нельзя об этом забывать.
Он сокрушенно покачал головой, как проповедник на кафедре.
- В каком смысле, мистер Драммонд? - спросил я. - Я буду вам весьма
признателен, если вы выскажетесь прямо.
- Да, да, - воскликнул он со смехом, - это на вас похоже! И я восхи-
щаюсь вами. Но высказаться прямо, мой достойный друг, иногда всего труд-
нее. - Он налил себе вина. - Правда, мы с вами добрые друзья, и нам не-
зачем долго рассусоливать. Вы, конечно, понимаете, что вся суть в моей
дочери. Скажу сразу, у меня и в мыслях нет винить вас. Как еще могли вы
поступить при столь несчастливом стечении обстоятельств? Право, вы сде-
лали все возможное.
- Благодарю вас, - сказал я, настораживаясь еще больше.
- Кроме того, я изучил ваш нрав, - продолжал он. - У вас недюжинные
таланты. Вы, видимо, еще очень неопытны, но это не беда. Взвесив все, я
рад вам сообщить, что выбрал второй из двух возможных путей.
- Боюсь, что я не слишком сообразителен, - сказал я. - Какие же это
пути?
Он поглядел на меня, грозно насупив брови, и закинул ногу на ногу.
- Право, сэр, - сказал он, - мне кажется, незачем объяснять это
джентльмену в вашем положении: либо я должен перерезать вам глотку, либо
придется вам жениться на моей дочери.
- Наконец-то вы соизволили высказаться ясно, - сказал я.
- А я полагаю, все было ясно с самого начала! - воскликнул он громким
голосом. - Я любящий отец, мистер Бэлфур, но, благодарение богу, человек
терпеливый и осмотрительный. Многие отцы, сэр, немедленно отправили бы
вас либо к алтарю, либо на тот свет. Только мое уважение к вам...
- Мистер Драммонд, - перебил я его, - если вы хоть сколько-нибудь ме-
ня уважаете, я попрошу вас говорить потише. Совершенно незачем орать на
собеседника, который сидит рядом и внимательно вас слушает.
- Что ж, вы совершенно правы, - сказал он, сразу, переменив тон. -
Простите, я взволнован, виной этому мои родительские чувства.
- Стало быть, - продолжал я, - поскольку первый путь я оставляю в
стороне, хотя, быть может, и жалею, что вы его не избрали, вы обнадежи-
ваете меня на тот случай, если я стану просить руки вашей дочери?
- Невозможно удачней выразить мою мысль, - сказал он. - Я уверен, мы
с вами поладим.
- Это будет видно, - сказал я. - Но мне незачем скрывать, что я питаю
самые нежные чувства к молодой особе, о которой вы говорите, и даже во
сне не мечтал о большем счастье, чем жениться на ней.
- Я был в этом уверен, я не сомневался в вас, Дэвид! - воскликнул он
и простер ко мне руки.
Я отстранился.
- Вы слишком торопитесь, мистер Драммонд, - сказал я. - Необходимо
поставить некоторые условия. И, кроме того, нас ждет затруднение, кото-
рое будет не так-то просто преодолеть. Я уже сказал вам, что, со своей
стороны, был бы счастлив жениться на вашей дочери, но у меня есть веские
основания полагать, что мисс Драммонд имеет причины не желать этого.
- Стоит ли думать о таких пустяках! - заявил он. - Об этом я сам по-
забочусь.
- Позволю себе напомнить вам, мистер Драммонд, - сказал я, - что даже
в разговоре со мной вы употребили несколько неучтивых выражений. Я не
допущу, чтобы ваша грубость коснулась юной леди. Я сам буду говорить и
решать за нас обоих. И прошу вас понять, что я не только не позволю на-
вязать себе жену, но и ей - мужа.
Он глядел на меня с яростью, видимо, не знал, что делать.
- Таково мое решение, - заключил я. - Я буду счастлив обвенчаться с
мисс Драммонд, если она того пожелает. Но если это хоть в малой мере
противоречит ее воле, чего у меня есть причины опасаться, я никогда на
ней не женюсь.
- Ну, ну, - сказал он, - все это пустяки. Как только она вернется, я
ее порасспрошу и надеюсь успокоить вас...
Но я снова прервал его:
- Никакого вмешательства с вашей стороны, мистер Драммонд, иначе я
отказываюсь, и вам придется искать другого супруга для своей дочери, -
сказал я. - Все сделаю я сам, и я же буду единственным судьей. Мне необ-
ходимо знать все доподлинно, причем никто не должен в это вмешиваться, и
вы меньше всех.
