Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#13| Storm King
Demon's Souls |#11| Мaneater part 2
Demon's Souls |#10| Мaneater (part 1)
Demon's Souls |#9| Heart of surprises

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Василий Аксенов Весь текст 313.71 Kb

Звездный билет

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 12 13 14 15 16 17 18  19 20 21 22 23 24 25 ... 27
в  программу.  Выступает  Осипова,   потом   Штрекель,   Павлов,   Иваненко,
Буркалло... Встает шеф.
     --  Сейчас  выступит  с  докладом  младший  научный сотрудник института
Виктор Яковлевич Денисов. Регламент -- 30 минут.
     Я на трибуне. Прикован к  трибуне  всем  на  обозрение.  Всегда  боялся
трибун.  Даже  в  студенческой  группе,  когда  подходила моя очередь делать
политинформации, я заикался и ощущал провал в памяти. А сейчас я на  трибуне
в  большом  зале.  На  меня  смотрят греки со стен и с потолка. В президиуме
переговариваются. Непроницаемое лицо  бывшего  друга  Бори.  Нервная  улыбка
Табидзе.  В середине зала возле проектора кивает головой Лида. Дюла Шимоди и
Вера Стрельцова, уважаемые иностранные гости, весело глядят на меня.  Илюшка
в дверях поднимает над головой сжатые ладони. В Голицыне волнуются родители.
Шурочка все-таки опоздала. В Эстонии ничего не знает Димка. И все они глядят
на  меня. Я на трибуне. Я читаю свой доклад, не понимая его смысла. Я мог бы
произнести его наизусть, как стихотворение "Поздняя осень. Грачи улетели". Я
знаю, в каких местах надо повысить голос и где секунду помолчать я делаю все
это автоматически. Гаснет свет. Световой указкой я комментирую диапозитивы и
схемы. Приносят обезьян. Я показываю Красавицу-бис и Маргариту, рассказываю,
как они вели себя а камере, читаю сравнительные результаты анализов и т.  д.
Вдруг  я  страшно  оживляюсь  и  начинаю  крутиться на трибуне. Бессмысленно
улыбаюсь. Вижу стол президиума и лицо шефа.  Он  подмигивает  мне  и  прячет
улыбку,  наклоняя  голову.  Дубль-ве что-то пишет. Все. Я кончаю доклад, а в
запасе еще пять минут. Мне нужно поклониться и уйти. Зал уже загудел. Илюшка
показывает мне большой палец и накрывает его ладонью. Табидзе  кивает,  Лида
кивает,  Дюла  и Вера тоже кивают. Греки вроде тоже кивают. Очертя голову, я
наклоняюсь к микрофону:
     -- Товарищи! Я знаю, что моя работа противоречит многим солидным трудам
и, может быть, даже ранит чье-то самолюбие. Но я считаю,  и  думаю,  что  со
мной согласятся все, что во имя нового мы должны научиться приносить жертвы.
Новое  -- это риск. Ну и что? Если мы не будем рисковать, что будет с делом,
которым мы занимаемся? Наше дело не терпит топтания на месте, и наш институт
-- это не фабрика диссертаций. (Это уже слишком.) Новое  все  равно  пробьет
себе дорогу. Так во всем. Возьмите футбол. (С ума я сошел.) Когда-то система
"дубль-ве" считалась прогрессивной, но сейчас она устарела.
     В  зале  хохот. Смеются аспиранты на балконе. Илюшка держится за живот,
Лида уткнулась в колени, Табидзе закатывается.
     Шеф разъяренно гремит звонком.
     -- Новое победит! -- говорю я, чувствуя, что  погиб,  и  схожу  в  зал.
Идиот, последний идиот, ради дешевой остроты погубил свою работу!
     После  меня  выступает  Табидзе, и объявляется перерыв. В перерыве я не
обедаю, а брожу по коридору и без конца стреляю сигаретки. Аспиранты хлопают
меня по спине.
     -- Молодец! Здорово ты его! Будет помнить. Не те сейчас времена,  чтобы
так давить.
     --  Не те, это точно, -- вяло говорю я и опять куда-то иду. Передо мной
вырастает шеф.
     -- Идите-ка со мной, -- говорит он и идет в свой кабинет. -- Что это за
мальчишество? Что это за пижонство? Тоже мне трибун! Что вы берете на  себя?
Виталий Витальевич -- ученый с мировым именем...
     --  Подождите,  Андрей  Иванович,  --  говорю  я  нагло (мне уже нечего
терять). -- Я вас спрашиваю как коммуниста: прав  я  или  нет?  Разве  можно
допустить,   чтобы  наша  наука  превратилась  в  тихую  заводь,  где  будут
размножаться дипломированные караси?
     И шеф вдруг смеется и кладет руку мне на плечо.
     -- Чудак ты, Витя. Вообразил  себя  Аникой-воином.  Ту-ру-ру  --  трубы
трубят.  Против  меня  целое  войско, а я один, зато храбрый. Погибаю, но не
сдаюсь. Ладно. Ты сделал свой доклад -- и все. Зачем  этот  жалкий  пафос  в
конце?  Ты  как  будто  принял  вызов  на участие в грязной анонимной дуэли.
Зачем? Твой доклад сказал сам за себя.
     Шеф ходит по кабинету.
     -- А в общем, я рад. Четыре  года  назад  я  смотрел  на  тебя  и  тебе
подобных  со  смутным  чувством.  Я  не  понимал вас. Чего они хотят? Только
гаерничать и во всем сомневаться? Теперь я, кажется, вижу, чего вы хотите. В
общем-то того же, чего хочу и я.
     В коридоре слышен звонок. Начинаются прения по докладам. Шеф говорит:
     -- А я сначала не понял,  отчего  такой  хохот.  Потом  мне  объяснили.
Дубль-ве.  Все-таки  это  возмутительно.  Интересно,  как  меня  называют  в
институте.
     -- Вас так и называют -- "шеф", -- говорю я,  --  а  иногда  "батя",  а
иногда "слон". По-разному...
     -- Ладно, пошли, -- усмехается он, -- Я первый выступаю в прениях.


 * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Колхозники *


Глава одиннадцатая

     Я  КОЛХОЗНИК.  Нет,  вы  подумайте  только:  я  стал колхозником, самым
настоящим! В конторе мне начисляют трудодни. Алик и  Юрка  тоже  колхозники.
Если  бы год назад нам сказали, что мы станем колхозниками, мы бы, наверное,
тронулись. В "центре" ребята ругаются: "Эй ты, деревня!", "Серяк",  "Красный
лапоть" и так далее. Я был "мальчиком из центра", а теперь я колхозник.
     Я вспоминаю то время, когда наша компания стала распадаться. Юрка бурно
прогрессировал  в  баскетболе.  Алька каждый вечер торчал у Феликса Анохина,
где читали стишки. Галка кривлялась в драмкружке, а я остался  один  и  стал
"мальчиком  из  центра".  Потом  мы  снова  сплотились во время экзаменов. А
теперь я колхозник, "серяк", "красный  лапоть",  как  говорят  эти  подонки.
Много они понимают!
     Честно говоря, я вовсе не ликую, что я сейчас колхозник- рыбак. Не могу
сказать,  что  сбылась моя голубая мечта. Моя мечта. Что это такое? Я сам не
знаю. Мама мечтала, чтобы я стал врачом. Папа почему-то твердил, что  с  нас
хватит  врачей,  пусть  Дима  будет  адвокатом. Традиционные интеллигентские
мечты. Чтоб я да стал адвокатом?! И разве мечта -- это выбор профессии?
     Надо попробовать по порядку. Первую ночь после приезда в этот колхоз мы
ночевали в палатке, а утром явились в правление. Председатель был толстый  и
добродушный  дядька, эстонец. Мы подметили в нем одну особенность, По-русски
он говорил прилично, но какими-то газетными  фразами.  Видно,  учил  язык  в
основном  по газетам. Я подумал, что если все эстонцы говорят здесь на таком
языке, мне придется туго. Прямо скажу, я  не  особенно  понимаю  этот  язык.
Русских  в колхозе не меньше, чем эстонцев. Колхоз огромный. Он простирается
километров на двадцать по побережью и  объединяет  в  себе  три  или  четыре
поселка. Промышляют в основном рыбой, овощами и молоком.
     Нам  дали  койки  в  общежитии  для рыбаков. Зачислили нас матросами на
сейнеры, но  оказалось,  что  наши  сейнеры  еще  не  пришли  в  колхоз.  Их
арендовали совсем недавно. Кроме этих новых сейнеров, в колхозе было еще два
старых  и штук пятнадцать мотоботов, но там экипажи были уже укомплектованы.
Два дня мы болтались просто так, а потом нас стали использовать.

