как они придут, - прервал размышления Звонарева вошедший писарь.
В соседней комнате послышались шаги, и в кабинет вошел хлыщеватый поручик
с адъютантскими аксельбантами.
- Позвольте познакомиться - прапорщик Звонарев. Я назначен к вам в
артиллерию.
Юницкий удивленно поднял вверх брови и сухо проговорил:
- Потрудитесь, господин прапорщик, рапортовать по уставу: каблуки вместе,
руки по швам, голову выше.
- Это еще что за издевательство такое, - возмутился Звонарев, - что я
вам, мальчишка какой-нибудь? Вы, поручик, еще слишком молоды, чтобы мне,
инженеру, делать замечания!
Юницкий опешил.
- Это черт знает что такое! Я сейчас же доложу обо всем его
превосходительству. - И адъютант выбежал из комнаты.
Через четверть часа он пригласил Звонарева к генералу.
Сверх ожидания, Белый встретил Звонарева просто и приветливо. Когда
Звонарев пытался отрапортовать ему, он пожатием руки прервал его и усадил
против себя в кресло, разглаживая свои длинные, с проседью, казацкие усы.
- Вы ведь полевой артиллерист? - начал разговор генерал.
- Воинскую повинность отбывал в Третьей гвардейской и гренадерской
бригаде в Варшаве. Назначен к вам в вылазочную батарею, - доложил Звонарев.
- У нас ее еще нет, мы только собираемся заняться ее формированием, и
неизвестно, будет ли она вообще сформирована, - проговорил генерал.
В это время в кабинет вошел Тахателов, как всегда отдуваясь и усердно
вытирая пот со лба.
- Ух, жарко! Здравия желаю вашему превосходительству, - приветствовал он
генерала.
- Очень кстати вы подошли, дорогой, - ласково обратился к нему Белый. -
Надо решить, куда нам деть нашего нового офицера. Он полевик, по образованию
инженер-механик, по мобилизации попал к нам.
- Нам инженеров не надо. Нам артиллеристов надо. Вы береговые пушки
знаете?
- Представления о них не имею.
- Вай, вай! Вы же инженер-механик? А пушка тоже машина. Вы сразу поймете
ее действие. Нам, ваше превосходительство, на Электрический Утес техника
послать надо. Там надо прожектор наладить, двигатель Рутьера исправить, там
же лафеты надо переделать для стрельбы под большими углами возвышения. Один
Гобято не справится, надо ему помощника дать, - говорил Тахателов. -
Поезжайте на Утес. Самая боевая у нас батарея, день и ночь стреляет. - И
полковник дружески похлопал Звонарева по плечу.
- Решено. Я назначаю вас на Утес. Сегодня же туда и отправляйтесь.
Кстати, будете подальше от моего адъютанта, а то вы сразу же, кажется, не
сошлись с ним характерами, - улыбнулся Белый. - А теперь, господа, прошу ко
мне завтракать, - любезно пригласил он офицеров.
Квартира Белого помещалась рядом с Управлением артиллерии, в красивом
двухэтажном кирпичном доме, расположенном на набережной, почти у самого
прохода на внешний рейд.
Жена и две дочери Белого тепло встретили Звонарева, забросав его
вопросами о Чите, о дороге, о семье.
За столом прапорщика посадили рядом с младшей дечерью Белого, бойкой
Варей; Юницкий, который был своим человеком в доме, сел с другой дочерью
Белого - Катей; Тахателов занял место рядом с хозяйкой.
- Вот и у Вари кавалер завелся, - подтрунивал над девушкой Тахателов. -
Раньше она моя невеста была, а теперь изменила.
- И ничего подобного, - живо воскликнула Варя. - Вы первый мне изменили,
а я только в долгу у вас не осталась.
После завтрака Звонареву подали экипаж.
- Только на Утесе страшно, - предупредила его Варя. - Японцы больше всего
туда стреляют. Когда будут падать снаряды, вы хорошенько прячьтесь.
- Почему же вы сами не прячетесь от войны и не уезжаете из Артура? Разве
вам здесь не страшно?
- Мы, казачки, не должны бояться войны. Моя бабушка всю севастопольскую
кампанию провела с дедом. Там и пала мой родился. Мама вместе с папой
переходила Балканы, теперь я посижу в Артуре. Авось наш курень японцы не
разобьют, - ответила девушка.