- Клянусь честью, сэр! - воскликнул он. - Да кто вы такой, чтобы быть
судьей?
- Жених, если не ошибаюсь, - сказал я.
- Бросьте свои увертки! - воскликнул он. - Вы не хотите считаться с
обстоятельствами. У моей дочери не осталось выбора. Ее честь погублена.
- Прошу прощения, - сказал я, - этого не случится, если мы трое будем
держать дело в тайне.
- Но кто мне за это поручится? - воскликнул он. - Неужели я допущу,
чтобы доброе имя моей дочери зависело от случая?
- Вам следовало подумать об этом гораздо раньше, - сказал я, - прежде
чем вы по своему небрежению потеряли ее, а не теперь, когда уже поздно.
Я отказываюсь нести какую-либо ответственность за ваше равнодушие к ней,
и никто на свете меня не запугает. Я решился твердо и, что бы ни было,
не отступлю от своего решения ни на волос. Мы вместе дождемся ее возвра-
щения, а потом я поговорю с ней наедине, и не пытайтесь повлиять на нее
словом или взглядом. Если я уверюсь, что она согласна выйти за меня,
прекрасно. Если же нет, я ни за что на это не пойду.
Он вскочил как ужаленный.
- Вам меня не провести! - воскликнул он. - Вы хотите заставить ее от-
казаться!
- Может быть, да, а может быть, и нет, - отвечал я. - Во всяком слу-
чае, так я решил.
- А если я не соглашусь? - вскричал он.
- Тогда, мистер Драммонд, один из нас должен будет перерезать другому
глотку, - сказал я.
Джемс был рослый, с длинными руками (даже длиннее, чем у его отца),
славился своим искусством владеть оружием, и я сказал это не без трепе-
та; притом ведь он был отцом Катрионы. Но я напрасно тревожился. После
того, как он увидел мое убогое жилье и я отказал ему в деньгах - новые
платья своей дочери он, по-видимому, не заметил, - он был совершенно
убежден, что я беден. Неожиданная весть о моем наследстве убедила его в
ошибке, и теперь у него была только одна заветная цель, к которой он так
стремился, что, думается мне, предпочел бы что угодно, лишь бы не быть
вынужденным встать на другой путь - драться.
Он еще немного поспорил со мной, пока я наконец не нашел довод, кото-
рый заставил его прикусить язык.
- Если вы так не хотите, чтобы я поговорил с мисс Драммонд наедине, -
сказал я, - у вас, видно, есть веские причины считать, что я прав, ожи-
дая от нее отказа.
Он забормотал что-то в оправдание.
- Но мы оба горячимся, - добавил я, - так что, пожалуй, нам благора-
зумнее всего помолчать.
После этого мы сидели молча, пока не вернулась Катриона, и, если бы
кто-нибудь мог нас видеть, эта картина, вероятно, показалась бы ему
очень смешной.
ГЛАВА XXVIII,
В КОТОРОЙ Я ОСТАЮСЬ ОДИН
Я открыл Катрионе дверь и остановил ее на пороге.
- Ваш отец велит нам с вами пойти погулять, - сказал я.
Она взглянула на Джемса Мора, он кивнул, и она, как хорошо обученный
солдат, повернулась и последовала за мной.
Мы пошли обычной дорогой, которой часто ходили вместе, когда были так
счастливы, что невозможно передать словами. Я держался на полшага поза-
ди, чтобы незаметно следить за ней. Стук ее башмачков по мостовой звучал
так мило и печально; и я подумал: как странно, что я иду меж двух судеб,
одинаково близко от обеих, не зная, слышу ли я эти шаги в последний раз
или же мы с Катрионой будем вместе до тех пор, пока смерть нас не разлу-
чит. Она избегала смотреть на меня и шла все прямо, словно догадывалась
о том, что произойдет. Я чувствовал, что надо заговорить, пока мужество
не покинуло меня окончательно, но не знал, с чего начать. В этом невыно-
симом положении, когда Катриону, можно сказать, навязали мне и она уже
однажды молила меня о снисходительности, всякая попытка повлиять на ее
решение была бы нечестной; но совсем избежать этого тоже было нельзя,
это походило бы на бездушие. Я колебался между этими двумя крайностями и
готов был кусать себе пальцы; а когда я наконец решился заговорить, то
начал едва ли не наобум.