     МЕНЯ НАПРАВИЛИ НА СТРОЙКУ. Не правда ли, громко звучит? Меня  направили
на   строительство   здания   для  фермы  черно-бурых  лисиц.  Колхоз  решил
поднажиться на лисицах, и я должен был строить ферму.
     В бригаде были русские и эстонцы. Бригадир, типичный эстонец в  типично
эстонской  шапке,  показал  мне,  что делать, и я стал это делать. Я подавал
кирпичи на ленту  транспортера.  Сложнейший  трудовой  процесс!  Берешь  два
кирпича, кладешь их на ленту, снова берешь два кирпича и опять кладешь их на
ленту.  Кирпичи  торжественно  плывут  вверх  и там превращаются в стену. Мы
строим ферму для лисиц. Берешь два кирпича, кладешь  на  ленту.  Берешь  два
кирпича,  кладешь  на  ленту.  Придумали  же  люди  эту дьявольскую штуку --
ленточный транспортер. Он не ждет. Берешь два кирпича, кладешь их на  ленту.
Берешь  два  кирпича,  кладешь  их  на  ленту. Внизу кирпичей становится все
меньше, а стена чуть повыше. Для вас, лисички. Для вас, дамочки. Берешь  два
кирпича, кладешь на ленту. Берешь два кирпича, кладешь на ленту.
     Неподалеку  какой-то  детина  вяло ковыряет ломом старую стену. Ее надо
снести, чтобы очистить место. Детина осторожен, боится падающих обломков.
     После перекура я попросил бригадира поменять нас местами с тем детиной.
Он предупредил, что это очень трудно -- ломать такие стены, но я сказал:
     -- Ничего, это по мне.
     Детина, видимо, очень доволен. Он берет два  кирпича  и  кладет  их  на
ленту,  берет  еще пару и кладет на ленту. И я доволен. Я бью ломом в старую
стену, чертовски крепкую стену. Молочу по кирпичам и между ними,  Раз,  раз,
два  и  три!  Р-раз!  Я бью в стену, стоя на месте и с разбега, как в своего
векового  врага.  Я  остервенел  и  бью,  бью,  бью.  С  грохотом  падает  и
рассыпается  огромный кусок стены. Подходит бригадир. Он не понимает, что со
мной.
     А я бью ломом в старую стену, которая никому не нужна.
     Бью ломом в старую стену!
     Бью ломом!
     Бью!
     Может быть, вот оно -- бить ломом в старые стены? В те стены, в которых
нет никакого смысла? Бить, бить и вставать над их прахом?  Лом  на  плечо  и
дальше,  искать  по всему миру старые стены, могучие и трухлявые и никому не
нужные? Лупить по ним изо всех  сил?  Это  не  то,  что  класть  кирпичи  на
бесконечную ленту.
     Весело в прахе и пыли с ломом шагать на плече.
     Расчищать те места на земле, где стоят забытые старые стены.
     К  концу рабочего дня я сломал всю стену до основания. Я стоял на груде
битого кирпича и курил. Рядом в сумерках белела новая стена. Я подумал,  что
завтра  будет  веселее класть кирпичи на ленту. Сам не понимаю, почему, но я
так подумал.

     НАКОНЕЦ ПРИШЛИ  СЕЙНЕРЫ.  Нас  освободили  от  подсобных  работ,  и  мы
помчались на третий причал. На причале уже околачивалось много народу. Здесь
был  председатель  колхоза,  его  заместитель  и  старший  капитан колхозной
флотилии старикашка Кууль. Незнакомые нам здоровенные ребята уже бродили  по
палубам  сейнеров, На причале вертелись девчонкии в комбинезонах. Две-три из
них определенно заслуживали внимания. Я сказал об этом  Юрке  и  Алику.  Они
согласились,  но  посмотрели  на  меня  как-то  странно. Чудаки, неужели они
думают, что я всю жизнь буду сохнуть по Галке? Я ведь не Пьеро какой-нибудь,
я человек вполне современный.
     Галдеж на причале стоял страшный. Мы присели на ящике немного в стороне
от публики, закурили и стали посматривать.  Море  было  веселое.  Бугристое,
холмистое,  местами  черное,  местами  зеленое.  Все  было  в движении: тучи
двигались в Финляндию, сейнеры покачивались в маслянистой  воде,  на  мачтах
текли флаги, недалеко от берега шкодничала орда чаек, старикашка Кууль бегал
от  сейнера  к  сейнеру  и  махал  руками,  девчонки то сбивались в кучу, то
разбегались в разные стороны. В общем, было весело.
     Мне  стало  так  весело,  как  не  было  весело  уже  давно.  Я   очень
обрадовался,  потому  что, когда мне весело, я обо всем забываю и не думаю о
том, что еще будет когда-то.
     Алик прочитал стихи Маяковского:

     Идут, посвистывая,
     отчаянные из отчаянных.
     Сзади тюрьма,
     Впереди -- ни рубля...
     Арабы, французы, испанцы и датчане
     Лезли по трапам
     Коломбова корабля.

     Все-таки это очень здорово -- к месту и не к месту вспоминать стихи.  Я
обязательно буду теперь запоминать как можно больше стихов.
     Юрка сказал: -- Хорошо бы нам попасть на одну коробочку.
     Так он и сказал: "коробочку". Старый морской волк Ю. Попов.
     Мне  стало  совсем  весело,  когда  я  вдруг  увидел железного товарища
Баулина. Он был в синем заграничном плаще, в  фуражке  с  крабом.  Не  знаю,
почему мне стало еще веселее, когда я его увидел. Вообще-то я не очень люблю
таких, как он, железных товарищей. Я сказал ребятам:
     -- Смотрите, сам адмирал Баулин. Юрка закричал:
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 12 13 14 15 16 17 18  19 20 21 22 23 24 25 ... 27
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама