ка начала подниматься обжигающая волна тошноты.
- Нет, - хрипло выдавил Гарп, стараясь не заорать. - Нет. Просто...
Просто, я проверяю... систему автоматического шприца.
- Вот как? - удивленно вскинул брови унисол. - А что с ней приключи-
лось? Неужели сломалась? Какое несчастье, верно?
- Нет. Она... забарахлила что-то... Возникли помехи, и... мы... я хо-
тел устранить их. Надо проверить...
- Ах вот оно что... - едко промурлыкал "тринадцатый". - Ну сейчас
проверим.
Он вдруг резким движением выбросил свое тело из кресла и швырнул в
него Гарпа.
Вудворт похолодел. Палец его вдавил в панель кнопку давления. Унисол
только ухмыльнулся, теперь он двигался чуть медленнее, но только
чуть-чуть. Казалось, что давление не оказывает на него никакого воз-
действия.
"Он же поднял мышечный порог! Господи..." По спине Вудворта пробежали
мурашки.
- Сейчас проверим, медик, - продолжал говорить унисол.
Его кулак с треском вонзился в плексигласовое забрало и рванул шлем
вверх, сдирая с головы негра.
Оставшийся без теплозащиты Гарп покрылся голубой коркой инея.
Сержант Скотт схватил жертву за лицо, прижимая к подголовнику кресла.
- Посмотрим, работает эта дерьмовая система или нет.
- Прекрати!!! - завопил Вудворт. - Прекрати!!!
Унисол заглянул в белые глаза негра, усмехнулся и подмигнул.
- Ну что, рядовой, ты готов? Пора стирать память!
Палец "тринадцатого" нажал на красную кнопку. И в этот момент Гарп не
выдержал.
- Нееееееееееееет!!! - он рванулся к унисолу, вцепившись пальцами в
"джангл-фетигз".
- Прекрати! - орал доктор. - Ты же убьешь его! Прекрати!!!
Джи-эр'13 спокойно оторвал пальцы негра от куртки и резким движением
швырнул его в кресло.
Вудворт увидел, как длинное жало пробило шею негра и вышло с левой
стороны лица под челюстью. Заработала система впрыскивания. Препарат
брызгал на пол, на комбинезон уже мертвого Гарпа, на пятнистые брюки
"тринадцатого" до тех пор, пока поршень не выдавил из шприца все. Затем
игла вышла из головы негра. Тело обмякло и завалилось набок. Тусклые,
сразу ставшие мутными глаза убитого оператора смотрели на Вудворта,
словно говоря:
"Ну что, док. Я уже убежал. Теперь твоя очередь".
Сержант Эндрю Скотт неторопясь вытер шею и вышел из холодильной каме-
ры.
- Отдых был прекрасным, рядовой. Отличным. Но мне кажется, теперь нам
понадобятся новые солдаты. Где те двое, что выжили во время пожара?
Вудворт замялся.
Говорить или нет? Пока он один, есть хоть какой-то шанс справиться с
ним. Но когда их станет трое... нет.
- Я не знаю, - спокойно сказал Вудворт. - Не знаю.
- Мда, рядовой. Ну что же, если вы думаете, что так будет лучше...
Остановите машину, - голос унисола стал холодным и жестким. - Остановите
машину.
- Я не могу этого сделать.
Вудворт понимал, что все это временные меры, но надеялся что у сидя-
щего за рулем Спилберда хватит ума найти полицейский участок, а еще луч-
ше какуюнибудь военную базу.
- Рядовой, вы вынуждаете меня подвергать вас допросу третьей степени,
чего мне, разумеется, очень не хочется. Именно поэтому, - унисол вытащил
из-за пояса пистолет, проверил обойму и вогнал патрон в патронник, - я
предлагаю вам остановить машину или сказать, где находятся двое солдат
из моего взвода.
- Нет, - Вудворт ожидал смерти.
Но вместо этого вдруг грохнул выстрел и... доктор заорал от резкой
боли в ноге.
Холодея от ужаса, он опустил глаза. На левой стопе, там, где раньше
был мизинец, темнела кровавая каша.
- Остановите машину, рядовой, - вздохнул унисол, - иначе мне придется
продолжить...
Вудворт почувствовал, что его сейчас стошнит. Он очень хотел погру-
зиться в темную реку небытия, но забвение не приходило.
- Мне придется досчитать до трех, рядовой, а затем отстрелить вам
следующий палец, - голос Джи-эр'13 был полон сочувствия. - Ну? Раз,
два... Мда, рядовой. Три!
Банг! - Вудворт завыл от новой волны боли и рухнул на пол. Ему каза-
лось, что ногу терзают раскаленным добела металлическим прутом. Слепя-
ще-белым, цвета невыносимой боли.
Словно сквозь вату до него донесся голос:
- Я считаю до трех, рядовой. Раз, два...
- Нет! Хорошо, - доктору показалось, что это говорят не его губы, не
его язык, не его горло, настолько чужим и страшным был ЭТОТ голос. - Да,
я сделаю то, что нужно... Они в холодильной ванне. Оба.
- Вот видишь, как все просто? - улыбнулся СЕРЖАНТ ЭНДРЮ СКОТТ. - Пой-
дем. Ты мне покажешь, как вытащить их оттуда.
- Я боюсь, что... не смогу идти.
- Сможете, рядовой. Таков приказ. Спорю, - унисол щелкнул затвором, -
я даже не успею досчитать до трех, а вы будете уже на ногах и готовы ид-
ти. Ну? Раз, два...
Ленч обошелся Ронни в триста семьдесят пять долларов, вконец подорвав
ее финансовое положение. В кармане остались лишь две двадцатки и десят-
ка, что с трудом покрыло бы расходы на бензин.
Бело-желтый "бьюик" тронулся от бара, и посмотреть на это "величай-
шее" событие собрался чуть ли не весь город.
Девушка решила, что у всей этой истории есть одна положительная сто-
рона - жители города Тайлера теперь станут с большим почтением отно-
ситься к приезжим. В остальном же, репортаж оборачивался чистым разоре-
нием. Но, - Ронни не переставала удивляться на себя сегодня - ее это ни-
чуть не раздражало. Напротив, она испытывала чувство, похожее на удо-
вольствие, когда заботилась о большом ребенке, называемом унисолом, или
Джи-эр'44. И чем дальше, тем оно становилось сильнее.
Горожане, в особенности те, кто стал свидетелем потасовки, уважи-
тельно расступились, пропуская машину.
- Как тебе это нравится? - спросила девушка унисола. - Не хватает
только праздничного фейерверка.
"Бьюик" прокатился по улице и свернул за угол, навсегда исчезая из
жизни этого "славного" городишки. Как только машина скрылась, повар хму-
ро взглянул на официантку, сплюнул на дощатое крыльцо и пробормотал:
- Пойду разберусь с Бетменом и его ублюдками. Не мешает и с них полу-
чить плату за разбитое стекло.
Кливлед расположился в двухстах милях от Тайлера. Будь у беглецов ма-
шина получше, они без труда добрались бы до госпиталя за два-три часа,
но "бьюик" наконец решил проявить характер. Как ни старался Люк, а
больше тридцати миль ему выжать не удавалось. Дорога, забытая богом и
людьми, казалась совершенно пустынной. Поднимая тучи пыли, развалюха та-
щилась по ней с такой неохотной, словно ее пассажиры направлялись на ав-
томобильное кладбище. По обеим сторонам дороги то и дело появлялись ука-
затели и рекламные щиты, причем большая часть из них почему-то оказыва-
лась изрешеченной пулями. Вероятно, это было одно из самых распростра-
ненных развлечений Тайлера и его окрестностей. Кроме, разумеется, ПРИЕЗ-
ЖИХ.
"Но теперь-то это займет лидирующее положение", - усмехнулась Ронни.
- Ты позвонила доктору Грегору? - ни с того ни с сего спросил унисол.
- Конечно. Я вообще успела сделать массу дел, пока ты развлекался.
- Массу дел? - Удивленно переспросил Люк.
По его виду девушка сообразила, что он не понимает смысла этого выра-
жения.
- Ну да. Я успела выяснить, что доктор Кристофер Грегор имел самое
непосредственное отношение к проекту "Унисол". Он прекрасно помнит пол-
ковника Перри и отказывается говорить с любым человеком, знающим о про-
екте. Собственно, доктор сам не подходит к телефону. Мне пришлось разго-
варивать с кем-то из обслуживающего персонала.
- Ты уже знаешь, что делать дальше? - унисол смотрел на нее, как на
спасательный круг, брошенный утопленнику.
- Конечно. У репортеров существует несколько способов добывания ин-
формации. Хотя, вряд ли они понадобятся.
- Почему?
- Господи! - вздохнула Ронни. - Знаешь, милый, ты иногда меня шокиру-
ешь. Да, наверное, не только меня. Так вот. Ни один из этих способов нам
не понадобится, потому что есть ты. Понял, наконец? Я думаю, доктор не
захочет рисковать своей репутацией и клиентурой. У обычных людей и поли-
цейских это называется шантаж. У репортеров несколько иначе. Как бы там
ни было, мы узнаем у Грегора кое-что о твоем прошлом. Поверь уж мне на
слово.
Солнце припало к горизонту, словно огромный кроваво-желтый шар.
Зверь, пришедший в ночи и пьющий прохладу вечера из-за кромки земли. Не-
бо начало темнеть. Из оранжево-красного оно становилось светлоголубым,
постепенно окрашиваясь в более темный, почти синий цвет. Желтые крупицы
звезд уже начали мерцать на покатом куполе, оберегая пока еще блеклый
молодой месяц.
Уже рассеивалась дневная жара и в воздухе явно обозначились запахи.
Но теперь они были не тяжелыми и ошеломляющими, а более тонкими, дробя-
щимися на сотни оттенков. Они доносили до людей душу прерии такой, какой
ее чувствуют животные со своим острым обонянием. На несколько мгновений
вечер позволял людям заглянуть в непонятную для них жизнь, ощутить ее в
полной мере, вобрать в свои легкие глубоким вдохом и выдохнуть, оставив
на языке привкус сладкого нектара трав и цветов. А еще в вечере были
звуки. Такие же разнообразные, живые, четко различимые в тишине.
Ронни не привыкла к подобному в большом городе. Там и днем и ночью
можно было услышать лишь шум машин, людские голоса, да завывание ветра,
гуляющего в каньонах улиц. А из целой гаммы существующих в природе запа-
хов четко ощутимы были только три: гудрона, бензиновых выхлопов и смога.
То, что происходило сейчас, казалось девушке настолько удивительным и
прекрасным, что она засмеялась.
Ронни чувствовала себя человеком, открывшим Америку. Но не известную
всем, с автомобилями, огнями реклам, небоскребами, самолетами и прочими
подарками цивилизации, а дикую, живую, прекрасную в своей первозданной
красоте.
Надо же, она - второй вечер подряд! - обходилась без Ти-Ви. С ума
можно сойти. Еще неделю назад Ронни и представить не могла подобного.
Наверное, нечто похожее испытывали индейцы, когда сидели вечером у кост-
ра.
Мы совершенно разучились видеть, подумала девушка. Видеть и слышать.
Мало того. Мы HЕ ХОТИМ видеть и слышать что-то другое, кроме города и
звука своих собственных шагов, отдающихся в лабиринтах домов. Мы забыли,
как пахнет трава. И как шумят деревья. Не те, что можно увидеть в пар-
ках, а дикие, растущие в такой вот прерии. Мы забыли, как пахнет ветер.
Не тот, что несет с собой гарь и "ароматы" города, а свежий, свободный.
Мы забыли, что такое СВОБОДА, привыкнув понимать под этим словом бетон-
ные коробки, в которых проводим свою жизнь и выбираемся в эту призрачную
свободу раз в году, на две недели, чтобы потом целый год вспоминать ее
со щемящей тоской.
Да и та природа, в которую мы окунаемся, цивилизованна. Мы давно уже
не можем представить свою жизнь без разных мелочей, типа того же Ти-Ви,
телефона, кондиционера и прочей ерунды.
А когда ОДHАЖДЫ, всего на миг, попадаем в прерию - настоящую прерию,
а не "декорацию" в зоопарке - мы теряемся и шепчем:
- БОЖЕ, КАК ПРЕКРАСНО! -
чтобы на следующий день удрать снова в вонючий город, вдохнуть полной
грудью смог и облегченно улыбнуться.
Ронни еще секунду подумала и присовокупила: дерьмо.
- НАША ЖИЗНЬ - ДЕРЬМО -
Унисол воспринимал то, что видела девушка, иначе. Он вспомнил ДОМ.
Вспомнил как раз потому, что жил не в городе. НЕ В ГОРОДКЕ. Их ДОМ стоял
не в самом МЕРО, а в пяти милях на север. Люк не помнил ПРЕРИИ. Там, где
он жил, не было ПРЕРИИ. Там был ЛЕС. А еще СОБАКА. Огромный ротвейлер.
Золотистошоколадный пес по кличке МАРСЕЛЬ. И дом их, большое коричневое
строение, стоял среди огромных толстых вязов. Высоких и гордых. И отец
его часто выходил вместе с матерью вечером посидеть на крыльце в своем
любимом кресле.
А он. Люк Девро, - восьмилетний мальчик - бегал с собакой по лесу и
