вершенствоваться во французском языке. С этой целью он дважды в неделю
брал уроки, вступал в разговоры с гуляющими на Елисейских полях и каждый
вечер ходил в театр. Он обновил свой гардероб, оделся по последней моде
и каждое утро брился и причесывался в парикмахерской, находившейся непо-
далеку. Все это придавало ему вид иностранца и, казалось, стирало унизи-
тельное прошлое.
Наконец в субботу вечером он отправился в билетную кассу театра на
улице Ришелье. Едва он назвал свое имя, как кассир протянул ему билет в
конверте с еще не успевшей просохнуть надписью.
- Его только что купили для вас, - сказал кассир.
- В самом деле? - воскликнул Фрэнсис. - Могу я спросить, каков был с
виду джентльмен, купивший его?
- Вашего приятеля описать легко, - ответил кассир. - Он стар, крепок
и красив собой, у него седые волосы и рубец от сабельного удара поперек
лица. Такого приметного человека трудно не узнать.
- Да, конечно, - промолвил Фрэнсис. - Благодарю вас за любезность.
- Он не мог уйти далеко, - прибавил кассир. - Если вы поспешите, то
еще нагоните его.
Фрэнсиса не надо было просить дважды; он стремительно бросился из те-
атра на улицу и стал осматриваться по сторонам. Он увидел немало седых
людей, но, хотя догнал и осмотрел каждого, ни у одного не было рубца от
сабельного удара. С полчаса бегал он по всем соседним улицам, но наконец
понял нелепость своих затянувшихся поисков. Тогда он решил пройтись,
чтобы унять волнение, ибо возможность встречи с тем, кому он, очевидно,
был обязан появлением на свет, глубоко потрясла молодого человека.
Случилось так, что его путь лежал по улице Друо, а дальше - по улице
Великомучеников, и как раз случай помог ему больше, чем все заранее об-
думанные планы. Ибо на бульваре он увидел двух сидевших на скамейке муж-
чин, погруженных в беседу. Один был темноволос, молод и красив, но с яв-
ным клерикальным отпечатком во внешности, несмотря на мирское платье.
Наружность другого во всех подробностях совпадала с описанием, которое
дал кассир. Фрэнсис почувствовал, как сердце забилось у него в груди: он
понял, что вот-вот услышит голос своего отца. Обойдя кругом, он тихонько
уселся позади собеседников, которые были слишком заняты своим разгово-
ром, чтобы глядеть по сторонам.
Как Фрэнсис и предполагал, они говорили по-английски.
- Ваши подозрения, Роллз, начинают надоедать мне, - сказал старик. -
Говорю вам, я стараюсь изо всех сил: миллионов в один миг не раздобу-
дешь. Разве я не забочусь о вас, совершенно незнакомом человеке, из чис-
того доброжелательства? Разве вы не живете главным образом на мои подач-
ки?
- На ваши авансы, мистер Венделер, - поправил его собеседник.
- Ну, авансы, если вам так нравится, и из расчета, а не "из доброже-
лательства", если вы предпочитаете, - сердито ответил Венделер. - Я при-
шел не для того, чтобы подбирать выражения. Дело есть дело. А ваше дело,
разрешите напомнить, дело темное, и нечего вам так ломаться. Доверьтесь
мне или оставьте меня в покое и ищите себе другого, но, во всяком слу-
чае, прекратите, ради бога, свои иеремиады.
- Я начинаю разбираться в жизни, - ответил молодой человек. - И пони-
маю, что у вас есть все основания обманывать меня и никаких, чтобы
действовать честно.
Я тоже пришел не для того, чтобы подбирать выражения. Вы сами хотите
завладеть алмазом, - да, да, вы не посмеете этого отрицать. Разве вы уже
не подделали однажды мою подпись и не перерыли мою комнату, пока меня не
было? Мне понятны причины ваших проволочек: вы просто выжидаете. Вы ведь
охотник за алмазами и надеетесь раньше или позже, правдой или неправдой,
а прибрать его к рукам. Говорю вам: пора этому положить конец. Не дово-
дите меня до крайности, не то я обещаю вам неприятный сюрприз.
- Бросьте вы мне угрожать, - отрезал Венделер. - За мной ведь по час-
ти сюрпризов тоже дело не станет. Мой брат сейчас в Париже. Полиция нас-
тороже. Если вы будете и дальше надоедать мне своим нытьем, мистер
Роллз, я сам устрою вам неприятность. Но уж это будет первая и послед-
няя, понимаете? Как еще с вами разговаривать? Всему бывает конец, прихо-
дит конец и моему терпению. Во вторник, в семь. Ни днем, ни часом, ни
секундой раньше, хоть умрите. А если не хотите ждать, то, по мне, прова-
ливайте ко всем чертям!
С этими словами диктатор поднялся со скамейки и, яростно размахивая
тростью и дергая головой, зашагал по направлению к Монмартру, а его со-
беседник остался на месте в совершенном унынии.
Фрэнсис не мог опомниться от изумления и ужаса. Чувства его были в
полном смятении. Нежность, наполнявшая его сердце, когда он усаживался
на этой скамейке, сменилась отвращением и отчаянием. "Старый мистер
Скримджер, - раздумывал он, - родитель куда более добрый и благопристой-
ный, чем этот бешеный и опасный интриган". Однако он все же сохранил са-
мообладание: минуты не прошло, как Фрэнсис уже шел следом за диктатором.
Подгоняемый яростью, этот последний несся вперед быстрыми шагами, и,
занятый своими злобными мыслями, ни разу не оглянулся, пока не добрался
до своих дверей.
Его дом стоял на улице Лепик, в той части ее, что взбирается на холм.
Отсюда открывался вид на Париж, воздух на высоте был чист и прозрачен.
Дом был двухэтажный, с зелеными ставнями и шторами. Все окна, выходившие
на улицу, были плотно закрыты. Над высокой садовой стеной возвышались
верхушки деревьев, а по гребню стены торчали железные шипы. Диктатор на
миг задержался, пошарил в кармане, достал ключ, затем отомкнул калитку и
исчез за оградой.
Фрэнсис поглядел вокруг. Место было уединенное, дом с трех сторон был
окружен садом. Казалось, наблюдения Фрэнсиса на этом закончатся. Однако,
осмотревшись, он заметил рядом высокий дом, примыкавший боковой стеной к
саду диктатора; в стене под самой крышей было одно окошко. Он подошел к
входной двери и увидел билетик с объявлением о сдаче помесячно комнат
без мебели. Комната, выходившая окном в сад, оказалась свободной. Фрэн-
сис не колебался ни минуты: он снял комнату, оставил задаток и отправил-
ся в гостиницу за своими вещами.
Может быть, тот старик со шрамом и не приходился отцом ему, может
быть, Фрэнсис и не шел по верному следу, но, уж во всяком случае, он
стоял у преддверия какой-то волнующей тайны и поэтому дал себе зарок не
ослаблять наблюдения, пока не доберется до сути.
Из окна своего нового жилища Фрэнсис Скримджер мог окинуть взглядом
весь сад при доме с зелеными ставнями. Прямо под ним в тени прекрасного
раскидистого каштана стояли два садовых столика; на них, вероятно, обе-
дали в летнюю жару. Густая листва скрывала все, что было внизу, и лишь в
одном просвете между столиками и домом виднелась усыпанная гравием до-
рожка, которая вела от веранды к калитке.
Рассматривая сад в щели между планками жалюзи, которые он не решался
открыть из боязни привлечь внимание, Фрэнсис мог заметить лишь немногое,
что позволило бы судить о живущих здесь людях, но это немногое говорило
только об их замкнутом характере и склонности к уединению. Сад походил
на монастырский, дом - на тюрьму. По фасаду все зеленые ставни были опу-
щены; дверь на веранду заперта; сад, освещенный вечерним солнцем, совер-
шенно безлюден. И только скромный завиток дыма над единственной трубой
указывал на присутствие живых людей.
Чтобы не сидеть совсем без дела и хоть чем-нибудь скрасить себе
жизнь, Фрэнсис купил учебник геометрии на французском языке и стал его
списывать и переводить, положив на чемодан и усевшись на полу спиной к
стене, потому что у него не было ни стула, ни стола. Время от времени он
вставал и бросал взгляд вниз, за ограду дома с зелеными ставнями, но ок-
на были все так же упорно закрыты, а сад пуст.
Только поздно вечером случилось нечто, отчасти вознаградившее его за
длительное ожидание. Между девятью и десятью часами его пробудил от дре-
моты резкий звук колокольчика. Фрэнсис подскочил к своему наблюдательно-
му посту как раз вовремя, чтобы услышать внушительный грохот отпираемых
замков и отодвигаемых засовов и увидеть, как мистер Венделер с фонарем в
руке, в просторном халате черного бархата и такой же шапочке появился на
веранде и неторопливо прошествовал к садовой калитке. Снова загремели
замки и задвижки, и мгновение спустя в неверном свете фонаря Фрэнсис
увидел, что диктатор ведет в дом какого-то субъекта самого подлого и
мерзкого вида.
Спустя полчаса посетитель был выпущен на улицу, а мистер Венделер,
поставив фонарь на один из садовых столиков, не спеша докуривал сигару
под листвою каштана. В просветы между ветвями Фрэнсис мог следить за
движениями диктатора, когда тот стряхивал пепел или глубоко затягивался.
Фрэнсис заметил, что чело старика затуманено, а рот судорожно кривится:
все это свидетельствовало о напряженном и, может быть, тягостном течении
мыслей. Он уже почти докурил сигару, когда из дома донесся молодой женс-
кий голос, - старику сообщили, который час.
- Иду, иду, - ответил Джон Венделер.
Сказав это, он бросил окурок и, захватив фонарь, проследовал через
веранду и направился в дом. Едва дверь захлопнулась, дом погрузился во
тьму, и, как Фрэнсис ни напрягал зрение, он не мог заметить ни щелочки
света под шторами и сделал отсюда вполне здравый вывод, что все спальни
находятся по другую сторону дома.
Рано утром (потому что, проведя беспокойную ночь на полу, Фрэнсис
проснулся очень рано) ему пришлось изменить свое заключение. Одна за
другою при помощи пружины, которую нажимали изнутри, зеленые ставни
взлетели вверх, и за ними обнаружились стальные шторы, какие бывают в
витринах магазинов. Они, в свою очередь, поднялись тоже, и на протяжении
почти часа в комнаты был открыт доступ свежему воздуху. Затем мистер
Венделер своей рукой опустил стальные шторы и закрыл зеленые ставни.
Пока Фрэнсис дивился таким предосторожностям, дверь вдруг распахну-
лась и из дома вышла молодая девушка. Не прошло и двух минут, как, огля-
дев сад, она снова ушла в дом, но даже за это короткое время - он успел
убедиться в ее необычайной привлекательности. Это событие не только
подстегнуло его любопытство, но и сильно улучшило настроение. Странные
действия и явно двусмысленный образ жизни его отца с этого мгновения пе-
рестали тревожить его. С этого мгновения он горячо полюбил свою новую
семью. Окажется ли эта молодая девушка его сестрой или станет ему женой,
он все равно был уверен наперед, что она ангел во плоти. И чувство это
было так сильно, что его даже охватил страх, когда он подумал, что ниче-
го толком не знает и что, может быть, по ошибке последовал за мистером
Венделером, приняв его за отца.
Привратник, к которому обратился Фрэнсис, мог сообщить очень мало, но
все, что ему было известно, носило таинственный и подозрительный харак-
тер. В соседнем доме жил англичанин, чрезвычайно богатый и, как водится,
эксцентричных вкусов и привычек. Он владел огромными коллекциями, кото-
рые хранил у себя в доме. Для того, чтобы уберечь их, он и оборудовал
дом стальными шторами и сложными замками, а садовую стену велел утыкать
железными шипами. Он жил уединенно, хотя его посещали неведомые люди, с
которыми он, повидимому, вел разные дела. В доме, кроме него самого, жи-
ла только мадемуазель да старая служанка.
- Мадемуазель приходится ему дочерью? - полюбопытствовал Фрэнсис.
- Разумеется, - ответил привратник. - Мадемуазель - дочь хозяина до-
ма, и я удивляюсь, что ее заставляют так трудиться. При всем его бо-
гатстве на рынок ходит она сама, и каждый день видишь, как она идет мимо
с корзинкой в руке.
- А что у него за коллекции? - спросил молодой человек.
- Сэр, - ответил привратник, - они огромной ценности. Больше я ничего
не могу вам сказать. Мистер Венделер, с тех пор как приехал, даже на по-
