- Эта юная леди - мой большой друг, - сказал я. - Я уверен, вы не
стали бы шутить со мной, если дело было серьезным.
- И все же в некотором смысле оно серьезно, - сказал он. - Проказница
Кэтрин выпустила на волк этого подозрительного господина, своего па-
пеньку.
Итак, оправдалось одно из моих предчувствий Джемс Мор снова был на
свободе. Он предоставив своих людей, чтобы держать меня в неволе; он
добровольно выступил свидетелем в эпинском деле, и его показания, хоть и
с помощью постыдной уловки, были использованы, чтобы повлиять на присяж-
ных. Теперь он вознагражден: его отпустили на свободу. Вполне возможно,
что власти предпочли придать этому видимость побега; но я-то знал, что к
чему, знал, что это входило в условия сделки. Из тех же соображений я
ничуть не тревожился за Катриону. Пускай себе думают, что это она откры-
ла своему отцу ворота тюрьмы; может быть, даже она и сама так думает. Но
все это - дело рук Престонгрэнджа, и я был уверен, что он не допустит
даже суда над ней, не говоря уже о наказании. И тут у меня вырвался нес-
колько опрометчивый возглас:
- А! Я так и знал!
- Порой вы проявляете редкую скромность, - заметил Престонгрэндж.
- Что угодно милорду этим сказать? - осведомился я.
- Я просто выразил свое удивление, - отвечал он, - поскольку у вас
хватило ума додуматься до этого, но не хватило ума промолчать. Но, пола-
гаю, вам будет небезынтересно узнать подробности. Я получил два извес-
тия, причем неофициальное полней и гораздо интересней, поскольку написа-
но бойким пером моей старшей дочери. "В городе сейчас только и разгово-
ров, что об этой великолепной проделке, - пишет она, - а сколько было бы
шуму, если б стало известно, что преступнице покровительствует милорд,
мой папенька. Я уверена, что вы из верности долгу (а может быть, и по
другим причинам) не забудете Сероглазку. Знаете, что она сделала? Раздо-
была широкополую шляпу с обвислыми полями, длинный, плотный мужской плащ
и большой шейный платок, задрала юбки бог знает до каких пор, сунула но-
ги в штаны, взяла в руки пару заплатанных башмаков и отправилась в за-
мок! Здесь она выдала себя за сапожника, которому Джемс Мор отдавал чи-
нить башмаки, и ее пропустили к нему, причем лейтенант (видимо, большой
весельчак) хохотал вместе со своими солдатами над плащом этого сапожни-
ка. Вскоре они услышали крики и звуки ударов. Сапожник вылетел вон, плащ
его развевался, шляпа была нахлобучена чуть ли не до подбородка, и он
пустился наутек, а лейтенант и солдаты проводили его насмешками. Но им
стало не до смеха, когда они потом заглянули в дверь и увидели только
высокую сероглазую красотку в женском платье! Что же до сапожника, он
уже давно был за тридевять земель, и, по-видимому, несчастной Шотландии
придется примириться с этой утратой. Сегодня вечером я при всех выпила
за здоровье Катрионы. Право, наш город ею восхищен; я думаю, щеголи ста-
ли бы носить в петлицах кусочки ее подвязок, если б только могли их раз-
добыть. Я хотела поехать в тюрьму навестить ее, но вовремя вспомнила,
что я дочь своего папеньки, и вместо этого написала ей записку, которую
переслала с верным Дойгом, так что, надеюсь, вы признаете, что я умею,
когда хочу, быть осмотрительной. Этот же верный дурак доставит вам мое
письмо вместе с письмами мудрецов, чтобы вы могли выслушать простачка
заодно с Соломоном. Кстати, о дураках: сообщите, пожалуйста, обо всем
Дэвиду Бэлфуру. Хотела бы я видеть его лицо, когда он узнает, что длин-
ноногая девица в столь затруднительном положении! Я уж не говорю о лег-
комыслии вашей любящей дочери, питающей к нему уважение и дружбу". А за-
сим следует подпись моей негодницы! - продолжал Престонгрэндж. - И - вы
видите, мистер Дэвид, я сказал истинную правду, утверждая, что мои доче-
ри шутят над вами любя.
- Дурак весьма польщен, - сказал я.
- А признайте, разве не великолепно разыграно? Разве эта девица с гор
не настоящая героиня?