Когда Звонарев садился в экипаж, к нему подошел Гобято, который ехал на
Золотую гору.
- Вы и есть тот прапорщик, который назначен ко мне в помощь? - спросил
он.
- Если вы капитан Гобято...
- Вот и отлично, поговорим по дороге о делах. На Утесе дела много.
Командир Жуковский - неплохой человек, прекрасный артиллерист, но мямля.
Зато у него там есть некто поручик Борейко, который никого и ничего не
признает и всеми вертит как хочет. Сумеете с ним сработаться - хорошо, не
сумеете - придется вам оттуда бежать. Есть там одно золотце гвардейское -
штабскапитан Чиж. Этот похлеще Борейко будет, но в другом духе - ходячий
устав, формалист и вообще пренеприятный тип. Они с Борейко до известной
степени уравновешивают друг друга. Вам надо там быть и политиком и
инженером, - поучал прапорщика Гобято. - Полюбуйтесь-ка нашим Артуром, -
указал капитан на развернувшуюся перед ними панораму.
Звонарев с интересом разглядывал Артур. Справа виден был Старый город,
казавшийся издали беспорядочным скоплением европейских домов и китайских
фанз. За внутренним рейдом, на котором стояла эскадра, выступал Новый, чисто
европейский город, с широкими, правильно распланированными улицами. Левее -
громады Ляотешаня и Тигровки, прямо, внизу - длинный, узкий Тигровый Хвост,
с несколькими домиками, небольшими доками и заводом Ноюкса на нем и
невысокой батареей девятидюймовых пушек. Около него, в проходе, приткнувшись
кормой к берегу, стоял сильно осевший на нос броненосец.
- "Ретвизан", - пояснил Гобято, - с двадцать шестого января здесь стоит.
Никак моряки не могут его ввести в порт.
Полюбовавшись на широкую панораму Артура с высоты батареи Золотой горы,
на стоящую в бухте эскадру, меланхолично и мирно коптившую небо, Звонарев
простился с Гобято и двинулся дальше.
- Завтра я вам на месте подробно объясню, в чем будет состоять ваша
работа, а пока всего лучшего. Привет Борейко. Он хотя и сумасброд, но парень
неплохой.
- Кажется, он меня со станции подвез.
- Пьяный или выпивший?
- Немного попахивало водкой.
- Раз с утра пьян, - значит, он и не кто другой, - улыбнулся Гобято,
прощаясь с Звонаревым.
Миновав Золотую гору, экипаж быстро покатил вниз к Утесу. Звонарев еще
издали увидел выдающийся в море мыс с расположенной на нем батареей.
Через четверть часа экипаж остановился около квартиры Жуковского.
Жуковский и Борейко приветливо встретили новоприбывшего и тотчас же
усадили за обед.
- Водку пьете? - спросил Борейко.
- Воздерживаюсь. Да, кроме того, я уже позавтракал у генерала.
- Напрасно, без водки в Артуре не проживешь. Ради вашего приезда можно
будет сегодня пропустить лишнюю чарку. - И Борейко один за другим выпил два
стакана водки, густо крякнув.
- Не довольно ли будет, Борис Дмитриевич? - обратился к нему Жуковский.
- За ваше здоровье, простите, не знаю вашего имени и отчества, - сказал
Борейко.
- Сергей Владимирович, - ответил Звонарев, протягивая свой бокал. - За
совместную службу!
- Правильно! Вы мне сегодня сразу приглянулись на набережной, молодой
человек, а у меня на людей глаз верный, - проговорил поручик.
- Я думаю, что я едва ли намного моложе вас, Борис Дмитриевич, -
улыбнулся Звонарев. - Я успел уже Окончить институт и сделаться инженером.
- Так вы инженер? Особенно приятно иметь своим сослуживцем образованного
и культурного человека, - обрадовался Жуковский.
- А я-то думал, что вы, как некая у нас особа, попали к нам из гвардии, -
пробасил Борейко. - Очень рад, что ошибся. Сколько же вам лет?
- Двадцать три года.
- Значит, я старше вас на целых четыре года, - вздохнул поручик.
После обеда Борейко повел Звонарева на батарею С большим любопытством
осматривал прапорщик знаменитый Электрический Утес, слава о котором уже
широко разнеслась. Все здесь было просто и буднично, и ничто не говорило о
героической борьбе, прославившей батарею. Звонарев ожидал увидеть лихих
героев, выпяченные груди, залихватски заломленные фуражки и услышать речи,
преисполненные пафоса Вместо этого он увидел солдат в потрепанных
шинелишках, занятых различными хозяйственными делами Честь они отдавали
вяло, без всякого геройского шика и далеко не производили впечатления
чудо-богатырей, какими их изображали в официальных сообщениях.
- Смотри же, ребята, особенно фейерверкера, помогайте прапорщику. Он у
нас "серый", пороху не нюхал и мало в артиллерии понимает, - своеобразно
рекомендовал Борейко Звонарева солдатам.
Прапорщик был сконфужен такой характеристикой, но, заметив это, Борейко
добродушно пояснил:
- Нет хуже, когда говоришь, что все знаешь и умеешь, а сам ничего не
знаешь и не умеешь. Надо заслужить доверие солдат Они у нас в бою работают
как черти, потому что верят в своего командира. Когда же они не верят своему
офицеру, как некой кривоногой гвардии, тогда дело не клеится. Вот это самое
"золотце" идет, - буркнул Борейко, указывая глазами на подходившего Чижа.
- Александр Александрович, знакомьтесь. Это наш новый прапор, -
представил он Звонарева Чижу.
Прапорщик назвал свою фамилию.
Бледное, истасканное лицо Чижа с тусклыми серыми глазами и торчащими
вверх холеными усами сразу вспыхнуло. Приложив руку к козырьку, он резко,
крикливым голосом проговорил:
- Господин прапорщик, когда вы представляетесь старшему вас в чине, то
потрудитесь это делать согласно уставу и быть по форме одетым. Своим видом
вы должны показывать пример солдатам. - И, не подавая руки Звонареву. Чиж
пошел дальше.
- Что он у вас, часом, не из психиатрички сбежал? - спросил прапорщик у
Борейко.
- Хуже, переведен сюда из гвардии за шулерство. Индейский петух, пока
тихо, а стоит показаться японцам - мигом превращается в мокрую курицу. Вы
это близко к сердцу не принимайте, я сам поговорю с командиром.
Ознакомившись с батареей, Звонарев вернулся к Жуковскому, который любезно
предоставил ему одну из комнат своей опустевшей после отъезда жены квартиры.
- Прошу у вас извинения за грубость Чижа, - встретил его капитан. -
Завтра я сам переговорю с ним об этом, а теперь рекомендую лечь спать. Пока
светло, у нас обычно спокойно, зато по ночам все время воюем с японцами.
Когда ознакомитесь с нашей жизнью, включим вас в дежурство по батарее.
Сегодня же я вам желаю хорошенько отдохнуть с дороги.
Глава четвертая
Прошло дней десять со дня приезда Звонарева в Артур. Он постепенно привык
к жизни на Электрическом Утесе. Утром часов в восемь, если ночь проходила
спокойно, прапорщик вместе с Жуковским отправлялся в обход на батарею.
Жуковский, как хороший хозяин, сам ежедневно заглядывал во все углы и был в
курсе всей жизни роты.
В роте ежедневно производилось учение при орудиях, которое вел Борейко. С
присущей ему энергией и увлечением он учил солдат простейшим приемам зарядки
и паводки орудий, внося собственные новшества.
- Николай Васильевич, - еще издали кричал он Жуковскому, - даю залп через
две минуты десять секунд вместо пяти минут по уставу, но можно и еще
ускорить. Родионов с первым взводом умудряется давать залп через одну минуту
пять секунд. Думаю, что сумею добиться и одной минуты тридцати секунд для
всей батареи. Скорострельная батарея будет у нас, Николай Васильевич, с
моряками сможем потягаться, хотя у них все электричеством движется, а у нас
вручную.
Борейко сиял от радости, солдаты стояли красные и потные от беготни, тоже
радостно возбужденные.
- Умеете вы, Борис Дмитриевич, увлекаться сами и увлекать людей, -
похвалил Жуковский.
- Дело артиллерийское люблю. Не поверите - ночью проснусь, и то думаю, а
нельзя ли что еще усовершенствовать на батарее. Да и солдаты помогают:
