мелкие
изменения  накапливаются  в  жизни  в отсутствии крупных изменений. Кошмарен
счет лет. Ужасно присутствие смерти. Дик и бессмертный быт.
     Виталий Гангут рывком выскочил из продавленного  кресла  и  вперился  в
цветное  изображение  Татьяны  Луниной.  У  нее  такой вид, какой был тогда.
Неужели наши девки еще могут быть  такими?  Неужели  мы  еще  живы?  Неужели
Остров Крым еще плавает в Черном море?
     "Сборная  юниоров  на соревнованиях в Крыму победила местных атлетов по
всем видам программы. Особенного успеха добились... "
     Что она говорит? Почему я не  женился  на  ней?  Она  не  дала  бы  мне
опуститься, так постареть, так гнусно заколачивать деньгу на "Научпопе". Она
ведь  не  Динка,  не Катька, не прочие мои идиотки, она -- вот она... Где же
Андрюшка? Сколько лет мы не виделись с этим рыжим?  В  прошлом  году  или  в
позапрошлом  мы  ехали вместе с юга на моей развалюхе и ругались всю дорогу.
Как безумные, мы только о политике тогда и бубнили: о диссидентах, о КГБ,  о
герантократии, о Чехословакии, о западных леваках, о национальной психологии
русских,  о  вонючем  мессианстве,  об  идиотской его теории Общей Судьбы...
Именно тогда Лучников сказал Гангуту, что он, его друзья и  газета  "Курьер"
борются  за  воссоединение  Крыма  с  Россией, а тот взорвался и обозвал его
мазохистом, идиотом, самоубийцей, вырожденцем с расщепленной  психологией  и
"рехом жоржовым".
     -- Вы,  сволочи  буржуазные,  с  жиру беситесь, невропаты проклятые, вы
хотите опозорить наше поколение, убить до срока нашу  надежду,  как  и  ваши
отцы, золотопогонная падаль, прожрали в кабаках всю Россию и сбежали! -- так
орал  Гангут,  пока  его  "Волга",  грохоча  треснувшим коленвалом, катила к
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 3 4 5 6 7 8 9  10 11 12 13 14 15 16 ... 70
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама