натворили: артельщика избили... - стал капитан перечислять преступления
поручика.
- Поделом, - вставил Борейко.
- Кашевару зубы выбили...
- Так ему и следует.
- Фельдфебеля чуть не до смерти изувечили.
- Давно до него добирался.
- Своего денщика изранили.
- Грешен. Не помню, как это и произошло. Каюсь и казнюсь. Зря его обидел.
- Лучше бы вы обо всем мне доложили, я бы все разобрал и уладил.
- Я, Николай Васильевич, много раз вам говорил, что у нас артельщик вор,
что его покрывает фельдфебель, а вы мне не верили, требовали доказательств,
и я отправился сегодня утром их добывать. Заодно и расправу тут же учинил.
- Я вас, Борис Дмитриевич, вместе с Сергеем Владимировичем прошу сегодня
же проверить книжки артельщика, а то я в них давно не заглядывал, руки не
доходили, - предложил Жуковский.
- Слушаюсь! Сейчас же пойдем в канцелярию, - ответил Борейко и вместе с
Звонаревым направился к двери.
У входа в канцелярию они увидели человек десять солдат, стоящих с полной
выкладкой под ружьем.
- Это еще что за почетный караул? - воскликнул поручик, глядя на
наказанных.
Хмурые, недовольные лица солдат просветлели.
- Здорово, орлы! - гаркнул Борейко.
- Здравия желаем! - вразброд ответили солдаты.
- Ты за что стоишь? - обратился Борейко к стоящему на правом фланге
бомбардиру-наводчику Кошелеву, лучшему наводчику в роте и своему любимцу.
Кошелев, благообразный, солидный солдат из сибиряков, засмеялся.
- Так что, ваше благородие, чихнул на штабс-капитана.
- То есть как это чихнул?
- Штабс-капитан позвали меня к себе, я подошел, а тут чох на меня напал,
малость на их попало, они и дали мне десять часов под винтовкой.
- Та-а-ак! На начальство, говоришь, начхал. Я, брат, сам часто на
начальство чихаю, но делаю это с оглядкой к тебе впредь советую. Ступай в
казарму.
- Покорнейше благодарим, - обрадовался солдат, снимая винтовку с
затекшего плеча.
- А ты за что? - спросил Борейко у следующего.
- Плохо посмотрел на штабс-капитана, ваше благородие, они и рассерчали -
стань, грит, дурень, на восемь часов под винтовку.
- Как же ты на них посмотрел?
- Вестимо как, ваше благородие, абнакновенно.
- А ты знаешь, что по уставу полагается "есть глазами начальство", а ты -
"абнакновенно". Следующий раз, как штабс-капитана увидишь, так не только
ешь, а грызи его прямо глазами. Понял? Ступай.
Солдаты совсем повеселели и ждали своей очереди.
- Ты за что? - спросил Борейко у третьего.
- Без портупеи до ветру пошел, а штабс-капитан увидел.
- Что же ты, разгильдяй такой!
- Так, ваше благородие, до ветру все одно портупею снимать надоть.
- Там и портки скидать приходится, так ты и пойдешь до ветру голозадым,
дурья ты голова? - под хохот солдат сказал поручик. - Аида все в казарму! -
приказал он.
Солдаты с веселыми шутками побежали в казарму.
- Чиж на тебя в претензии будет, - предостерег Звонарев.
- А мне наплевать на него.
- Это же подрывает его авторитет у солдат.
- Да у него давно никакого авторитета нет. Сам его подорвал своей
трусостью и глупыми взысканиями. Солдат, брат, нас всех насквозь видит
лучше, чем мы друг Друга.
В канцелярии Борейко потребовал у Пахомова книжку артельщика, где
записывались все расходы по артельному хозяйству.
- Ну, Пафнутьич, - обратился он к старшему писарю, просмотрев тетрадь, -
говори прямо: сколько украли?
- Что вы, ваше благородие, мы этим не занимаемся, - с возмущением ответил
Пахомов.
- Посмотрим.
Звонарев стал читать статьи расхода по книжке, а Борейко просматривал
соответствующие счета.
Когда чтение было окончено, поручик аккуратно стал выдирать из пачки
сшитых документов отдельные счета.
- Ваше благородие, что вы делаете? - испугался писарь.
- Подложные счета выбираю, - буркнул Борейко. - Пиши, Сережа, при
проверке обнаружено наличие фальшивых счетов на... сейчас на счетах прикину
- рублей семьдесят шесть, копеек двадцать.
- Да какие же они фальшивые? - взмолился Пахомов.
- Это что? Куплено лаврового листа и перцу на десять рублей, и подпись
какая-то китайская - не то ВыньХу-чи, не то Сыхь Чи-ли. На эти деньги
лаврового листа купишь на целый год, а тут через пять дней еще на рубль того
же листа. Что же, по-твоему, рота только одним лавровым листом питается? А
это - "чумизы на двенадцать рублей", за эти деньги три воза можно купить, а
тут всего три пуда показано. За такие штучки под суд пойдешь, Пахомов, -
пригрозил Борейко.
- Ваше благородие, я человек маленький, - бормотал писарь, - как
штабс-капитан приказали, так я и делал.
- Сколько же штабс-капитан за это заплатил тебе с артельщиком?
- Скупы они, ваше благородие, только По трешке дали.
- Эх, за трешку в тюрьму сядешь, Пафнутьич. Умнее я тебя считал, ан,
выходит, ты и вовсе глуп.
- Мы люди подневольные, как прикажут, так и делаем.
- Делать-то надо с умом, да понимать, что можно, а что нельзя. Давай
другие книжки. Здесь сколько фальшивых счетов?
Перепуганный писарь уже сам начал показывать поддельные счета. Через час
работа была закончена.
- Итак, всего поддельных счетов нашли мы на триста с чем-то рублей. Пиши,
Пафнутьич, акт да жди суда.
- Как перед богом - не виноват Все штабс-капитан да фельдфебель
приказывали - пиши да пиши, - изворачивался писарь.
Жуковский пришел в ужас, когда Борейко с Звонаревым поднесли ему свой
акт.
- Борис Дмитриевич, да что вы наделали? Зачем было такой акт писать?
Доложили бы на словах. Теперь по всей артиллерии пойдут разговоры, что у нас
в роте воруют. Стыда не оберешься, да и от генерала будут неприятности.
- Зато мы от воров избавимся. Надо Чижа отстранить от артельного
хозяйства и выбрать нового артельщика.
- А деньги как же?
- Чиж заплатит.
- А если нет?
- Заплатит, из жалованья удержат. Сообщите только в Управление.
- Я этого-то и не хочу, - возразил Жуковский. - Надо все же еще Чижа
самого спросить, пусть он объяснения представит.
- Позвать сейчас же сюда штабс-капитана Чижа! - крикнул Борейко.
Когда Чиж явился, ему дали прочесть акт комиссии. Он покраснел от
волнения и, заикаясь, возмущенно проговорил:
- Ведь этакий мерзавец Пахомов: обвел меня вокруг пальца, под носом сумел
украсть. Его надо немедленно под суд отдать за подлоги и воровство.
- Пахомов мне и прапорщику прямо заявил, что подлог сделал по вашему
приказанию и что вы ему с артельщиком за это платили, - раздельно проговорил
Борейко, смотря на Чижа.
- Вы забываетесь, поручик, это оскорбление для меня; выходит, что я
деньги себе присвоил?
- Выходит, что украли. Николай Васильевич, прикажите позвать сюда
Пахомова и артельщика, - попросил Борейко.
- Что же, вы очную ставку собираетесь мне устраивать с нижними чинами? -
завизжал Чиж, мечась по комнате. - Это подрыв дисциплины, потрясение основ
русской армии Я ухожу. Больше разговаривать поэтому вопросу не желаю. - И
Чиж направился было из комнаты.
- Стоп! - преградил ему дорогу Борейко. - А недостающие денежки Николай
Васильевич за вас платить будет?
- Я-то тут при чем? Воровали Пахомов с артельщиком, а я за них отвечай, -
протестовал штабс-капитан.
- Вы, Александр Александрович, ответственны по закону за целость
артельных сумм, а не писарь и не артельщик, - проговорил Жуковский.
- И вы тоже, как командир роты. Если уж на то пошло, будем платить
пополам, - не сдавался Чиж.
- Вот так фрукт, - произнес Борейко, все еще загораживая двери. - Сам
украл, а других платить заставляет.
Чиж ринулся было с кулаками к поручику.
- Ша, киндер! - угрожающе проворчал - Борейко, заметив движение Чижа.
Штабс-капитан струсил и отошел.
- Так как же насчет денег? - настаивал Жуковский.
- Я все заплачу, только велите этому хаму пропустить меня в дверь, -
бесновался Чиж.
- Расписочку напишите, господин штабс-капитан, - насмешливо-вежливо
проговорил Борейко.
Чиж быстро набросал требуемую расписку и протянул ее Жуковскому.
Борейко отошел от двери, в которую тотчас пулей вылетел Чиж.
- Заварили вы кашу, Борис Дмитриевич, - укоризненно покачал головой
Жуковский.
- Ничего, расхлебаем и живы будем, - улыбнулся поручик. - Полезно иногда
зарвавшегося жулика одернуть.
- Что же мне теперь делать? - в раздумье проговорил Жуковский.
- Получить с Чижа деньги да переменить артельщика с кашеваром, только
всего и дел.
- Под суд их отдавать надо.
- Не стоит. Чиж все на них свалит, а сам из воды сух выйдет. Набил я им
морду - и хватит. Не люблю я эти суды и пересуды. Волокита одна.
- Пожалуй, это и будет самое простое, - согласился капитан. - Только ведь
Назаренко может на вас рапорт подать. Тогда опять история начнется.
- Не подаст, побоится. Ведь и у него рыло в пуху оказалось при проверке
артельных сумм.
Глава пятая
Звонарев получил предписание явиться в Управление артиллерии и приступить
к работам по переделке лафетов десятидюймовых пушек для стрельбы бездымным
порохом. Он не предполагал долго отсутствовать, но все же не без грусти
расставался с батареей, с которой уже успел сжиться.
Прибыв в Управление, он явился к Гобято, который встретил его со своей
обычной приветливостью.
- Остановитесь у меня. Сейчас я прикажу отнести ко мне ваши вещи, а затем
пойдемте знакомиться с мастерскими: - они неподалеку, - предложил Гобято.
Мастерские оказались небольшим ремонтным заводом, расположенным у самой
подошвы Золотой горы, что делало их невидимыми со стороны моря. Отдельные
цеха были разбросаны на довольно большой площади.
Всего в мастерских было занято до трехсот солдат и вольнонаемных.
Они обошли механический цех и за ним увидели лежавшие в разобранном виде
на земле пять лафетов для десятидюймовых пушек.
- Вы расклепаете станины, добавите к каждой по три стальных листа, затем
снова их склепаете, перенесете межстанинные связи, как мы с вами рассчитали,
и замените подъемные дуги на большие, чтобы можно было выше подымать дуло
орудия. Вот и вся работа. Думаю, что вы в неделю с ней справитесь, в помощь
вам я дам начальника кузнечного цеха, классного обер-фейерверкера Жмурина.
Кстати, вот и он сам, познакомьтесь.
Жмурин оказался блондином, небольшого роста, лет двадцати пяти, в пенсне
на широкой ленте.
- К работе приступите завтра же с утра. Сейчас же двинемся обратно в
Управление, нас там ждет Белый.
Генерал подробно расспросил о состоянии работ, порученных Звонареву, и
просил ускорить их.
- По расчетам Николая Андреевича, дальнобойность десятидюймовых пушек
увеличится с девяти с половиной верст до тринадцати с половиною, то есть
весьма значительно: это даст возможность подпустить японцев и неожиданно их
обстрелять.
- Боюсь, ваше превосходительство, что с увеличением дистанции так же
сильно возрастет рассеивание снарядов и меткость орудий снизится, - заметил
Гобято.
- Хоть напугаем японцев, и то ладно. Одним словом, не теряя времени,
торопитесь с переделкой лафетов.
После беседы генерал, как всегда, пригласил офицеров к себе на обед.
При появлении Звонарева Варя бросила свое рукоделие и пошла ему
навстречу.
- Как Шурка Назаренко будет учиться на сестринских курсах? - спросила
она.
- Она бы и рада, да едва ли ей родители разрешат.
- Я упросила папу, он от своего имени всем женам и дочерям напишет
приглашения поступить на курсы. Я пошлю обязательно ее отцу и думаю, что
тогда он перестанет упираться.
После обеда Варя позвала Звонарева посмотреть ее хозяйство.
- Я у себя на хуторе научилась хозяйничать; не люблю город и предпочитаю
жить в деревне. И в институт я не хотела идти, да папа с мамой заставили.
