дамой в Артуре - близилась к осуществлению. Наместник уехал, Старк уезжает,
и она останется в Артуре во главе дамского общества.
Звонок в передней известил о приходе нового лица. Через минуту в комнату
вошел начальник Четвертой Восточносибирской стрелковой дивизии генерал Фок.
Высокого роста, худощавый старик, с небольшой седенькой бородкой, он легко,
юношеской походкой подошел приложиться к ручке Веры Алексеевны.
Девочки-воспитанницы, как по команде, встали и присели в реверансе перед
генералом, но Фок не обратил на них никакого внимания.
- Привет святому семейству! - мягким баритоном проговорил он. - Забежал к
вам на огонек. На дворе мороз, метет пурга, в двух шагах ничего не видно.
Мне, по моему холостяцкому положению, одному дома скучно. Решил к вам
заглянуть.
- И хорошо сделали, Александр Викторович, - приветливо отозвалась
генеральша. - Не хотите ли с холодку чайку, согреться?
- Не откажусь, а то по старости мерзнуть очень стал.
- Какие у тебя новости? - спросил у Фока Стессель.
- Сам за ними пришел! По новостям у нас знаток Владимир Николаевич.
- Где мне за вами в этом отношении угнаться, - отозвался Никитин. - Это у
вас всегда все известно из самых достоверных источников и притом раньше
всех.
- Новости у меня все старые. Убирают Старка, приезжает Макаров;
Куропаткин назначен командующим Маньчжурской армией. Японцы продолжают
высаживаться в Корее, а наши морячки - отсиживаться в Артуре да
безобразничать во всяких "Звездочках" и "Варьете" с публичными девками, -
ласковым, елейным голосом повествовал генерал.
- Вам пора спать, - обратилась генеральша к воспитанницам.
Те аккуратно сложили свои работы и поспешили выйти.
- Кто же при детях говорит о публичных девках? - упрекнула она Фока. -
Мои крошки святы и невинны, а вы при них говорите такие неприличные вещи.
- Простите великодушно! Все виноват мой солдатский язык. За сорок лет
службы привык к казарменной речи.
- Это верно, что Куропаткин назначен?
- За что купил, за то и продаю.
- Это будет прекрасно, Анатоль! Ты опять будешь вместе с Алексеем
Николаевичем, - обрадовалась генеральша. - Он-то уж, наверное, тебе моряков
подчинит, а ты приберешь их к рукам.
- Трудновато все же. Слыхал я, сюда едет великий князь Кирилл
Владимирович вместе с братом своим Борисом. Кирилл тоже моряк. Может и
заартачиться. Самому царю обо всем напишет. Куропаткину трудно будет Против
него бороться.
- Да, самотопы сейчас в чести, - задумчиво сказал Никитин.
- Владимир Николаевич моряков самотопами называет, - пояснила Вера
Алексеевна.
- Весьма остроумное название, - согласился Фок. - Пока что они
предпочитают плавать не в Желтом, а в винном море и, купать в нем своих
этуалей.
- Анатоль, отчего ты не вышлешь всех этих мерзких тварей из Артура? -
возмутилась Вера Алексеевна.
- С отъездом семей число холостяков в Артуре увеличилось и потребность в
женщинах возросла.
- Да среди них есть и весьма не вредные, - заикнулся было Никитин.
- Не смейте при мне гадости говорить! Откуда вы их можете знать, Владимир
Николаевич? - обиделась генеральша.
- На улицах вижу и слышу рассказы о них.
- Ах ты, старый греховодник! - хохотал Стессель.
- Да замолчите вы, право!
- Не сердитесь, матушка Вера Алексеевна, к слову пришлось. Разрешите
лучше глотку промочить, что-то от разговора пересохла.
- Прошу в столовую, - пригласила хозяйка.
Никитин за столом не замедлил быстро приложиться к графинчику с коньяком.
Фок же, наоборот, демонстративно пил только чай.
- Наш-то артурский Улисс что выделывает!
- Кто это Улисс-то? - спросил Никитин Фока.
- Кондратенко, конечно. Он нас всех, вместе взятых, перехитрит, вокруг
пальца обведет и сух из воды выйдет. Хитрая штучка.
- Неправда! Роман Исидорович умница, вот вы на него и сердитесь, -
заступилась генеральша.
- Хотел бы я иметь такого верного адвоката, как вы, Вера Алексеевна.
Никому бы меня в обиду не дали, - говорил Никитин.
- Так что ты начал о Кондратенко рассказывать? - спросил Стессель.
- Он все работы по постройке фортов взял в свои руки. Как будто он, а не
Григоренко, крепостной инженер.
- Кондратенко сапер и кончил инженерную академию. Ему и книги в руки по
фортификационной части.
- Он свою дивизию обратил в рабочих-землекопов, вместо того чтобы строю
их обучать.
- Это ты верно заметил. Завтра же переговорю с ним об этом, - отозвался
Стессель.
- Слыхали, что Белый подчинился морякам и разрешает своим батареям
стрелять только с их ведома? - слащаво улыбаясь, продолжал Фок.
- Перекинулся к морякам? - изумился Стессель. - Да ты не ошибаешься ли,
Александр Викторович? Не ожидал я от него такого поступка.
- Меня тоже его поведение несколько удивило: сватом тебе приходится и
такие каверзы строит, - подзуживал Фок.
- Я с ним серьезно поговорю, - пригрозил Стессель.
- Двуличный он человек, - поддакивал Никитин.
- Вершинин вчера вечером у него был. О чем-то они долго совещались. Даром
что он полковник русской армии, а вольнодумец. Ума не приложу, о чем бы они
могли так долго разговаривать? - вставил Фок.
- Вредный это человек Вершинин. Как ты его держишь гражданским
губернатором Квантуна и гражданским комиссаром? - упрекнула мужа Вера
Алексеевна.
- Со связями он: Алексеев у него не один раз обедал. Сразу его не
уберешь, - оправдывался Стессель.
- А ты, Анатолий Михайлович, с подковыркой, обходом его возьми! -
посоветовал Никитин.
- С какой стороны-то его обойдешь: не ворует, кажется.
- Только кажется, - заметил Фок. - Какой же градоначальник в России не
ворует?
- Не пойман - не вор.
- Либералов защищает.
- Кого именно?
- Да хотя бы заведующую Пушкинской школой Желтову. Там все артурские
либералы собираются. Школа только вывеска для пропаганды
противоправительственных идей, - вкрадчиво продолжал Фок.
- Поручу Микеладзе заняться этим делом.
- Глуповат Микеладзе. Лучше бы Познанскому, - тот хотя и молодой жандарм,
но подает большие надежды.
Вошедший денщик доложил, что Белый просит Стесселя к телефону.
- Дюже в море с пушек бьют. Батареи так и полыхают, - сообщил он.
Никитин заторопился домой.
- Японцы с моря в проход лезут, - взволнованно сообщил вернувшийся
Стессель. - Какие-то там брандеры пускают. Я сейчас еду на Золотую гору.
- Я тебя не пущу, - решительно заявила генеральша. - Незачем тебе туда
ехать, Белый и без тебя справится. Довольно ты день-деньской по фортам да
батареям разъезжаешь. Не комендантское это дело на каждый выстрел ехать.
- Я уже приказал подать экипаж.
- Я отправлю его обратно, - распорядилась Вера Алексеевна.
Стессель сдался и покорно пошел за женой в спальню.
В это же время адмирал Старк сидел в глубоком мягком кресле около
письменного стола в своей каюте на "Петропавловске" и внимательно читал
рапорты командиров кораблей, донесения с сигнальной станции на Золотой горе
о деталях внезапного нападения японцев на русскую эскадру в роковую ночь 26
января. Короткий бой стал переломным моментом в жизни адмирала. Его обвиняли
в непринятии мер по охране эскадры, открыто стоящей на внешнем рейде.
Старк откинулся на спинку кресла и погрузился в глубокое раздумье. В
каюте было тепло и уютно. Изредка доносились резкие порывы штормового ветра,
хлопали раскачиваемые ветром шлюпки и спасательные круги, громыхали по
палубе тяжелые матросские сапоги.
Адмирал с горечью и возмущением вспоминал о своем унизительном положении
начальника эскадры, который фактически не смел ничего предпринять без ведома
и согласия наместника. Последний вмешивался во все распоряжения Старка по
эскадре, связывая его по рукам и ногам своей непрошеной опекой. Вспомнил он
и о том, как Витгефт, по приказанию наместника инструктируя чинов его штаба
о необходимых мероприятиях по охране кораблей, прямо заявил, что никакой
войны не будет.
- И это за полчаса до нападения! - возмущался адмирал, перебирая бумаги и
припоминая все подробности злосчастной ночи.
Старк встал и раздраженно прошелся по каюте.
- Получасовой бой, и моя безупречная сорокалетняя служба перечеркнута
судьбой, а сам я вынужден просить об отставке якобы по болезни, чтобы спасти
свое честное имя, - с глубокой горечью проговорил вслух адмирал.
- Но нет, вы еще не знаете, кто такой Старк! Он сумеет постоять за себя.
У мня есть такие документы за подписью Алексеева, что ему не поздоровится,
когда их увидит свет! - продолжал адмирал, потрясая кулаком от негодования.
Всегда сумрачное его лицо с глубоко запавшими глазами и со следами
переутомления и негодования приняло жесткое выражение.
- Я тебе покажу, царский выродок, кто такой Старк! - И адмирал нервно
подошел к наглухо приделанному к стенке несгораемому - шкафу. Открыв дверь,
он вытащил пачку бумаг.
- Вот она! - выдернул он одну из них. На первом листе он бегло прочитал:
- "Нам необходимо проводить на Дальнем Востоке в отношении Японии самую
жесткую политику, памятуя, что она никогда не решится на войну с Россией".
Так и сказано: "никогда не решится на войну", а она не только решилась, но и
первая начала войну с Россией. А вот еще! - И Старк взял другую бумагу: -
"Ввиду полной несостоятельности ваших опасений о возможности войны с Японией
считаю отозвание к эскадре "Варяга" и "Корейца" ненужным". Да, да, только по
беспечности Алексеева мы потеряли эти два корабля, а теперь за все отвечаю
я, а не он. Но это не выйдет! - Адмирал вновь спрятал бумаги.
В дверь постучали, затем вошел флаг-офицер лейтенант Дукельский.
- Получена депеша от адмирала Макарова, - протянул он телеграмму.
- "Буду в Артуре двадцать четвертого. Макаров", - прочитал Старк. -
Завтра, - взглянул он на календарь. - Прикажите "Баяну" выслать в почетный
караул полуроту, - и, подумав, прибавил: - С музыкой.
- Есть, ваше превосходительство. - И лейтенант вышел.
Старк еще раз прочитал телеграмму и опять нахмурился,
- Будет и этот умник меня учить уму-разуму, - заворчал он, вновь
принимаясь за бумаги. - Хорошо ему критику наводить за десять тысяч верст
отсюда.
Старк снова взял одну из бумаг и прочитал:
- "Его императорскому высочеству генерал-адмиралу великому князю Алексею
Александровичу, копия управляющему морским министерством адмиралу Авелану.
Всем написал. Пусть все знаки, какой он умник, - проговорил он и уткнулся в
бумагу: - Предвижу, что японцы не упустят столь благоприятного случая для
внезапного нападения, как нахождение русской эскадры на внешнем рейде..."
Он, Макаров, предвидел это, сидя в Кронштадта, а я здесь, на месте, упустил,
видите ли, эту возможность. Теперь он возвеличен, обласкан и едет заменить
меня в командовании эскадрой. Так ведь я тоже предполагал это, писал об
этом! Но меня не хотел слушать тот же Алексеев. Но было бы еще хуже, если бы
японцы, напав без объявления войны, внезапно затопили в первую же ночь
несколько пароходов у входа в гавань и заперли эскадру во внутреннем рейде.
Старк опять зашагал по каюте, зябко пожимая плечами. Донеслись глухие
удары орудийных выстрелов. Адмирал прислушался.
- Опять, должно быть, береговые батареи бьют по воображаемым судам, -
пробурчал он и нажал кнопку звонка.
- Позвать лейтенанта Дукельского! - приказал адмирал вестовому.
Через минуту флаг-офицер доложил, что на море замечены пароходы,
направляющиеся к выходу на внешний рейд, очевидно, с целью закрыть его.
Старк надел пальто, поплотнее нахлобучил фуражку и вместе с Дукельским
поднялся на палубу. Его тотчас же охватила метель, сквозь которую с трудом
