- Не спи, - сказал он.
- Угу, - пробормотала она.
- Тебе хорошо?
- Угу.
- А если за ухо?
- Угу... Отстань, больно.
- Слушай, а нельзя здесь пожить недельку?
- Можно.
- А где?
- Я спать хочу. Дай поспать бедной пьяной женщине.
Он замолчал и лежал не шевелясь. Она уже спала. Так я и сделаю,
подумал он. Здесь будет хорошо, тихо. Только не вечером. Не станет же он
пьянствовать каждый вечер, ему же лечиться надо... Пожить здесь денька три
- четыре... пять-шесть.. и меньше пить, совсем не пить, и поработать...
давно я не работал... Чтобы начать работать, надо хорошенько заскучать,
чтобы ничего больше не хотелось... Он вздрогнул, задремывая. Насчет
Ирмы... Насчет Ирмы я напишу Роц-Тусову, вот что я сделаю. Не струсил бы
Роц-Тусов, трус он. Должен мне девятьсот крон... Когда речь заходит о
господине Президенте, все это не имеет значения, все мы становимся
трусами. Почему мы все-таки трусы? Чего мы, собственно, боимся? Перемен мы
боимся. Нельзя будет пойти в писательский кабак и пропустить рюмку
очищенной... швейцар не будет кланяться... и вообще швейцара не будет,
самого сделают швейцаром. Плохо, если на рудники... это действительно
плохо... Но это же редко, времена не те... смягчение нравов. Сто раз я об
этом думал и сто раз обнаруживал, что бояться в общем-то нечего, а все
равно боюсь. Потому что тупая сила, подумал он. Это страшная штука, когда
против тебя тупая, свиная со щетиной сила, неуязвимая ни для логики,
неуязвимая ни для эмоций... И Дианы не будет...
Он задремал и снова проснулся, потому что под открытым окном громко
разговаривали и ржали, как животные. Затрещали кусты.
- Не могу я их сажать, - сказал пьяный голос полицмейстера. - Нет
такого закона...
- Будет, - сказал голос Росшепера. - Я депутат или нет?
- А такой закон есть, чтобы под городом - рассадник заразы? - рявкнул
бургомистр.
- Будет, - упрямо сказал Росшепер.
- Они не заразные, - пробормотал фальцетом директор гимназии. - Я
имею ввиду, что в медицинском отношении...
- Эй, гимназия, - сказал Росшепер, - расстегнуться не забудь.
- А такой закон есть, чтобы честных людей разоряли? - рявкнул
бургомистр. - Чтоб разоряли, есть такой закон?
- Будет, я тебе говорю! - сказал Росшепер. - Я депутат или нет?
"Чем бы их садануть?" - подумал Виктор.
- Росшепер! - сказал полицмейстер. - Я тебе друг? Я тебя, подлеца,
выбирал, я тебя, подлеца, на руках носил. А теперь они шляются, заразы по
городу. Ничего не могу. Закона нет, понимаешь?
- Будет, - сказал Росшепер. - Я тебе говорю, будет. В связи с
заражением атмосферы...
- Нравственной! - вставил директор гимназии. - Нравственной и
моральной.
- Что?.. В связи, говорю, с отравлением атмосферы и по причине
недостаточности обрыбления прилежащих водоемов... заразу ликвидировать и
учредить в отдаленной местности. Годится?
- Дай, я тебя поцелую, - сказал полицмейстер.
- Молодец, - сказал бургомистр. - Голова. Дай я тебя тоже...
- Ерунда, - сказал Росшепер. - Раз плюнуть... Споем? Нет, не желаю.
Пошли еще по маленькой.
- Правильно. По маленькой - и домой.
Снова затрещали кусты, Росшепер сказал уже где-то в отдалении: "Эй,
гимназия, застегнуться забыл!" и под окном стало тихо. Виктор снова
задремал и просмотрел какой-то незначительный сон, а потом раздался
телефонный звонок.
- Да, - сказала Диана хрипло. - Да, это я... - Она откашлялась. -
Ничего, ничего, я слушаю... Все хорошо, он был по-моему доволен...
Она разговаривала, перевалившись через Виктора, и он вдруг
почувствовал, как напряглось ее тело.
- Странно, - сказала она. - Хорошо, я сейчас посмотрю... Да...
Хорошо, я ему скажу.
Она положила трубку, перелезла через Виктора и зажгла ночник.
- Что случилось? - спросил Виктор сонно.
- Ничего. Спи, я сейчас вернусь.
Сквозь прижмуренные веки он смотрел, как она собирает разбросанное
белье, и лицо у нее было такое серьезное, что он встревожился. Она быстро
оделась, и вышла, на ходу одергивая белое платье. Росшеперу плохо, подумал
он, прислушиваясь. Допился, старый мерин. В огромном здании было тихо и он
отчетливо слышал шаги Дианы в коридоре, но она шла не направо, к
апартаментам Росшепера, как он ожидал, а налево. Потом скрипнула дверь и
шаги стихли. Он п вернулся набок и попробовал снова заснуть, но сна не
было он понял, что ждет Диану и что ему не заснуть, пока она не придет.
Тогда он сел и закурил. Желвак на затылке принялся пульсировать, и он
поморщился. Диана не возвращалась. Почему-то он вспомнил желтолицего
плясуна с орлиным профилем. Он-то здесь при чем? - подумал Виктор. Артист,
который играет другого артиста, который играет третьего... А, вот в чем
дело: он вышел как раз оттуда, слева, куда ушла Диана. Дошел до лестничной
площадки и превратился в пижона. Сначала играл светского льва, потом стал
играть разболтанного хлыща... Виктор снова прислушался. На редкость тихо,
все спят... храпит кто-то... Потом снова скрипнула дверь, и послышались
приближающиеся шаги. Диана вошла, лицо ее по прежнему было серьезно.
Ничего не кончилось, происшествие продолжается. Диана подошла к телефону и
набрала номер.
- Его нет, - сказала она. - Нет-нет, он ушел... Я тоже... Ничего,
ничего, что вы... Спокойной ночи.
Она положила трубку, постояла немного, смотря в темноту за окном,
затем села на кровать рядом с Виктором. В руке у нее был цилиндрический
фонарик. Виктор закурил сигарету и подал ей. Она молча курила, о чем-то
напряженно думая, а потом спросила:
- Ты когда заснул?
- Не знаю, трудно сказать.
- Но уже после меня?
- Да.
Она повернула к нему лицо.
- Ты ничего не слышал? Какого-нибудь скандала, драки...
- Нет, - сказал Виктор. - По-моему, все было очень мирно. Сначала они
пели, потом Росшепер с компанией мочился у нас под окнами, потом я
заснул... Они уже собирались разъезжаться.
Она бросила сигарету за окно и поднялась.
- Одевайся, - сказала она.
Виктор усмехнулся и протянул руку за трусами. Слушаюсь и повинуюсь,
подумал он. Хорошая вещь - повиновение. Только не надо ни о чем
спрашивать. Он спросил:
- Пойдем или поедем?
- Что?... Сначала пойдем, а там видно будет.
- Кто-нибудь пропал?
- Кажется.
- Росшепер?
Он вдруг поймал на себе ее взгляд. Она смотрела на него с сожалением.
Она уже немного раскаивалась, что позвала его. Она спрашивала себя: а кто
он, собственно, такой, чтобы брать его с собой?
- Я готов, - сказал он.
Она все еще сомневалась, задумчиво играя фонариком.
- Ну, ладно... тогда пошли. - Она не двигалась с места.
- Может быть, отломать у стула ножку? - предложил Виктор. - Или,
скажем, у кровати...
Она встрепенулась.
- Нет, ножка не годится. - Она выдвинула ящик стола и вынула огромный
черный пистолет. - На, - сказала она.
Виктор насторожился было, но это оказался спортивный мелкокалиберный
пистолет. И к тому же без обоймы.
- Давай патроны, - сказал Виктор. Она непонимающе посмотрела на него,
потом посмотрела на пистолет и сказала:
- Нет. Патроны не понадобятся. Пошли.
Виктор пожал плечами и сунул пистолет в карман. Они спустились в
вестибюль и вышли на крыльцо. Туман поредел, моросил хилый дождик. Машин у
крыльца не было. Диана свернула в аллейку между мокрыми кустами и включила
фонарик. Дурацкое положение, подумал Виктор. Ужасно хочется спросить, в
чем дело, а спросить нельзя. Хорошо бы придумать, как спросить. Не
спросить, а так - отпустить замечание с вопросом в подтексте. Как-нибудь
облитически. Может быть, драться придется? Неохота... Буду бить рукояткой.
