под Золотой горой и у Тигрового Хвоста, пылали выбросившиеся на берег
брандеры. Огромное пламя, выбиваясь наружу, ярко освещало красноватым светом
узкий проход в Артур и заснеженные берега; горящие головни взлетали высоко
вверх и с шипением падали в воду. Несколько портовых пароходов столпилось
около брандеров, пытаясь своими помпами залить пожар.
- Не отойти ли нам подальше от них, - указал Малеев на брандеры, - не
ровен час, еще взорвутся и нас повредят.
- Пожалуй, ты прав, - ответил Юрасовский, - станем ближе к Электрическому
Утесу.
Когда "Страшный" стал на якорь, команду спустили вниз. Матросы,
продрогшие и озябшие, поспешно спустились в кубрик.
- Выдать всем сейчас же по чарке водки, - приказал Юрасовский боцману. -
Да подсменить вахтенных, чтобы переоделись в сухое.
- Тебе, Андрюша, еще целых две склянки достаивать вахту. Иди-ка и ты
переоденься, - небось тоже промок, - предложил Малеев.
Через пять минут Акинфиев, уже переодетый в сухое, снова шагал по
мостику.
После пережитого волнения Андрюша сперва не замечал даже голода,
погруженный в воспоминания о происшедшем. Стрельба, взрывы, свист снарядов,
вихрем несущийся миноносец, крики утопающих-все оживало в памяти и
складывалось в яркую картину боя. Целый ряд деталей, ранее упущенных
сознанием, теперь всплывал в памяти. То вспоминалась нелепо согнутая при
свете ракеты фигура Малеева, которого обдало водой из-за борта, то широко
раскрытый рот Юрасовского, когда он отдавал приказания, стараясь перекричать
грохот стрельбы. Мысли унеслись в далекий Кронштадт, где жила семья. Встал,
как живой, отец, высокий, сутулый, лысый человек с золотыми очками на носу.
Он был главным врачом в морском госпитале. Андрюша вспомнил, как противился
отец его поступлению в морской корпус.
- Знаю я этих ветрогонов-моряков, редко кто из них блещет умом и
образованием, - говорил он. - Больше на внешнем лоске да подхалимстве
выезжают. Ума от них не наберешься, а пустельгой стать легко. Кроме того,
морская служба в России почти наследственная: у большинства офицеров и дед,
и отец, и сын - все моряки. У таких и связи, и знакомства, и карьера
обеспечена. А у нас с тобой? Мой дед - поп, отец - сельский учитель, я сам -
врач. Никто, как видишь, в моряках и не служил. Куда нам с суконным рылом да
в стародворянский ряд лезть!
Но Андрюша не внял увещаниям отца.
"Завтра же напишу им письмо обо всем", - решил он.
Сменившись с вахты, Акинфиев быстро разделся и едва лег на койку, как
заснул.
Проснулся он от стука отдаваемого якоря и понял, что "Страшный" вошел в
бухту.
Вошедший в каюту Малеев окончательно разбудил его.
- Сегодня утром в Артур приехал Макаров. Сейчас он в порту, а затем будет
объезжать корабли. Старк уже спустил свой флаг на "Петропавловске".
- Ура! Наконец-то у нас появился настоящий адмирал, - обрадовался
Акинфиев и стал поспешно одеваться.
Глава седьмая
Прямо с вокзала адмирал Макаров направился в доки, чтобы познакомиться с
ходом работ по исправлению подорванных судов. Никто из местного начальства
не ожидал столь быстрого посещения доков новым командующим флотом, и Макаров
мог лично убедиться, какими черепашьими темпами шел ремонт. В сопровождении
младшего флагмана адмирала Ухтомского, командира порта Артур адмирала Греве
и флаг-офицера Дукельского он стал обходить мастерские. Рабочие с
любопытством посматривали на бородатого адмирала с ласковыми глазами.
- Здравствуйте, братцы! - мягким баритоном поздоровался адмирал.
- Здравия желаем! - нестройно ответили рабочие, снимая фуражки.
- Это еще кого на нашу голову нелегкая принесла? - спросил один из них. -
Мало нам здешних скорпионов, так еще новые сюда едут! - и недоверчиво и
хмуро посмотрел на Макарова.
