- А вы? - спросил я. - Вы свою дорогу сами выбрали?
Он торжественно кивнул,
- Мы решили отправиться в Аллюстрию, невзирая па все опасности. Тут все-таки попадаются добрые люди, которые пытаются сохранить свои добродетели, не потонуть в пучине греха. Покровитель моего ордена, святой Монкер, явился во сне нашему аббату - то случилось две седмицы назад - и поведал ему о страданиях одной такой добродетельной бедной семьи, члены которой всей душой преданы Богу и добру, но не смеют открыто в этом признаваться.
Ярость вскипела во мне. Суеверия там или нет, все равно люди имеют право поклоняться кому и чему угодно, не скрывая своих убеждений.
- Но верно ли я понимаю, что они были осторожны и никто не сделал им дурного?
- О нет! Это семья мелкого помещика. Когда-то они жили неплохо и владели целым округом. Но их упорно пытались разорить, чтобы из-за страданий они отказались от веры. Сначала их обкладывали слишком высокими налогами, а потом пытались одолеть заклинаниями.
- Но откуда об их вере узнали правители?
- Все потому, что они творили добро, помогали бедным и несчастным. А в тех краях полным-полно ведьм и колдунов, и они давно раскусили это добропорядочное семейство. Закон позволяет этим злодеям отыскивать добрые души и пытаться совратить их с пути истинного.
- Потрясающая бюрократия! - не сдержался я.
У меня даже во рту пересохло от возмущения.
- И теперь, - продолжал рыцарь, - они лишились всех владений и стали наемниками на земле, что искони принадлежала их роду. Все люди, населявшие этот округ, последовали примеру своих господ, отказались от злобного отношения друг к другу и сплотились перед лицом тягот и невзгод. Шли годы, несчастных притесняли все более жестоко, ведь такое упорство в сохранении веры не могло не привлечь внимания королевы. А уж она-то сурово наказывала своих пособников за то, что тем не удается совратить непокорную семью. Поэтому упрямцев решили истребить, вырвать с корнем. Они не сдаются, хотя бедны и вынуждены искать помощи у других людей, а помогать им теперь мало кто отваживается. Один ребенок умер от холода и недоедания. Другой сильно болен. Они окончательно обнищали и близки к отчаянию. Вот потому-то аббат и послал нас сюда, дабы мы снискали славу тем, что выведем это бедное семейство из страны, обнищавшей духовно, и приведем на свет, в Меровенс.
- Но это небезопасно, - предупредил я рыцаря. - Если тут вокруг просто-таки кишат злые колдуны и полным-полно злобных рыцарей в придачу.
- Очень даже небезопасно, - согласился он, - и не исключено, что эта попытка будет всем нам стоить жизни. - Рыцарь вздернул подбородок, глаза его полыхнули. - Однако кому, кроме нас, защитить богобоязненных людей, вырвать их из логова Зла и порока? Если нам суждено умереть - мы умрем. Если мы лишимся жизни, творя столь благое дело, нам не суждено долго томиться в Чистилище. Может быть, нам даже суждено стяжать венцы мучеников.
Я поежился. Сколько же народу было обречено на ненужные страдания и преждевременную смерть из-за веры в подобные обещания блаженства?
- Не о смерти нам должно думать, не смерти бояться, - продолжал рыцарь, - а того, что попытка спасти бедняков может нам не удаться. Ведь вывести несчастных из Аллюстрии надлежит очень спешно, а не то они могут отчаяться, и их либо совратят, либо обесчестят, либо поработят.
- Должны бояться... - медленно повторил я. - На самом деле вы боитесь того зла, которое, как вы слышали, правит в этой стране. Верно?
- Если бы мы не боялись, мы были бы тупоголовыми ослами, - ответил рыцарь.
Я смотрел на него и видел, как напряглось его тело, как натянулась струной каждая жилка. Насколько я мог понять, его состояние было даже не страхом, а ужасом. Честно говоря, я все равно им восхищался, кем бы он ни был _ героем, святым или тем самым ослом. Святым, правда, он вряд ли мог быть, поскольку вооружен мечом. Посему, учтя все обстоятельства, я вынес свой приговор: он осел. Но конечно, вслух я этого не сказал.
Словом, я воспользовался гостеприимством отряда рыцарей. Ночью у костров они запели гимны, а потом перешли на менее религиозные песни, и тут я даже им подпел немного - "Amazing Grace"13 мне всегда нравилась, хотя вообще григорианские песнопения у меня не очень хорошо получаются. Что касается моей религиозной принадлежности, то я был агностиком-протестантом, и тот Бог, в которого я не верил, был кальвинистским Богом, поэтому с латынью у меня всегда было неважно - латынь я изучал всего один год в университете, да и на слух она была какая-то не такая, как у рыцарей. Наверное, другой диалект.
Я выспался у костра, подпел утреннему хору, притащил ведро воды, чтобы залить костер, после чего поднял руку, прощаясь с рыцарями.
- Что ж, все было очень славно. Благодарю тебя сердечно за ваше гостеприимство, сэр монах, но мне пора!
- Вне сомнения, мы не отпустим тебя одного! - возмущенно воскликнул предводитель отряда. - Ты еще не покинул владения королевы Сюэтэ. Чародей ты или нет, но человек, странствующий в одиночку, привлекает к себе внимание, и ты можешь стать легкой добычей любых злых сил!
- Пока выкручивался, - усмехнулся я.
Рыцарь вздохнул.
- Это верно. Однако прошедшую ночь ты провел в компании вооруженных монахов. А сколько еще ночей ты провел в Аллюстрии?
Я сглотнул комок, подступивший к горлу, припомнив, какое обилие суеверий связано с ночной тьмой.
- Ни одной, - признался я. - Только день.
- То-то и оно, - проворчал рыцарь. - А чудеса ты в этот день творил?
- Ну, я бы так не сказал, но...
Он отмахнулся от моего лепета, рубанув рукой по воздуху.
- Что бы ты ни говорил, это не имеет значения. Главное - что ты делал. Не сомневайся: Сюэтэ знает о тебе. По крайней мере ее прислужники знают.
Вот в это я склонен был поверить независимо от того, имела ли к этому отношение магия, или нет. Начальник Яги рано или поздно обнаружит ее отсутствие. И чем больше пользы от нее было, тем быстрее он это сделает. Как минимум по моим следам могли пустить ищеек-бладхаундов14, а я-то знал, что крови в этом мире придают первостепенное значение.
- Ничего со мной не случится, - возразил я. - Все будет хорошо.
- Ты хочешь сказать "неплохо", - поправил меня рыцарь. - Но такое в Аллюстрии невозможно. Либо ты достаточно свят для того, чтобы противостоять нападкам прихвостней Сатаны, либо ты поддаешься их искушениям и сам становишься прислужником Зла.
- Ни в коем случае! - воскликнул я. - Номер не пройдет, уважаемый! Совершенно не обязательно быть или святым, или демоном, можно просто оставаться самим собой - человечным человеком. Человек может выстоять в одиночку, и я намерен поступить именно так! Никому служить я не обязан!
- Возможно, это справедливо в той земле, откуда ты родом, но в Аллюстрии все иначе, - вздохнул рыцарь. Он хлопнул в ладоши и сделал знак рукой.
Рыцари и сквайры удивленно глядели на предводителя. Тот звал Жильбера. Парнишка отпустил поводья своего коня и подошел.
- Послушай, не так все страшно! - запротестовал я.
- Нет, страшно! - рявкнул рыцарь. - Тебя соблазнят или подкупят до того, как ты узришь свет новой зари!
У меня засосало под ложечкой, но я нашел в себе силы расправить плечи.
- Знаешь, я не суеверен, но и не дурак. Если я замечу, что мне грозит опасность, то спрячусь, а если спрятаться не удастся - стану драться, вот и все.
- Погибнуть в бою почетно, - согласился Жильбер. - Однако потерять жизнь понапрасну глупо.
Командир отряда кивнул.
- Уж если придется помереть, так с миром в душе. О нет, мы не отпустим тебя одного. Жильбер, поедешь с ним как защитник и опора.
Парень так глянул на рыцаря, словно тот ранил его.
- Но, мой предводитель! Как же я могу отказаться от славы, которую смогу обрести во время предстоящих нам испытаний!
- Я дал тебе приказ, - стальным голосом произнес командир.
Жильбер покраснел, медленно склонил голову, но спину держал прямо, непокорно.
- Не так уж это странно, как может показаться, - чуть более мягко проговорил командир. - Я видел сон. И во сне мне было дано понять, что этот человек - краеугольный камень. Вокруг него должны произойти великие события. Если он удержится на стезе добра, не сомневаюсь: он окажет большую помощь в низвержении злобной королевы и воцарении добра в Аллюстрии.
Жильбер перепугался не на шутку и бросил в мою сторону опасливый взгляд.
- Нечего на меня глазеть, - буркнул я. - Для меня это точно такая же новость.
- Во сне мне явился суровый мужчина в королевских одеждах с лицом, изборожденным шрамами, - продолжал главный рыцарь. - Поверх короны на нем была надета митра с изображением святых. И он поведал мне, что этот человек, Савл, станет тем рычагом, который перевернет позорный престол Аллюстрии. Вот так апостол Павел из орудия истребления первохристиан превратился в плуг, вспахавший языческую целину. - Рыцарь повернулся ко мне. - Наименовали тебя на редкость удачно.
Спорить с ним не хотелось, хотя метафоры произвели на меня неоднозначное впечатление.
- Но кто же был тот святой, что явился вам во сне?
Рыцарь покачал головой.
- Какой-то святой человек из тех времен, когда в Аллюстрии царствовала добродетель. Праведник, живший в скромности и благочестии и умерший в безвестности. Ведь не все святые прославлены и известны нам. Он же был из тех, о ком я никогда не слыхал. Однако лицо его не испускало сияния. Вероятно, он был не святой, а просто благочестивый человек.
Я сдвинул брови.
- А как вам знать - вдруг это переодетый демон?
Все, кто слышал мой вопрос, чуть не задохнулись от гнева. Командир с укором посмотрел на меня.
- Для того на мне и благодать Божья!
- О, прошу прощения, - смущенно пробормотал я. - Но даже пребывая в благодатном состоянии, можно поддаться искушению.
- Возможно, - неохотно проговорил рыцарь. - Однако у демона на митре не было бы медальонов с изображениями святых.
Я решил сдаться. Он был так уверен в своей правоте, что не мог допустить ни малейших сомнений.
- Но послушайте! Мне действительно не нужно никакого эскорта. У этого молодого человека полным-полно важных дел.
- Мои дела - это то, что мне прикажет мой предводитель, - дерзко выговорил юноша. - И если он говорит, что сопровождать тебя - это важнее нашей миссии, значит, он прав.
Вот так. Вера - превосходная вещь, но скепсис не хуже.
А командир между тем кивнул:
- О да, сопровождать Савла нужно и опасности в этом не меньше, если не больше. Воистину, эта миссия позволит стяжать великую славу. Победите вы или потерпите поражение - признание вам обеспечено.
Глаза юноши загорелись.
- Живым или мертвым... - промямлил я.
- Как-как? - ревниво поинтересовался Жильбер.
- Да нет, ничего, - отговорился я. Приходилось самому себе признаться: мысль о вооруженном телохранителе мне нравилась, но я плохо переношу общение с людьми, которых недостаточно близко знаю. - Спасибо, конечно, за предложение, но я предпочитаю путешествовать в одиночестве. - Я взял парня за руку и пожал ее. - Славно было с тобой побороться. Доброй дороги. - Обернувшись к главному рыцарю, я сказал: - Благодарю вас за гостеприимство, сэр. Позвольте пожелать вам успеха в вашей миссии. - Я отвесил учтивый поклон. - Прощайте. - Я повернулся на каблуках и зашагал прочь.
Меня проводил голос рыцаря:
- Господь с тобою, чародей! - после чего он ворчливо прикрикнул на сквайра: - А ты чего ждешь, Жильбер? Бери же меч, хранитель, бери коня и ступай за ним!
Я ускорил шаг. Если парню придется укладывать пожитки, я сумею по крайней мере где-нибудь спрятаться. Впереди замаячила рощица каких-то вечнозеленых деревьев. Если удастся добраться до нее первым, я там так спрячусь, что ему ни за что меня не найти.
Я не дошел всего-то ярдов десять до первой елки, когда услышал за спиной конский топот.
ГЛАВА 5
Знаете, я терпеть не могу военных - ну, не как людей, конечно, а как класс. А лучшего примера милитократии, чем средневековое рыцарство, просто не существует.
- Эй, чародей!
Я пустился бегом.
Вечнозеленые кусты сомкнулись за мной. Позади послышались ругательство и окрик:
