безумная эпоха дискретной физики, теория просачивания, подпространство!..
Честная Радуга! Все эти нуль-проблемы! Безусому мальчишке, тонконогому
лаборанту на каждый плюгавый эксперимент нужны тысячи мегаватт,
уникальнейшее оборудование, которое на Радуге не создашь и которое, между
прочим, выходит после эксперимента из строя... Вот вы привезли сотню
ульмотронов. Спасибо вам. Но нужно-то их шесть сотен! И энергия...
Энергия! Откуда я ее возьму? Вы же не привезли нам энергию! Более того,
вам самим нужна энергия. Мы с Канэко обращаемся к Машине: "Дай нам
оптимальную стратегию!" Она, бедняга, только руками разводит...
Дверь распахнулась, и стремительно вошел невысокий, очень изящный и
красиво одетый мужчина. В гладко зачесанных черных волосах его торчали
какие-то репьи, неподвижное лицо выражало холодное, сдержанное бешенство.
- Легок на помине... - начал директор, простирая к нему руку.
- Прошу отставки, - звонким металлическим голосом сказал вошедший. -
Я считаю, что не способен более работать с людьми, и поэтому прошу
отставки. Извините, пожалуйста. - Он коротко поклонился звездолетчикам. -
Канэко - план-энергетик Радуги. Бывший план-энергетик.
Горбовский торопливо заскреб ногами по скользкому полу, стараясь
подняться и поклониться одновременно. Бокал с соком он при этом поднял над
головой и стал похож на пьяного гостя в Триклинии у Лукулла.
- Честная Радуга! - сказал директор озабоченно. - Что еще стряслось?
- Полчаса назад Симеон Галкин и Александра Постышева тайно
подключились к зональной энергостанции и взяли всю энергию на двое суток
вперед. - По лицу Канэко прошла судорога. - Машина рассчитана на честных
людей. Мне неизвестна подпрограмма, учитывающая существование Галкина и
Постышевой. Факт сам по себе недопустимый, хотя, к сожалению, и не новый
для нас. Возможно, я справился бы с ними сам. Но я не дзюдотэ и не
акробат. И я работаю не в детском саду. Я не могу допустить, чтобы мне
устраивали ловушки... Они замаскировали подключение в густом кустарнике за
оврагом, а поперек тропинки натянули проволоку. Они прекрасно знали, что я
должен был бежать, чтобы предотвратить огромную утечку... - Он вдруг
замолчал и принялся нервно вытаскивать репьи из волос.
- Где Постышева? - спросил директор, наливаясь венозной кровью.
Горбовский сел прямо и с некоторым испугом поджал ноги. На лице Марка
был написан живой интерес к происходящему.
- Постышева сейчас будет здесь, - ответил Канэко. - Я уверен, что
именно она является инициатором этого безобразия. Я вызвал ее сюда от
вашего имени.
Матвей подтянул к себе микрофон всеобщего оповещения и негромко
пробасил:
- Внимание, Радуга! Говорит директор. Инцидент с утечкой энергии мне
известен. Инцидент разбирается.
Он встал, боком подобрался к Канэко, положил руку ему на плечо и
как-то виновато проговорил:
- Ну что делать, дружище... Я же тебе говорил: Радуга сошла с ума.
Терпи, дружище!.. Я тоже терплю. А Постышеву я сейчас взгрею. Она у меня
не обрадуется, вот увидишь...
- Я понимаю, - сказал Канэко. - Прошу извинить меня: я был взбешен. С
вашего разрешения я отправлюсь на космодром. Самое, пожалуй, неприятное
дело сегодня - выдача ульмотронов. Вы знаете, пришел десантник с грузом
ульмотронов.
- Да, - сказал директор с чувством. - Я знаю. Вот. - Он уставил
квадратный подбородок на звездолетчиков. - Настоятельно рекомендую - мои
друзья. Командир "Тариэля" Леонид Андреевич Горбовский и его штурман Марк
Валькенштейн.
- Рад, - сказал Канэко, наклонив голову с репьями.
Марк и Горбовский тоже наклонили головы.
- Постараюсь свести повреждения корабля к минимуму, - сказал Канэко
без улыбки, повернулся и пошел к двери.
Горбовский с беспокойством посмотрел ему вслед.