Прямо между глаз... А как там мой желвак? Желвак оказался на месте и
побаливал. Странные, однако, обязанности у медсестры в этом санатории... А
ведь я всегда считал, что Диана - женщина с тайной. С первого взгляда и
все пять дней... Ну и сырость, надо было глотнуть перед уходом. Как только
вернусь, сейчас же глотну... А я молодец, подумал он. Никаких вопросов.
Слушаюсь и повинуюсь.
Они обошли крыльцо, пробрались через сирень и оказались перед
оградой. Диана посветила. Одного железного прута в ограде не было.
- Виктор, - сказала она негромко. - Сейчас мы пойдем по тропинке. Ты
пойдешь сзади. Смотри под ноги, и ни шагу в сторону. Понял?
- Понял, - покорно сказал Виктор. - Шаг влево, шаг вправо, - стреляю.
Диана пролезла первой и посветила Виктору. Потом они очень медленно
двинулись под гору. Это был восточный склон холма, на котором стоял
санаторий. Вокруг шумели под дождем невидимые деревья. Раз Диана
поскользнулась, и Виктор едва успел схватить ее за плечи. Она нетерпеливо
вывернулась и пошла дальше. Каждую минуту она повторяла: "Смотри под
ноги... Держись за мной..." Виктор послушно смотрел вниз, на ноги Дианы,
мелькающие в прыгающем светлом круге. Сначала он все ожидал удара по
затылку, прямо по желваку, или чего-нибудь в этом роде, а потом решил:
вряд ли. Концы с концами не сходились. Просто, наверное, удрал
какой-нибудь псих - например, у Росшепера случилась белая горячка, и его
придется вести обратно, пугая разряженным пистолетом...
Диана неожиданно остановилась и что-то сказала, но ее слова не дошли
до сознания Виктора, потому что в следующую секунду он увидел возле
тропинки чьи-то блестящие глаза, неподвижные, огромные, пристально
глядевшие из-под мокрого выпуклого лба - только глаза и лоб, и ничего
больше, ни рта, ни тела - ничего. Сырая тяжелая темнота и в светлом круге
- блестящие глаза и неестественно белый лоб.
- Сволочи, - сказала Диана перехваченным голосом. - Так я и знала.
Зверье.
Она упала на колени, луч скользнул вдоль черного тела и Виктор увидел
какую-то блестящую металлическую дугу, цепь в траве, а Диана скомандовала:
"Скорее, Виктор". Он присел рядом с нею на корточки и только теперь понял,
что это капкан, а в капкане - нога человека. Он обеими руками вцепился в
железные челюсти и попытался их развести, но они подались чуть-чуть и
сомкнулись снова. "Дурак! - крикнула Диана. - Пистолетом!" Он скрипнул
зубами, ухватился поудобнее, напряг все мускулы так, что заскрипело в
плечах, и челюсти разошлись. "Тащи", - хрипло сказал он. Нога исчезла,
железные дуги сомкнулись снова и сжали ему пальцы. "Подержи фонарик," -
сказала Диана. "Не могу, - виновато сказал Виктор. - Попался. Возьми у
меня из кармана пистолет..." Диана чертыхнулась, полезла к нему в карман.
Он снова развел капкан, она вставила между скобами рукоятку, и он
освободился.
- Подержи фонарик, - повторила она. - Я посмотрю, что с ногой.
- Кость раздроблена, - сказал из темноты напряженный голос. - Несите
меня в санаторий и вызывайте машину.
- Правильно, - сказала Диана. - Сейчас, Виктор, давай фонарь, возьми
его. Она посветила.
Человек сидел на прежнем месте, прислонившись к стволу дерева. Нижняя
половина его лица была закутана черной повязкой. Очкарик, подумал Виктор.
Мокрец. Как он сюда попал?
- Бери же, - нетерпеливо сказала Диана. - На спину.
- Сейчас, - отозвался он. Ему вспомнились желтые круги вокруг глаз.
Подкатило к горлу. - Сейчас... - Он присел возле мокреца на корточки и
повернулся к нему спиной. - Возьмите меня за шею, - сказал он.
Мокрец оказался тощим и легким. Он не двигался и, даже казалось, не
дышал, и он не стонал, когда Виктор поскальзывался, но всякий раз его тело
сводило судорогой. Тропинка была гораздо круче, чем думал Виктор, и когда