- Катриона, - сказал я, - сейчас я в очень трудном положении. Или,
вернее, мы оба в трудном положении. И я буду вам очень признателен, если
вы пообещаете, что дадите мне высказать все до конца и не станете меня
перебивать, пока я не кончу.
Она обещала без лишних слов.
- Так вот, - сказал я, - мне нелегко говорить, и я прекрасно знаю,
что не имею права заводить речь об этом. После того, что произошло между
нами в пятницу, у меня нет такого права. По моей вине мы оба запутались,
и я прекрасно понимаю, что мне по меньшей мере следовало бы молчать, и,
поверьте, у меня даже в мыслях не было снова вас беспокоить. Но, моя до-
рогая, теперь я вынужден это сделать, у меня нет другого выхода. Понима-
ете, я унаследовал поместье и стал вам гораздо более подходящей парой. И
вот... все это дело уже не выглядит таким смешным, как раньше. Хотя, ко-
нечно, наши отношения запутались, как я уже сказал, и лучше бы все оста-
вить как есть. Мне кажется, наследству моему придают слишком большое
значение, и на вашем месте я даже думать о нем не стал бы. Но я вынужден
о нем упомянуть, потому что, без сомнения, это повлияло на Джемса Мора.
И потом, мне кажется, мы были не так уж несчастливы, когда жили здесь
вдвоем. По-моему, мы прекрасно ладили. Моя дорогая, вспомните только...
- Не хочу ничего ни вспоминать, ни загадывать, - перебила она меня. -
Скажите мне только одно: это все подстроил мой отец?
- Он одобрил... - сказал я. - Одобрил мое намерение просить вашей ру-
ки.
И я продолжал говорить, взывая к ее чувствам, но она, не слушая, пе-
ребила меня.
- Он вас заставил! - вскричала она. - Не пытайтесь отрицать, вы сами
сказали, что у вас этого и в мыслях не было. Он вас заставил.
- Он заговорил первый, если только вы это имеете в виду... - начал я.
Она все время прибавляла шагу, глядя прямо перед собой, но тут она
издала какой-то странный звук, и мне показалось, что она сейчас побежит.
- Иначе, после того, что вы сказали в пятницу, я никогда не осмелился
бы докучать вам, - продолжал я. - Но теперь, когда он, можно сказать,
попросил меня об этом, что мне было делать?
Она остановилась и повернулась ко мне.
- Ну, что ни говорите, я вам отказываю! - воскликнула она. - И хватит
об этом.
И она снова пошла вперед.
- Что ж, иного я и не ожидал, - сказал я. - Но, мне кажется, вы могли
бы быть со мной поласковей на прощание. Не понимаю, почему вы так суро-
вы. Я очень любил вас, Катриона, - позвольте мне назвать вас этим именем
в последний раз. Я сделал все, что в моих силах, и сейчас пытаюсь сде-
лать все; мне жаль только, что Я не могу сделать большего. И мне стран-
но, что вам доставляет удовольствие так жестоко обходиться со мной.
- Я думаю не о вас, - сказала она. - Я думаю об этом человеке, о моем
отце.
- И здесь тоже, - сказал я, - здесь тоже я могу вам быть полезен, как
же иначе. Нам с вами очень нужно, моя дорогая, посоветоваться насчет ва-
шего отца. Ведь Джемс Мор придет в ярость, когда узнает, чем кончился
наш разговор.
Она снова остановилась.
- Потому, что я опозорена? - спросила она.
- Так он думает, - ответил я. - Но я уже сказал вам, чтобы вы не об-
ращали на это внимания.
- Ну и пусть! - воскликнула она. - Я предпочитаю позор!
Я не знал, что ответить, и стоял молча.
В душе ее, видимо, шла какая-то борьба; потом у нее вырвалось:
- Да что ж это такое? За что этот срам обрушился на мою голову? Как
вы осмелились, Дэвид Бэлфур?
- Моя дорогая, - сказал я. - Что же мне было делать?
- Я вам не дорогая, - отрезала она. - И не смейте называть меня этим
противным словом.
- Мне сейчас не до слов, - сказал я. - Сердце мое обливается кровью
за вас, мисс Драммонд. Что бы я ни сказал, поверьте, я жалею вас и пони-
маю ваше трудное положение. Прошу вас, помните об этом, пока у нас еще