Дверь перед Канэко отворилась, и он вежливо шагнул в сторону, уступая
дорогу. В дверях стояла давешняя брюнетка в белой курточке с оторванными
пуговицами. Горбовский заметил, что шорты ее были прожжены сбоку, а левая
рука испачкана копотью. Рядом с нею изящный и подтянутый Канэко казался
пришельцем из далекого будущего.
- Извините, пожалуйста, - сказала брюнетка бархатным голоском. -
Разрешите войти. Вы меня вызывали, Матвей Сергеевич?
Канэко, отвернув лицо, обошел ее стороной и скрылся за дверью. Матвей
вернулся в кресло, сел и уперся руками в подлокотники. Лицо его вновь
посинело.
- Ты что думаешь, Постышева, - едва слышно начал он, - я не знаю, чьи
это затеи?..
На экране появился розовощекий юноша в кокетливо сдвинутом набок
беретике.
- Простите, Матвей Сергеевич, - весело улыбаясь, сказал он. - Я хотел
напомнить, что два комплекта ульмотронов наши.
- В порядке очереди, Карл, - буркнул Матвей.
- В порядке очереди мы первые, - сообщил юноша.
- Значит, вы получите первыми. - Матвей все время смотрел на
Постышеву, сохраняя вид свирепый и неприступный.
- Простите еще раз, Матвей Сергеевич, но нас очень беспокоит
поведение группы Форстера. Я видел, что они уже выслали на космодром свой
грузовик...
- Не беспокойтесь, Карл, - сказал Матвей. Он не удержался и расплылся
в улыбке. - Ты только полюбуйся, Леонид! Пришел и ябедничает! Кто? Гофман!
На кого? На учителя своего - Форстера! Ступайте, ступайте, Карл! Никто не
получит вне очереди!
- Спасибо, Матвей Сергеевич, - сказал Гофман. - Мы с Маляевым очень
на вас рассчитываем.
- Он с Маляевым! - сказал директор, поднимая глаза к потолку.
Экран погас и через мгновение вспыхнул снова. Пожилой угрюмый человек
в темных очках с какими-то приспособлениями на оправе прогудел недовольно:
- Матвей, я хотел бы уточнить относительно ульмотронов...
- Ульмотроны в порядке очереди, - сказал Матвей.
Брюнетка томно вздохнула, зорко поглядела на Марка и с покорным видом
присела на край кресла.
- Нам полагается вне очереди, - сказал человек в очках.
- Значит, вы получите вне очереди, - сказал Матвей. - Существует
очередь внеочередников, и ты там восьмым...
Брюнетка, грациозно изогнувшись, принялась рассматривать дырку на
шортах, затем, послюнив палец, стерла сажу с локтя.
- Одну минуточку, Постышева, - сказал Матвей и наклонился к
микрофону. - Внимание, Радуга! Говорит директор. Распределение
ульмотронов, прибывших на звездолете "Тариэль", будет производиться по
спискам, утвержденным в Совете, и никаких исключений делаться не будет.
Так вот, Постышева... Вызвал я тебя для того, чтобы сказать, что ты мне
надоела. Я был мягок... Да, да, я был терпелив. Я сносил все. Ты не можешь
упрекнуть меня в жестокости. Но честная Радуга! Есть же предел всему!
Одним словом, передай Галкину, что я отстранил тебя от работы и с первым
же звездолетом отправляю тебя на Землю.
Огромные прекрасные глаза Постышевой немедленно наполнились слезами.
Марк скорбно покачал головой, Горбовский пригорюнился. Директор, выпятив
челюсть, смотрел на Постышеву.
- И поздно теперь плакать, Александра, - сказал он. - Плакать надо
было раньше. Вместе с нами.
В кабинет вошла хорошенькая женщина в плиссированной юбке и легкой
кофточке. Она была подстрижена под мальчика, русая челка падала ей на
глаза.
- Хэлло! - сказала она, приветливо улыбаясь. - Матвей, я не помешала
вам? О! - она заметила Постышеву. - Что такое? Мы плачем? - она обняла
Постышеву за плечи и прижала ее голову к груди. - Матвей, это вы? Как не
стыдно! Вероятно, вы были грубы. Иногда вы бываете невыносимы!
Директор пошевелил усами.
- Доброе утро, Джина, - сказал он. - Отпустите Постышеву, она
наказана. Она тяжко оскорбила Канэко, и она украла энергию...
- Какой вздор! - воскликнула Джина. - Успокойся, девочка! Какие
слова: "украла", "оскорбила", "энергия"! У кого она украла энергию? Ведь
не у Детского же! Не все ли равно, кто из физиков тратит энергию - Аля
Постышева или этот ужасный Ламондуа!
Директор величественно поднялся.
- Леонид, Марк, - сказал он. - Это Джина Пикбридж, старший биолог
Радуги. Джина, это Леонид Горбовский и Марк Валькенштейн, звездолетчики.
Звездолетчики встали.
- Хэлло, - сказала Джина. - Нет, я не хочу с вами знакомиться...
Почему вы - двое здоровых, красивых мужчин - так равнодушны? Как вы можете
сидеть и смотреть на плачущую девочку?
- Мы не равнодушны! - запротестовал Марк. Горбовский с изумлением
посмотрел на него. - Мы как раз хотели вмешаться...
- Так вмешивайтесь же! Вмешивайтесь! - сказала Джина.
- Ну знаете, товарищи! - загремел директор. - Мне это совсем не
нравится! Постышева, вы свободны. Идите, идите... В чем дело, Джина?
Отпустите Постышеву и изложите ваше дело... Ну, вот видите, она вам всю
кофту заревела. Постышева, идите, я вам сказал!
Постышева встала и, закрыв лицо ладонями, вышла. Марк вопросительно
посмотрел на Джину.
- Ну, разумеется, - сказала она.
Марк одернул куртку, строго посмотрел на Матвея, поклонился джине и
тоже вышел. Матвей расслабленно махнул рукой.
- Отрекусь, - сказал он. - Никакой дисциплины. Вы понимаете, что вы
делаете, Джина?
- Понимаю, - сказала Джина, подходя к столу. - Вся ваша физика и вся
ваша энергия не стоят одной Алиной слезинки.
- Скажите это Ламондуа. Или Пагаве. Или Форстеру. Или, к примеру,
Канэко. А что касается слезинок, то у каждого свое оружие. И хватит об
этом, с вашего позволения! Я вас слушаю.
- Да, хватит, - сказала Джина. - Я знаю, что вы столь же упрямы,
сколь и добры. А следовательно, упрямы бесконечно. Матвей, мне нужны люди.
Нет-нет... - Она подняла маленькую ладонь. - Дело предстоит очень
рискованное и интересное. Мне стоит только поманить пальцем, и половина
физиков сбежит от своих зловещих руководителей.
- Если поманите вы, - сказал Матвей, - то сбегут и сами
руководители...
- Благодарю вас, но я имею в виду охоту на кальмаров. Мне нужно
двадцать человек, чтобы отогнать кальмаров от берега Пушкина.
Матвей вздохнул.
- Чем вам не понравились кальмары? - сказал он. - У меня нет людей.
- Хотя бы десять человек. Кальмары систематически грабят рыбозаводы.
Чем у вас сейчас заняты испытатели?
Матвей оживился.
- Да, верно! - сказал он. - Габа! Где у меня сейчас Габа? Ага,
помню... Все в порядке, Джина, у вас будут десять человек.
- Вот и хорошо. Я знала, что вы добры. Я пойду завтракать, и пусть
они меня найдут. До свиданья, милый Леонид. Если захотите принять участие,
мы будем только рады.
- Уф!.. - сказал Матвей, когда дверь закрылась. - Прелестная женщина,
но работать я предпочитаю все-таки с Ламондуа... Но каков твой Марк!
Горбовский самодовольно ухмыльнулся и налил себе еще соку. Он снова
блаженно вытянулся в кресле и, молвив тихонько: "Можно?" - включил
проигрыватель. Директор тоже откинулся на спинку кресла.
- Да! - мечтательно произнес он. - А помнишь, Леонид, - Слепое Пятно,
Станислав Пишта кричит на весь эфир... Да, кстати! Ты знаешь...
- Матвей Сергеевич, - сказал голос из репродуктора. - Сообщение со
"Стрелы".
- Читай, - сказал Матвей, наклоняясь вперед.
- "Выхожу на деритринитацию. Следующая связь через сорок часов. Все
благополучно. _А_н_т_о_н". Связь неважная, Матвей Сергеевич: магнитная
буря...
- Спасибо, - сказал Матвей. Он озабоченно обернулся к Горбовскому. -
Между прочим, Леонид, что ты знаешь о Камилле?
- Что он никогда не снимает шлема, - сказал Горбовский. - Я его
однажды прямо об этом спросил, когда мы купались. И он мне прямо ответил.