- Я всегда знал, что у нее благородное сердце, - сказал я. - И уве-
рен, что она даже не подозревала... Но прошу прощения, я коснулся зап-
ретного предмета.
- Могу в этом поручиться, - сказал он напрямик. - Могу поручиться,
она думала, что бросила вызов самому королю Георгу.
Напоминание о Катрионе и мысль о том, что она в тюрьме, странно меня
взволновали. Я видел, что даже Престонгрэндж восхищен и не может сдер-
жать улыбки, думая о ее поступке. Что же до мисс Грант, то, при всей ее
неприятной манере шутить, она ясно выразила свое восхищение. Меня вдруг
бросило в жар.
- Я не дочь вашей светлости... - начал я.
- Это мне известно! - ввернул он, улыбаясь.
- Я сказал глупость, - поправился я. - Или, верней, я не так начал.
Без сомнения, было бы неразумно со стороны мисс Грант посетить тюрьму. А
вот я, мне кажется, буду плохим другом, если не поспешу туда сей же час.
- Эге, мистер Дэвид, - сказал он. - Мы ведь, кажется, заключили с ва-
ми сделку?
- Милорд, - сказал я, - соглашаясь на эту сделку, я, конечно, испыты-
вал благодарность за вашу доброту, но у меня язык не повернется отри-
цать, что мной руководили и собственные интересы. В моем сердце было
своекорыстие, и теперь я этого стыжусь. В интересах вашей светлости
рассказывать всем и каждому, что этот Дэвид, от которого столько беспо-
койства, ваш друг и живет в вашем доме. Что ж, рассказывайте, отрицать
этого я не стану. Но покровительство ваше мне больше не нужно. Я прошу
только одного - отпустите меня и дайте мне пропуск, чтобы я мог пови-
даться с нею в тюрьме.
Он сурово посмотрел на меня.
- Мне кажется, вы подходите к делу не с того конца, - сказал он. - Вы
получили от меня знак моего расположения, хотя, ослепленный неблагодар-
ностью, видимо, не заметили этого. Но покровительства своего я вам не
дарил и, скажем прямо, даже еще не предлагал. - Он помолчал. - И предуп-
реждаю вас, вы сами себя плохо знаете, - добавил он. - Молодости свойст-
венна поспешность. Не пройдет и года, как вы переменитесь.
- А мне нравится быть таким! - воскликнул я. - Достаточно я насмот-
релся на этих молодых адвокатов, которые выслуживаются перед вашей ми-
лостью и стараются подольститься даже ко мне. Да и старики тоже не луч-
ше. Все они имеют тайную цель, весь их клан! Именно поэтому вам и кажет-
ся, будто я сомневаюсь в расположении вашей светлости. Какие основания у
меня считать, что вы ко мне расположены? Но вы же сами сказали, что я
вам нужен!
Тут я смущенно замолчал, опасаясь, что зашел слишком далеко; он смот-
рел на меня с непроницаемым видом.
- Милорд, простите меня, - заговорил я снова. - Я из деревни и не
обучен тонкостям обхождения. И все же мне кажется, само приличие требу-
ет, чтобы я поехал повидать своего друга и тюрьме. Но я никогда не забу-
ду, что обязан вам жизнью, и, если это принесет пользу вашей светлости,
я остаюсь. К этому обязывает меня простая благодарность.
- Мы могли прийти к такому выводу, потратив гораздо меньше слов, -
сказал Престонгрэндж сурово. - Нет ничего легче, а подчас и вежливей,
чем просто сказать "да".
- Но, милорд, вы меня не совсем поняли! - воскликнул я. - Ради вас,
ради моей собственной жизни, ради расположения, которое, как вы говори-
те, вы ко мне питаете, ради всего этого я согласен, но не ради какой-ли-
бо корысти, которую я могу из этого извлечь. Если я останусь в стороне,
когда будут судить эту девушку, то при теперешнем положении это будет
для меня только выгодно. А я не хочу на этом ничего выгадать. Я лучше
все разрушу, чем строить свое благополучие на такой основе.
С минуту он сохранял серьезность, потом улыбнулся.
- Помните сказочку о человеке с длинным носом? - сказал он. - Если бы
вы поглядели на луну в зрительную трубу, то и там увидели бы Дэвида Бэл-
фура! Но ладно уж, будь по-вашему. Я попрошу вас только об одной услуге,
а потом вы свободны. Мои секретари завалены работой. Будьте добры, пере-
пишите вот эти несколько страниц, - сказал он, наугад шаря среди
объемистых рукописей, - а когда закончите, с богом! Я не желаю обреме-
нять себя совестью мистера Дэвида. А если вы по пути бросите часть этой
рукописи в канаву, то вам будет куда легче ехать.
- Но тогда я поеду уже не совсем в ту сторону, милорд! - сказал я.
- Однако последнее слово всегда остается за вами! - воскликнул он со
смехом.
И смеялся он не зря, так как теперь он нашел способ достичь цели.
Стремясь лишить прошение силы или иметь наготове ответ, он хотел, чтобы
я публично появился в роли приближенного к нему человека. Но если я так
же публично появлюсь у Катрионы в тюрьме, люди, конечно, все поймут, и
правда о побеге Джемса Мора станет очевидной. Таково было затрудни-
тельное положение, в которое я его поставил, но он мгновенно нашел вы-
ход. Переписка рукописи, от которой я не мог отказаться из простого при-
личия, задержала меня в Глазго, а за те часы, что я был занят этим, от
Катрионы тайно избавились. Мне стыдно писать это о человеке, который
осыпал меня столькими милостями. Он относился ко мне с отеческой добро-
той, а я всегда считал его фальшивым, как треснутый колокол.
ГЛАВА XIX
МНОЮ ЗАВЛАДЕВАЮТ ДАМЫ
Переписка бумаг была скучным и утомительным занятием, тем более, что
речь там, как я сразу же увидел, шла о делах совсем не спешных, и мне
было ясно, что это только предлог меня задержать. Едва закончив работу,
я вскочил в седло и, не теряя времени, ехал до темноты, а когда меня
застигла ночь, остановился в каком-то доме близ Элмонд-Уотер. Еще затем-
но я снова был в седле, и лавки в Эдинбурге только открывались, когда я
с грохотом проскакал по Уэст-Бау и осадил лошадь, от которой валил пар,
у дверей дома генерального прокурора. При мне была записка Дойгу, дове-
ренному милорда, от которого, как говорили, у него не было тайн, весьма
достойному и простому человеку, толстенькому, самонадеянному и пропахше-
му табаком. Он уже сидел за конторкой, выпачканной табачной жвачкой, в
той самой приемной, где я случайно встретился с Джемсом Мором. Он прочел
записку истово, словно главу из Библии.
- Гм, - сказал он. - Вы несколько запоздали, мистер Бэлфур. Птичка
улетела - мы ее выпустили на волю.
- Вы освободили мисс Драммонд? - воскликнул я.
- Ну да, - ответил он. - А зачем нам было ее держать, подумайте сами?
Кому охота подымать шум изза ребенка.
- Где же она? - спросил я.
- Бог ее знает! - сказал Дойг, пожимая плечами.
- Наверное, она пошла домой к леди Аллардайс, - сказал я.
- Очень может статься, - согласился он.
- Так я скорей туда, - сказал я.
- Не хотите ли пожевать чего-нибудь перед дорогой? - спросил он.
- Нет, не хочу ни пить, ни есть, - сказал я. - Я напился молока в Ра-
то.
- Так, так, - сказал Дойг. - Ну, по крайности оставьте лошадь и по-
житки, квартировать ведь, небось, тут будете.
- Ну нет, - сказал я. - В такой день ни за что не пойду на своих дво-
их.
Дойг выражался очень простонародно, и я вслед за ним тоже заговорил
на деревенский манер, право же, гораздо проще, чем я здесь написал; и я
чуть не сгорел со стыда, когда чей-то голос у меня за спиной пропел куп-
лет из баллады:
Седлайте, друзья боевые мои,
Коня вороного скорей,
И я полечу на крыльях любви
К красавице милой моей.
Я обернулся и увидел молодую девушку в утреннем платье, которая спря-
тала руки в рукава, как бы желая этим удержать меня на расстоянии. Но
взгляд ее был приветлив, это я почувствовал сразу.
- Позвольте мне выразить вам мое почтение, мисс Грант, - сказал я,
отдавая поклон.
- И мне также, мистер Дэвид, - отозвалась она и низко присела передо
мной. - Я хочу напомнить вам старую-престарую поговорку, что месса и мя-
со никогда не помеха мужчине. Мессу я не могу вам предложить, потому что
