"Новика". Почти каждый день выходит на крейсере, - указал Гобято на
подходящего к ним моряка.
Когда подошел Эссен, оба встали, отдавая честь.
- Здравствуйте, капитан, - приветствовал он Гобято. - Давненько вас
что-то не видел. Разрешите присесть к вам?
- Милости просим, Николай Оттович, - любезно ответил Гобято и представил
Звонарева.
- С какой батареи? - справился моряк.
- С Электрического Утеса.
Эссен внимательно посмотрел на прапорщика.
- Лучшая батарея. Часто с удовольствием наблюдаю за ее стрельбой. Много
вы хлопот японцам доставляете. Видна хорошая слаженность в работе и умелое
руководство огнем. Кто у вас командир?
- Капитан Жуковский.
- Я его не знаю.
- Вы, Николай Оттович, верно, знаете поручика Борейко - большой такой, -
вставил Гобято.
- Как же! Собутыльник нашего Дукельского. Говорят, два сапога
пара-скандалисты, но толковые ребята. Я всегда к себе на "Новик" таких
стремился побольше набрать. Мой боцман Кащенко по портовым кабакам подбирает
самых буйных матросов. Многие из командиров кораблей бывают рады-радешеньки
от таких матросов избавиться, а у меня они работают как черти. Наш матрос
чудеса может делать, только надо уметь к нему подойти: не быть формалистом,
по пустякам не придираться, а за дело греть. У меня самые безнадежные
забулдыги кресты и нашивки быстро получают. С офицерами дело обстоит куда
хуже.
Звонарев с интересом слушал командира прославленного "Новика", не раз
рисковавшего на своем легком быстроходном крейсере бросаться в атаку чуть ли
не на всю японскую эскадру.
Проходившие мимо моряки почтительно раскланивались с Эссеном. В толпе
показался Сойманов вместе с другими офицерами. Он подошел и, поздоровавшись,
начал усиленно просить Эссена о переводе на "Новик".
- Вирен возражать не будет? - спросил командир.
- Вы ведь его знаете - собака на сене: и нам на "Баяне" развернуться не
даст, и от себя не отпускает. Говорят, скоро к нам адмирал Макаров
приезжает, тогда я попытаюсь прямо к нему обратиться. Он хоть и адмирал, но,
по слухам, и сам не прочь все время плавать на легких крейсерах и
миноносцах.
- Это из Кронштадта, знаменитый изобретатель и строитель "Ермака". Из
матросов он, читали? - заметил Гобято.
- Он самый. Начал службу юнгой, а добрался до вице-адмирала. В наше время
это не так-то легко без помощи тетушек и дядюшек. К тому же его сильно
недолюбливают за беспокойный и резкий характер. К нам его, верно, с
удовольствием сплавили. Зато мы определенно выиграем, получив Макарова после
старой развалины Старка.
- Нам следовало бы покрепче связаться с флотом, - вставил Звонарев.
- Рад буду видеть вас вместе с капитаном Гобято у себя на "Новике". Быть
может, вы даже рискнете с нами выйти в море? Погоняемся за японцами, заодно
покажем вам наше искусство стрельбы, - пригласил Эссен.
Артиллеристы поблагодарили и предложили вместе пообедать в ресторане
"Саратов", расположенном неподалеку.
Зал ресторана был полон обедающими, по преимуществу военными; вечерней
кутящей публики еще не было. С трудом отыскали два свободных столика. Вскоре
в зал вошел стрелковый поручик Стах Енджеевский. Он был, видимо, прямо с
занятий - весь запыленный, усталый. Не найдя свободного места, он подошел к
своим знакомым Сойманову и Гобято и попросил разрешения сесть около них.
- Пожалуйста, - приветливо пригласил его старший за столом, Эссен.
- Ты - откуда это такой усталый? - спросил его Сойманов.
- Со службы. Только теперь, когда война началась, мы начали учить солдат,
как следует стрелять, в мирное же время занимались парадами да шагистикой.
Сорок учебных патронов на солдата за четыре года службы полагалось! Зато
"ура" кричать да приветствовать начальство учились круглые сутки, -
жаловался Енджеевский. - И сейчас все еще учат стеной в штыки ходить, не
признают рассыпного строя, так как никто из офицеров не умеет им управлять,
а солдаты не привыкли к самостоятельности и не знают, что им в цепи делать.
Я свою команду охотников с утра до вечера натаскиваю в рассыпном строю.
- Кто у вас командир? - полюбопытствовал Гобято.
- Савицкий, толстый такой, не глуп, но подл и трус. Зато в чести у
начальника дивизии Фока, генерал в нем души не чает. Одним словом, с боевой
подготовкой дело обстоит определенно плохо. У вас, артиллеристов, лучше: и
стрелять умеете, и изредка даже попадаете, - съехидничал Стах.
- Напрасно подсмеиваетесь, поручик, - вмешался Эссен. - Перед вами
наглядный пример меткости: прапорщик сумел подбить среди ночи крохотный
миноносец с дистанции в двадцать кабельтовых, это совсем не плохо.
Публика постепенно прибывала. Появился оркестр и заиграл веселые вальсы.
Появление Дукельского сразу внесло оживление.
- Жорж, подсаживайся к нам! - окликнул его Эссен.
Лейтенант не замедлил подойти.
- Какие новости? - здороваясь, спросил у него Эссен.
- Макарова ждем в Артур через неделю или дней через десять. Сегодня
получили от него телеграмму уже из Омска. Старк начал складывать свои
пожитки и собирается спускать флаг. Флаг-капитан Молас нервничает,
побаивается, что Макаров другого флаг-капитана возьмет, - начал выкладывать
новости Дукельский. - Что же еще? Да, Витгефт ничего не делает, объедается и
засматривается на девочек, которых тралит его сын. Григорович гадает на
кофейной гуще, что ему принесет приезд Макарова-адмиральские ли орлы или
списание за "доблестную" боевую деятельность двадцать шестого января.
Шенсиович все никак не может снять свой "Ретвизан" с мели. Кажется, обо всем
сообщил, господа.
- Язычок же у тебя, Георгий Владимирович, - усмехнулся Эссен, - ну, а
Эссен о чем думает?
- Что ему наконец позволят воевать с японцами понастоящему, а не стрелять
на предельной дистанции, стоя на якоре под защитой батарей.
- Угадал! Я очень надеюсь, что с приездом Макарова пребывание эскадры в
порту кончится. Насиделись мы достаточно.
После обеда выпили по бокалу шампанского за дружную совместную работу
армии и флота и стали расходиться. Моряки двинулись к себе на корабли,
Гобято отправился домой, а Енджеевский с Звонаревым решили сходить за
покупками
В магазине "Кунст и Альберт" они встретились с пожилой, лет сорока,
дамой, которую сопровождали две молоденькие девушки. Одну, повыше ростом,
румяную шатенку, с задорно блестящими карими глазками, звали Лелей, а другую
- маленькую, худенькую блондинку, с чудесными голубыми мечтательными глазами
- Олей. Все трое дружески приветствовали Енджеевского.
- Что вас так давно не видно, Стах. Где вы пропадаете? Опять сидели на
губе? - засыпали его вопросами девушки.
- Учу своих солдат воевать.
- А раньше что же вы делали?
- Учил их маршировать.
- Стах, вы неисправимы, - улыбнулась дама. - За ваш язык вас начальство и
не любит.
Енджеевский представил Звонарева.
- Вы артиллерист? Четвертой бригады? - поинтересовалась Оля.
- Нет, с Электрического Утеса.
- Вот вы откуда. - Все три женщины с любопытством посмотрели на
прапорщика.
- Говорят, там у вас не очень спокойно?
- Да, бывает иногда даже весьма жарко.
Покончив с покупками, Звонарев и Стах пошли проводить своих знакомых.
Стах и Леля ушли вперед.
- Пусть полюбезничают, - улыбнулась Мария Петровна. Оля только вздохнула
в ответ.
- Что, и тебе Стах сердце присушил? Беда мне с моими девицами: всегда обе
сразу в одного кавалера влюбляются и только мешают друг другу.
- Совсем я не влюблена в Стаха. Хотя вообще он очень хороший, совсем не
похож на офицера.
- Вы недолюбливаете, кажется, наше доблестное офицерство? - спросил
Звонарев.
- Многих из них любить-то не за что. Грубы, нахальны, некультурны, бьют
солдат и пьянствуют беспробудно. Стыд и срам, - горячо обрушилась Оля.
- Само собой разумеется, господин Звонарев, о присутствующих не говорят,
- поспешила смягчить резкость Оли Мария Петровна. - Мы вас не знаем и
надеемся, что вы составляете счастливое исключение, как и наш Стах. Вы давно
с ним знакомы?
- Только сегодня познакомился.
- Вот мы и дома, - остановились женщины около калитки большого сада, в
глубине которого виднелось одноэтажное здание.
- Что это за здание? - спросил Звонарев.
- Городская начальная школа имени Пушкина. Я заведую школой, а Оля и Леля
работают учительницами, - пояснила Мария Петровна.
- У вас учится детвора?
- Днем детвора, а вечером школа для взрослых. Большей частью это мелкие
служащие, не имеющие среднего образования, хотя есть и рабочие и даже
несколько матросов из портового управления. Вот и наши голубки возвращаются,
- улыбнулась она, заметив подходящих Лелю и Стаха.
Звонарев и Енджеевский стали прощаться.
- Как их фамилии? - спросил Енджеевского Звонарев, когда они отошли от
сада.
- Заведующая - Желтова, Леля - Елена Федоровна Лобина, а Оля - Ольга
Семеновна Селенина. Леля - моя невеста. Давно бы мы с ней поженились, да в
полку не разрешают: учительница, видите ли, не пара офицеру! Я мечтаю об
учительской семинарии. Кончить бы ее, пошли бы в деревню с Лелей вместе
учительствовать. А пока я начальник охотничьей команды Четырнадцатого
стрелкового полка, - усмехнулся Стах. - Ну, мне направо, будьте здоровы,
Сергей Владимирович, и постесняйтесь, заходите в школу; дом там, правда, не
аристократический, но зато бывает просто и весело. Захватите с собой
какую-нибудь снедь, чтобы не вводить хозяек в большой расход.
Расставшись с Енджеевским, Звонарев пошел домой. На углу одной из улиц он
столкнулся лицом к лицу с какой-то дамой, которая от неожиданности и испуга
выронила из рук свои покупки. Извинившись, прапорщик поспешил их поднять и
предложил даме донести их до дому.
- Пожалуйста, кстати мне уже совсем недалеко. Вы меня очень обяжете, а то
я задержалась в магазинах и боюсь идти одна по улице. Вы сами какой части? -
спросила дама.
Звонарев сказал.
- У Василия Федоровича Белого, значит, в подчинении? На какой батарее? На
Электрическом? Мне муж говорил, что это самая боевая батарея. Он там тоже
один раз был, еще двадцать седьмого января. Рассказывал, как японцы засыпали
Утес снарядами. Анатоль даже хотел представить командира к награде, да
солдаты там показались ему плохо дисциплинированными. Но вы не унывайте, еще
будут награды впереди, - разливалась дама.
Звонарев недоумевал, с кем он разговаривает. Насколько можно было
рассмотреть в сумерках, дама была уже не молода, но, миловидна, хорошо одета
и, видимо, принадлежала к артурскому высшему обществу. Спросить, кто она,
прапорщик не решался и молча слушал ее болтовню.
- Вы меня очень тронули вашей любезностью, молодой человек, милости прошу
к нам заглянуть, попросту, без визитов, - теперь по военному времени не до
того. Стессель, Вера Алексеевна. Дорогу к нам вам укажет любой солдат. - На
прощанье Вера Алексеевна пожала ему руку.
"Так вот, значит, какая эта самая Стессель, о которой столько говорят, -
подумал Звонарев. - Везет мне сегодня на новые знакомства в самых
разнообразных кругах: из моряков - Эссен, из стрелков - Стах, учительницы и,
наконец, "Стессель", - подвел он итоги дня.
Когда вечером он рассказал Гобято о своем знакомстве с Верой Алексеевной,
тот громко расхохотался.
- Теперь вам, дорогой Сергей Владимирович, карьера в Артуре обеспечена.
Попасть в фавор к жене Стесселя - это значит заручиться лучшей у нас
протекцией. Она баба неглупая, гораздо умнее своего мужа, вертит им как
хочет и держит в ежовых рукавицах.
- Я к военной карьере не стремлюсь.
- Все же это знакомство может когда-нибудь и пригодиться вам. Память у
