Стесселей Варя со Звонаревым застали за чаепитием. Генерал читал
единственную газету, которую считал достойной своего внимания, - "Русский
инвалид", где печатались все назначения, производства и увольнения по
военному министерству.
- Кого это бог принес? - удивилась генеральша, заслышав звонок.
- Здравствуйте, Вера Алексеев - на! - подлетела к ней Варя. -
Здравствуйте, Анатолий Михайлович, - присела она в реверансе перед
Стесселем.
- Здравствуй, стрекоза. Откуда ты в таком походном виде?
- Ездила за город с мосье Звонаревым, - кивнула на своего спутника
девушка, который тем временем успел приложиться к ручке Веры Алексеевны и
подошел к генералу.
- Анатоль, познакомься! Это тот самый офицер, что помог мне вчера
принести покупки, - отрекомендовала генеральша прапорщика своему мужу.
- Очень приятно, - приподнялся навстречу Звонареву генерал. - Прошу
садиться с нами за стол, побаловаться китайским чаем.
- Мы сейчас видели, какие китайцы труженики! Не разгибая спины работают в
поле, - заметила Варя.
- Зачем ты ездишь за город, да еще без конвоя? - умышленно переменил
разговор генерал. - Только сегодня ограбили двух китайцев на Мандаринской
дороге. Надо брать трех, четырех вооруженных солдат. Тогда можно быть
спокойным, что никто не осмелится напасть за городом.
- Да они нам только мешали бы, стесняли нас, - горячо возразила Варя.
- Ах, вот как! - удивленно проговорила Вера Алексеевна и внимательно
посмотрела на Звонарева.
Варя поняла свою оплошность и вспыхнула.
- Совсем не потому, что вы думаете, - забормотала она.
- Молодо-зелено, погулять ведено, - усмехнулся Стессель. - Вы на какой
батарее находитесь?
- На батарее Электрического Утеса, - ответил прапорщик.
- Прекрасно действует батарея, да жаль, солдаты распущены свыше меры.
Слабоват у вас командир. Я об этом и Василию Федоровичу говорил, но тот за
него стоит горой. Лучший командир у меня в артиллерии. А поручик этот
высокий такой...
- Борейко, - напомнила Варя. - Не ест, не пьет ничего, кроме водки, и все
время только по японцам стреляет, как только они подойдут на пушечный
выстрел к Артуру.
- Слыхал, слыхал, что он любит выпить, но боевой офицер, - заметил
Стессель.
- У всякого бывают свои недостатки. Главное - быть хорошим командиром, -
примирительно заметила генеральша.
- Наши горе-морячки, кажется, сегодня рискнули выйти в море, да что-то
скоро обратно вернулись. Верно, тень японской эскадры увидели. Они пуще огня
боятся адмирала Того.
Звонарев рассказал о своем выходе на "Новике" в море.
- Совсем я не одобряю этого. Зачем вам с моряками путаться? Вот вы
говорите, что огнем Утеса поврежден японский крейсер. А Эссен, наверное,
донесет, что это попадание моряков, а не крепости. Предложу Белому запретить
его офицерам посещение кораблей. За офицерами потянутся солдаты повидаться с
земляками матросами. Те же - известные смутьяны и крамольники. Чем дальше от
них, тем лучше. Вчера полицмейстер донес мне о драке солдат с матросами.
Стрелки здорово набили морякам, а он сдуру переарестовал стрелков Я приказал
немедленно всех освободить и запретил командирам наказывать солдат. Пусть
лучше дерутся, чем дружбу водят с матросами, - брюзжал Стессель.
Как ни отнекивался Звонарев, Варя заставила его зайти к Белым и там
пообедать. Здесь прапорщик застал уже пожилого подполковника Петра
Дмитриевича Бутусова, командира Квантунского отдела пограничной стражи. Это
был коренастый мужчина, с большой проседью и пышными усами, которые
сливались с бакенбардами. Подбородок он тщательно пробривал Судя, пвчыгкьу,
как запросто принимали его у Белых, можно была понять, что он свой человек в
доме. Варя радостно - бросилась к нему навстречу и, выпуская сто слов в
минуту, тотчас сообщила как их на обратном пути охраняли солдатыпограничники
- Они столько рассказывали нам интересного, - восхищалась Варя, - о том,
как вы требуете от солдат хорошего отношения к китайцам.
- Теперь во время войны, особенно важно привлекать к себе местное
население. Это тем более легко сделать, что всего шесть лет тому назад
вовремя японокитайской войны японская военщина проявила крайнюю жестокость
по отношению к китайцам, вырезая целые селения поголовно, не щадя ни женщин,
ни детей. Обратить китайцев в своих союзников в этой войне - значит
обеспечить свои тылы, обезопасить себя от японских шпионов и бандитов Этой
простой истины никак не хотят понять наши правящие сферы, - горячо говорил
Бутусов.
- Написали бы вы, Петр Дмитриевич, поэтому поводу докладную записку
наместнику, - предложил Белый.
- Писал и лично докладывал и Алексееву, и Стесселю, и в министерство
финансов, которому мы подчинены. Самому Витте писал - ни ответа ни привета.
Канцелярия наместника, правда, раз ответила - не суйтесь не в свое дело, - с
горечью ответил Бутусов.
- Правящие сановники у нас понимают и признают только одну политику:
тащить и не пушать. Широко применяют ее в России и считают наиболее
подходящей ее и здесь, - согласился Звонарев.
- Мало я вас знаю, молодой человек, но дружеский совет все же дам - свои
мысли и мнения держите лучше при себе, а то выскажетесь в этом роде в
публичном месте и попадете в большую неприятность. Артур - далекая окраина
Российской империи, но порядки здесь те же, что и в Москве и Саратове, -
предупредил прапорщика Бутусов.
Уже стемнело, когда Звонарев отправился к себе.
Глава шестая
С утра подул холодный норд-ост, с моря налетел густой туман, видимость
сократилась до десяти - пятнадцати саженей.
Незадолго до обеда в мастерских появился Борейко, как всегда шумный,
подвижный и энергичный.
- Здорово, ребята, - приветствовал он мастеровых.
- Здравия желаем!
- Сразу видать - нестроевщина. Отвечают кто в лес, кто по дрова. Как
работа идет? - обратился он к Звонареву. - Мне уже надоело тебя на Утесе
дожидаться, решил сам приехать подогнать вас. Больно вы тут копаетесь.
- Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, Борис Дмитриевич.
Мы и так тут работаем даже в праздничные дни.
- Бабы блох скорее ловят, чем вы дело делаете. Дал бы ты им по
полбутылки, разом дело закипело бы.
- Что верно, ваше благородие, то верно: с водкой дело куда скорее бы
пошло, - поддакнули многие.
- Сережа, у тебя деньги есть? Пошли кого-нибудь за парой четвертух на всю
братию. Пьяными не будут, а работа пойдет быстрее.
- Неудобно как-то в мастерских, - возразил Звонарев.
- Когда обедать пойдут, я сам каждому из них по чарке поднесу. Вали
кто-либо за водкой.
- Нам, ваше благородие, не продадут.
- Прапорщик сейчас вам записку даст, что водка нужна для технических
целей.
- Не поверят, ваше благородие.
- А шут с ними, пусть не верят. Раз казенная печать есть, верь не верь, а
водку подавай. Аида, Сережа, поскорее сваргань это у себя в канцелярии.
Когда Звонарев ушел, Борейко стал ходить между клепальщиками,
приглядываясь к работе. Он принадлежал к числу людей, которые равнодушно не
могут видеть работу других.
- Дай-ка мне тоже молоточек, - обратился он к Братовскому. - Хочу и я
малость им помахать. Мальчишкой, бывало, из кузницы не вылазил, любил
молотобойничать.
Борейко подали кувалду, он попробовал ее и отбросил.
- Больно легка, не по руке. Давай которая потяжелее.
Вооружившись чуть не пудовой кувалдой, он принялся за работу, но дело у
него не клеилось: заклепки садились криво, мялись, и клепка получалась
плохая.
- Силы, ваше благородие, надо поменьше, а ловкости побольше; позвольте, я
вам покажу, - предложил Братовский.
Когда Звонарев вернулся обратно в цех, он застал Борейко в одной рубашке,
с увлечением действующею кувалдой под присмотром Братовского.
- Лихой из тебя коваль, Боря, вышел бы. Иди в мастерскую - старшим
кузнецом сразу сделаю, - улыбнулся Звонарев.
- Люблю поразмяться. Силушка по жилочкам так и забегает, - утирал потный
лоб Борейко. - Я хочу сразу внести все переделки в лафет: полки для
квадрантов на стрелах, что к цапфе прикрепляем, прицелы насечь на большую
дистанцию. Разметки я уже сделал. Видел я щиты у моряков около пушек, решил
и у нас их пристроить. Чертежик тоже набросал. Пойдем-ка в канцелярию и
поговорим, что да как.
Познакомившись с чертежами Борейко, Гобято удивленно посмотрел на него.
- Выдумщик вы, Борис Дмитриевич. Вам бы в артиллерийскую академию идти.
- В академию рылом не вышел. А с пушками повозиться люблю, есть грех, -
ответил поручик. - Мыслишка у меня давно в голову засела, как бы нам
облегчить подачу снарядов из погребов к орудиям. Это самая тяжелая у нас
работа, да и мешкотно, много времени на это уходит. Солдаты мне верную мысль
подсказали - использовать для этого силу отката орудия при выстреле. И откат
слабее будет, и заряжать станет легче. Только как это сделать - не соображу.
Лебедкин - есть у нас там такой, из мастеровых, - предложил трос к лафету
прикрепить да перебросить через блоки к снарядному кокору. По его
соображениям, как раз силы хватит, чтобы снаряд поднять. Только вот рывок
при выстреле получается. Опасно, как бы при этом снаряд не взорвался.
- Идея неплохая. Для смягчения первого рывка можно пружину поставить,
тогда движение плавнее будет, - согласился Гобято.
Прошло больше часа, пока наконец договорились и окончательно решили,
какие еще нужны будут переделки в орудиях и лафетах.
- Чуть не забыл, - спохватился Борейко, - нас с тобою, Сережа, сегодня
вызывают к часу дня в офицерское собрание, на заседание суда Общества
офицеров по делу Чижа.
- Первый раз слышу! По какому еще это делу Чижа? - удивился Звонарев.
- Забыл, как мы его вывели на чистую воду с артельными суммами? Он,
оказывается, очень обиделся, что я его назвал жуликом, и подал жалобу в суд
Общества офицеров. Белый приказал его разобрать. Тебя и Жуковского вызывают
в качестве свидетелей, а меня в качестве ответчика. Идем поскорее, пока не
опоздали.
В Управлении артиллерии, в библиотеке, уже собрался весь состав суда.
Председательствовал Тахателов, а членами были капитан Страшников и капитан
Мошинский. Все они были в парадных мундирах, при орденах и оружии. Тут же
находился и Чиж.
Как только вошли Борейко со Звонаревым, Такателов начал заседание.
Секретарь суда, мрачный чиновник, опросил Чижа и Борейко, имеют ли они
отводы против состава суда и свидетелей. Их не оказалось.
- Поручик Борейко, почему вы не в парадной форме? - спросил Тахателов.
- У меня ее нет, заложил в ломбард.
Звонарев заявил, что еще не успел сшить мундир.
- Заняли бы где-либо на заседание суда, - хмуро заметил Страшников,
суетливый, с бегающими глазами сорокалетний капитан.
Другой член суда, Мошинский, только укоризненно покачал головой,
поблескивая стеклами своих очков в круглой металлической оправе. Козлиная
бородка и длинные, закинутые назад волосы делали его больше похожим на
сельского учителя, чем на офицера.
- Занять-то не у кого. Ничей мундир на меня не налезет, - возразил
Борейко.
Тахателов предложил считать уважительной причиной отсутствие мундиров у
Борейко и Звонарева.
- Если поручик Борейко не постеснялся заявить на суде, что отдал в заклад
свой мундир, то какие же у него могут быть представления о чести мундира, к
которому он так небрежно относится? - ехидно проговорил Страшников,
переглянувшись с Чижом.
- Это к разбираемому нами делу не относится! - возразил Мошинский.
- Присоединяюсь к вашему мнению, - проговорил Тахателов. - Суд переходит
