наши друзья из-за холмов то ли от отчаяния, что добыча ускользает из их
рук, то ли надеясь испугать Энди, пронзительно завопили хором.
Этот внезапный крик среди, казалось бы, пустынных песков был и вправ-
ду страшен, и гребцы на лодке перестали грести.
- Что это? - воскликнул капитан; теперь лодка была уже так близко,
что мы могли переговариваться.
- Мои друзья, - ответил Алан и, войдя в воду, устремился навстречу
лодке. - Дэви, - произнес он, останавливаясь. - Дэви, что же ты не
идешь? Я не могу бросить тебя тут.
- Я не пойду, - сказал я.
Заколебавшись, он какое-то мгновение стоял по колено в морской воде.
- Ну, чему быть, того не миновать, - сказал он и двинулся дальше;
когда он был уже почти по грудь в воде, его втащили в шлюпку, которая
тотчас же повернула к кораблю.
Я стоял все на том же месте, заложив руки за спину; Алан, обернувшись
к берегу, не отрывал от меня глаз, а лодка плавно уходила все дальше и
дальше. Вдруг я понял, что вот-вот расплачусь: мне казалось, что нет во
всей Шотландии человека более одинокого и несчастного, чем я. Я повер-
нулся спиной к морю и оглядел дюны. Там было тихо и пусто, солнце золо-
тило мокрые и сухие пески, меж дюнами посвистывал ветер и уныло кричали
чайки. Я отошел чуть дальше от моря; водяные блохи проворно скакали по
выброшенным на берег водорослям - и больше ни звука, ни движения на этом
зловещем берегу. И все же я чувствовал, что кто-то тайком за мной наблю-
дает. Вряд ли это солдаты, они давно бы уже выбежали и схватили нас;
вернее всего, это просто какие-то проходимцы, нанятые, чтобы разделаться
со мной, быть может, похитить, а может, тут же и убить меня. Судя по их
поведению, первое, пожалуй, было вернее; но, зная повадки и усердие та-
ких наемников, я подумал, что второе тоже весьма вероятно, и похолодел.
Мне пришла в голову отчаянная мысль вынуть из ножен шпагу; хоть я и
не умею сражаться с джентльменами по всем правилам, но, быть может, мне
случайно удастся ранить противника в рукопашной схватке. Но тут же я по-
нял, как бессмысленно было бы всякое сопротивление. Ведь это, наверное,
и есть тот "способ", на котором сошлись Престонгрэндж и Фрэзер. Я был
убежден, что прокурор настоял на том, чтобы сохранить мне жизнь; Фрэзер
же, по всей вероятности, намекнул Нийлу и его товарищам, что это вовсе
не обязательно; и обнажив клинок, я, пожалуй, сыграю на руку моему злей-
шему врагу и подпишу себе смертный приговор.
Погруженный в эти мысли, я дошел почти до дюн. Я оглянулся на море;
шлюпка приближалась к бригу, и Алан, прощаясь со мной, размахивал плат-
ком, а я в ответ помахал ему рукой. Но вскоре и Алан, отделенный от меня
морским пространством, превратился в еле различимую точку. Я надвинул
шляпу поглубже, стиснул зубы и пошел прямо к песчаному холму. Взбираться
на крутой склон было нелегко, песок уходил из-под ног, как вода. Наконец
я ухватился за пучок длинной и жесткой травы, росшей на вершине, и, под-
тянувшись, очутился на твердой площадке. И в то же мгновение справа и
слева зашевелились и подняли головы шесть или семь разбойничьего вида
оборванцев с кинжалами в руках. Должен сознаться, я зажмурился и прошеп-
тал молитву. Когда я открыл глаза, негодяи молча и неторопливо подползли
чуть ближе. Они смотрели на меня не отрываясь, и я со странным ощущением
увидел, как горят их глаза и с какой опаской они продвигаются ко мне. Я
протянул руки, показывая, что безоружен; тогда один из них с сильным
горским акцентом спросил, сдаюсь ли я.
- Против своей воли, - сказал я, - если ты понимаешь, что это значит,
в чем я сильно сомневаюсь.
При этих словах они накинулись на меня, как стая воронов на падаль,
отняли шпагу и все деньги, что были у меня в карманах, связали мне руки
и ноги крепкой веревкой и бросили на траву. Затем они уселись полукругом
и в настороженном молчании глядели на своего пленника, словно на опасно-
го зверя, льва или тигра, готового прыгнуть на них в любую секунду. Нем-
ного погодя опасения их, очевидно, рассеялись. Они сбились в кучу, заго-
ворили по-гэльски и на моих глазах весьма нагло занялись дележкой моего
имущества. К счастью, я мог отвлечься от этого зрелища: с места, где я
лежал, было удобно наблюдать за бегством Алана. Я видел, как лодка по-
дошла к бригу, как ее подняли на борт, затем надулись паруса и корабль,
пройдя за островами и миновав Северный Бервик, ушел в открытое море.
В течение двух часов прибывали другие горцы в лохмотьях, пока не соб-
ралась шайка человек в двадцать; одним из первых пришел рыжий Нийл. С
появлением каждого нового оборванца возобновлялся оживленный разговор, в
котором слышались и жалобы и оправдания; но я заметил, что никому из
тех, кто пришел позже, из добычи не досталось ничего. В конце концов
между ними разгорелся такой жаркий и злобный спор, что мне казалось, они
вот-вот передерутся; после этого шайка тотчас же разделилась:
большинство гурьбой направилось на запад, и только трое, Нийл и двое
других, остались стеречь своего пленника.
- Я могу назвать человека, который будет очень недоволен твоими се-
годняшними делами, Нийл, Дунканов сын, - сказал я, когда остальные ушли.
В ответ он стал уверять, что со мной будут обращаться по-хорошему, не
то ему придется "держать ответ перед леди".
На этом наша беседа окончилась, и на берегу больше не появлялась ни
одна живая душа. Когда же солнце опустилось за Шотландские горы и стали
сгущаться сумерки, я увидел тощего, костлявого верзилу с темным от зага-
ра лицом, который подъехал к нам по дюнам на деревенской кляче.
- Эй, братцы, - крикнул он, - есть у вас такая штука? - И он помахал
бумагой, которую держал в руке. Нийл протянул ему другую бумагу; тот,
нацепив очки в роговой оправе, прочел ее и, сказав, что все правильно и
мы те самые, кого он ищет, тотчас же спешился. Меня посадили на его мес-
то, связали мне ноги под брюхом лошади, и во главе с приморским жителем
мы отправились в путь. Он, должно быть, хорошо выбрал дорогу: за все
время мы не встретили ни души, кроме двух влюбленных, которые при нашем
приближении пустились наутек, очевидно, приняв нас за контрабандистов.
Путь наш проходил у самого подножия Бервик Ло с южной его стороны; с
другой стороны, когда мы шли через холмы, я увидел неподалеку огоньки
деревушки и старинную церковную колокольню среди деревьев, но вряд ли
мой голос донесся бы туда, если бы даже мне вздумалось позвать на по-
мощь. Наконец мы опять услышали шум моря. Светила луна, хотя и неяркая,
и при ее свете я разглядел три огромные башни и разбитые зубцы на стенах
Тантеллона, старинной крепости Красных Дугласов. Лошадь привязали к колу
у рва и оставили пастись, а меня ввели во двор и оттуда в полуразрушен-
ный замковый зал. Ночь была холодная, и мои провожатые тут же, на камен-
ном полу, развели яркий костер. Мне развязали руки, усадили возле внут-
ренней стены, наш приморский житель вытащил привезенную им еду, и мне
дали кусок хлеба из овсяной муки и кружку французского коньяку. Затем я
снова остался в обществе своих трех горцев. Усевшись поближе к огню, они
пили и переговаривались; ветер задувал в проломы стен, разбрасывал во
все стороны искры и дым и завывал на верхушках башен. Я слушал, как вни-
зу, под скалами, гудело море; я был теперь спокоен за свою жизнь и, ус-
тав телом и духом от всего пережитого за этот день, повернулся на бок и
задремал.
Не знаю, который был час, когда меня разбудили, но луна уже зашла и
костер почти догорал. Мне развязали ноги, провели меня через развалины и
заставили спуститься по крутой тропинке на краю скалы вниз, где в бух-
точке меж камней нас ждала рыбачья лодка. Мы сели в нее и при свете
звезд отплыли от берега.
ГЛАВА XIV
СКАЛА БАСС
Я не мог догадаться, куда меня везут, и только глядел во все стороны,
не ждет ли нас где-нибудь корабль, а из головы у меня не выходило выра-
жение Рэнсома - "двадцатифунтовые". Если мне опять угрожает опасность
попасть на плантации, размышлял я, то дело обстоит как нельзя хуже: сей-
час мне нечего надеяться ни на второго Алана, ни на второе - кораблекру-
шение и запасную рею. Я уже представил себе, как меня хлещут бичом, зас-
тавляя мотыжить табачное поле, и невольно поежился. На воде было холод-
но, перекладины в лодке покрылись ледяной росой, и, сидя рядом с руле-
вым, я чувствовал, что меня пробирает дрожь. Рулевым был тот самый смуг-
лый человек, которого я называл про себя приморским жителем; звали его
Черным Энди, хотя настоящее имя его было Дэйл. Заметив, что я дрожу, он
дружелюбно протянул мне грубую куртку, покрытую рыбьей чешуей, и я с ра-
достью набросил ее на себя.
- Спасибо за вашу доброту, - сказал я. - Взамен позволю себе предос-
теречь вас. Вы можете сильно поплатиться за это дело. Вы не похожи на
этих невежественных, диких горцев, и вам, наверное, известно, что такое
закон и что грозит тем, кто его нарушает.
- По правде сказать, я никогда не был рьяным приверженцем закона, -
сказал он, - а тут мне дали хорошую поруку.
- Что вы собираетесь со мной делать? - спросил я.
- Ничего дурного, - ответил он, - ровно ничего. У вас, видно, есть
заступники. Ничего с вами не случится, скоро будем на месте.
Море начинало понемногу сереть, на востоке слабо засветились розовые
и красные облачка, похожие на медленно тлеющие угли, и сейчас же на вер-
шине скалы Басе проснулись и заголосили морские птицы. Скала Басе, как
известно, одиноко стоящий камень, но такой огромный, что его гранита
хватило бы на целый город. Море было необычайно тихим, но плеск воды у
подножия скалы с гулким шумом отдавался в расселинах.
Занималась заря, и я уже мог рассмотреть отвесные утесы, покрытые
птичьим пометом, словно инеем, покатую вершину, поросшую зеленой травой,
стаи белых бакланов, кричавших со всех сторон, и черные развалины тюрьмы
над самым морем.
И вдруг меня осенила догадка.
- Вы везете меня сюда! - вскричал я.
- Да, прямо на Басе, приятель, - сказал он. - В давние времена тут
томились святые, но вы-то вряд ли попали сюда без вины.
- Но ведь здесь теперь никого нет! - снова воскликнул я. - Темница
давно разрушена.
- Что ж, зато бакланам будет с вами веселее, - сухо сказал Энди.
При свете наступающего дня я увидел, что посреди лодки, вместе с кам-
нями, которые служат для рыбаков балластом, лежит несколько бочонков,
корзин и вязанки дров. Все это было выгружено на скалу; Энди, я и три
моих горца - я называю их своими, хотя скорее они владели мною, - также
сошли на берег. Еще не взошло солнце, когда лодка двинулась в обратный
путь; заскрипели весла в уключинах, перекликаясь с эхом среди скал, и мы
остались одни в этом странном месте заточения.
Энди Дэйл, которому я дал шутливое прозвище мэра скалы Басе, был од-
новременно и пастухом и смотрителем дичи в этом небольшом и богатом по-
местье. Он присматривал за десятком овец, которые на травянистом склоне
утеса, где они паслись и жирели, напоминали мне изображения животных на
крыше собора. На его попечении были еще и бакланы, которые гнездились в
скалах и представляли собою довольно необычный источник дохода. Птенцы
бакланов считались весьма изысканным блюдом, и любители полакомиться
охотно платили по два шиллинга за штуку. Сало и перья взрослых птиц тоже
ценились высоко; еще и до сих пор в Северном Бервике священнику выплачи-
вают часть жалованья бакланами, что и заставляет некоторых пасторов до-
могаться этого прихода. Энди проводил на скалах целые дни, зачастую и
ночи, выполняя свои разнообразные обязанности и сторожа птиц от бра-
коньеров; здесь он чувствовал себя, как фермер в своей усадьбе. Велев
нам взвалить на спину груз, что я и не замедлил сделать, он отомкнул ка-
литку, единственный вход на остров, и через развалины крепости провел к