Внимательно оглядывая рабочих, Макаров обратил внимание на нездоровый вид
многих и стал расспрашивать о том, как и где они живут, где питаются,
сколько получают, много ли семейных. Сперва нехотя и коротко, а затем все
подробнее и живее рабочие отвечали на расспросы Макарова. Он узнал, что,
помимо местных портартурцев, успевших обжиться на месте, в доках работает до
тысячи человек недавно приехавших из Питера по контрактам с морским
ведомством. На местах им сулили золотые горы, а в Артуре они попали в
тяжелые условия. Квартир у большинства не было, и они ютились в холодных
китайских фанзах, питались где и как попало.
Слушая жалобы, адмирал все больше хмурился, наконец начал сердито
посапывать носом и подергивать правым плечом.
- Немедленно отвести для жилья рабочих одну из флотских казарм вблизи
доков и зачислить всех вольнонаемных на флотский паек, - приказал Макаров.
Гул одобрения пронесся по толпе, многие, улыбаясь, стали благодарить
адмирала.
- Только помните мои условия, - работать за четверых, чтобы в кратчайший
срок все корабли были готовы, - обратился к рабочим Макаров.
- Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, как черти станем
работать! - заверяли рабочие.
- Нам бы еще, ваше превосходительство, господин адмирал, насчет баньки -
вша да блоха заела, а в городе и бани-то настоящей нет.
- Правильно! Русскому человеку без бани не прожить! Разрешаю
вольнонаемным пользоваться экипажной баней на общих основаниях с матросами,
- решил Макаров.
- Затем насчет околотка. Заболеешь, полечиться негде.
- Разрешаю лечиться в экипажном околотке. Еще что? Лейтенант Дукельский,
прошу проследить за выполнением моих распоряжений, - обернулся адмирал к
флагофицеру.
- Наместник считает нежелательным тесное общение рабочих с матросами и
едва ли одобрит последнее распоряжение вашего превосходительства, -
предупредил Макарова командир порта адмирал Греве, когда они вышли из
мастерских.
- Вы все равно не избежите общения при совместной работе по ремонту
кораблей. Я сам урегулирую этот вопрос с Алексеевым.
- Есть! - ответил Греве.
Затем Макаров отправился к стоящему у причала броненосцу "Цесаревич".
Команда корабля была уже выстроена на шканцах. У трапа адмирала встретил
командир корабля капитан первого ранга Григорович. Едва Макаров вступил на
палубу корабля, как заиграла музыка, матросы вскинули винтовки на караул.
Обойдя команду по фронту, Макаров громко поздоровался с матросами.
Даже на придирчивый взгляд старого моряка матросы выглядели молодцевато в
безупречно пригнанном обмундировании, начищенных до блеска сапогах и лихо
заломленных бескозырках. Они имели здоровый, сытый вид и поражали ярким
румянцем на щеках.
Хмурое вначале лицо Макарова просветлело, и он внутренним чутьем старого
моряка понял, что матросам на корабле живется неплохо. Недаром Григорович
славился на всю эскадру своими хозяйственными способностями и считался одним
из лучших командиров на флоте.
Пройдя по фронту, Макаров отпустил команду и отправился осматривать
повреждения корабля. Подоспевший флаг-инженер Кутейников начал было длинный
доклад о проделанной работе, но адмирал прервал его вопросом:
- Когда вы закончите починку?
- "Цесаревич" будет отремонтирован к маю, "Паллада" к середине апреля, а
"Ретвизан" не раньше чем через три месяца по подводке кессонов.
- Я столько ждать не могу! "Цесаревич" и "Паллада" должны быть готовы к
первому апреля, а "Ретвизан" - к десятому. Ваше дело, господин Кутейников,
всеми наличными средствами обеспечить выполнение моего приказа, - настойчиво
проговорил Макаров.
- Разрешите свистать к обеду? - спросил Григорович.
- Да! Только пищу я буду пробовать из матросских баков, - предупредил
Макаров.
В кают-компанию он не зашел, а, собрав офицеров наверху около мостика,
начал с ними беседовать.
- Вы, господа, должны прежде всего сами проникнуться духом борьбы и затем
внушить его своим матросам. Помните заветы Корнилова и Нахимова: атаковать
неприятеля, где только его увидишь, не считаясь с его численностью. Конечно,
дело не в одной лихости, - надо овладеть также техникой боя, но прежде всего
надо помнить, что не так страшен японец, как его малюют! Нужно обрести веру
в свою победу и внушить ее и себе и матросам. Наш матрос способен на любой
подвиг под руководством настоящих командиров.
- Пока что они творят чудеса только в артурских кабаках! - вставил
лейтенант.
- Виню в этом прежде всего господ офицеров, которые не сумели должным
образом воспитать своих матросов. Я буду прежде всего и больше всего
взыскивать с офицеров и считаться буду только с теми, которые сумеют повести
за собой матросов. Зазнаек и белоручек мне не надо!
Отпустив офицеров, Макаров отправился на батарейную палубу, где обедали
матросы. Подсев к одному из баков, адмирал попросил ложку и попробовал щи и
кашу. Обед был приготовлен на славу, хотя и вообще на "Цесаревиче" кормили
лучше, чем на других кораблях эскадры.
- Всегда вас так хорошо кормят? - спросил Макаров.
- На харчи не обижаемся, ваше превосходительство! Вот в порту сидеть
надоело, это правда, - ответил один из матросов. - Только два дня пришлось
по япошкам пострелять, с тех пор все на ремонте стоим.
- Небось страшновато было в те дни? - шутил Макаров. - Теперь из дока
вылезать не хотите?
- Оно правда, испугались было сперва, как среди ночи под корму ударило,
но затем вскоре опомнились и бросились подводить пластырь, - бойко отвечали
матросы. - Теперь у японцев мы в долгу, надо бы поскорее с ними
расквитаться.
- Смотрите ему спуску не давайте. Через месяц ваш "Цесаревич" должен уже
выйти в море. Работать надо много и усердно. Я на вас, ребята, надеюсь, -
закончил беседу Макаров.
- Постараемся, ваше превосходительство! - ответили матросы уходящему
адмиралу.
Как только Макаров отошел, все матросы сгрудились около тех, с кем он
разговаривал, и засыпали их вопросами.
- Видать, что сам из матросов! - заметил баталер.
- Ни в жисть не поверю, чтобы из матросов в адмиралы выйти можно было, -
усомнился один из комендоров.
- Сомнительно что-то, но до матроса, видать, добер и не гордый, как
Старк. От того, кроме брани, и слова не услышишь.
- Бородища у него знатная! И из себя видный, - обменивались замечаниями
матросы. - Брови у него густые, а глаза, как у дитяти, - ясные. Даром что
вид сердитый, а видать - добрый, зря матроса не обидит!
На "Палладе" Макаров сразу пришел в раздражение при виде грязи и
захламленности на корабле.
Исковерканные трапы, погнутые поручни, концы тросов, канаты - все это
беспорядочно валялось на палубе. Напрасно командир "Паллады" капитан первого
ранга Косович уверял адмирала в невозможности поддержания на корабле
чистоты, когда идут ремонтные работы.
- Даю вам трехдневный срок для приведения всего в порядок. Запишите,
лейтенант Дукельский. И лично проверю исполнение моего приказания, - сурово
отвечал ему адмирал.
После щеголеватых матросов "Цесаревича" матросы "Паллады" выглядели
замухрышками.
- Не удивительно, что двадцать шестого января на "Палладе" так долго
возились с подводкой пластыря и никак не могли добраться до берега, - резко
проговорил Макаров.
- Меня в тот момент на крейсере по болезни не было! - заикнулся было
Косович.
- Все же вы виноваты в том, что не сумели своевременно обучить матросов
такой необходимой в бою вещи, как подводка пластыря.
Не заходя больше никуда, Макаров уехал на "Ретвизан". На нем уже были
подведены носовые кессоны и шла откачка затопленных носовых отсеков.
Броненосец с минуты на минуту должен был обрести плавучесть и сдвинуться с
мели, на которой стоял.
