- Ого! - В глазах командира вспыхнул лукавый огонек. - Ну, тогда ты должен быть дворянином-воином, поскольку других не бывает!
Просто восторг. "Джентльмен". Ведь это значит мягкий, нежный, тонкий человек. И - воин? Но как ни странно, мысль эта мне приглянулась. Я вообще любитель соединять противоречащие друг другу понятая. Лицемерие. Это кто лицемер? Я? Нет, увольте. Я всегда называю вещи своими именами.
- Но он точно не рыцарь, ведь при нем нет меча Эй, Жильбер, ты хочешь стать рыцарем - так покажи себя! Сразись за меня с этим незнакомцем, испытай его!
Я был потрясен. Ко мне шагнул, улыбаясь, юноша, почти подросток. Подросток? А макушка лысая.
- Да у тебя тонзура, - отметил я.
- Как у всех монахов, - согласился юноша.
- Но ты же рыцарь!
- Всего лишь сквайр. - И он презрительно скривился, словно мое невежество было для него оскорбительно. - Я еще недостоин того, чтобы дать рыцарский обет. Ты драться будешь или языком трепать?
Ладно. Стало быть, и монахи здесь не такие, как у нас. Я встал в боевую позу каратэ: описал руками круг и приготовился к тому, чтобы либо отразить удары рыцаря, либо самому нанести рубящий удар.
- Я готов, - сказал я.
Юноша, выпучив глаза, следил за моими действиями. Потом сдвинул брови и сделал выпад.
Движения его были хрестоматийными - их можно было просчитать. Я отлично заметил полшага левой вперед, однако уклоняться не стал. Решил проверить, на что способен этот мальчишка.
Он ударил, и ударил сильно. Пожалуй, это было похоже на то, как ломятся в открывающуюся дверь. Потом по-медвежьи обхватил меня руками и приподнял. Такого мне не случалось переживать со времен школьных потасовок. Грубо.
Грубо, да, но эффектно. Парень оказался силачом. Итак, он поднял меня и швырнул наземь. А все, кто окружил место нашего поединка, веселились от души.
В воздухе я успел развернуться и приземлился на бок, после чего рывком вскочил на ноги. Парнишка, ухмыляясь, надвигался на меня. Но на этот раз я в последнюю секунду увернулся.
- В тот раз я тебе дал фору, - оповестил я противника. - Теперь моя очередь.
Моя дерзость ему пришлась не по вкусу. Он развернулся и бросился ко мне. Я ухватил его за руку, вывернул ее, выставил бедро и крутанул парня. Он взлетел вверх, а потом шмякнулся на землю. Я понял, что технике приземлении он не обучен, поэтому не выпустил его руку и сделал так, чтобы он приземлился на бок и не слишком ударился. Рыцари недовольно заворчали - конечно, им такой исход был не по нутру. Я отпустил руку парня, тот вскочил на ноги. Лицо у него побагровело, глаза бешено сверкали.
Отлично. Разозлился? Значит, будет делать ошибки.
Только теперь он не бросился на меня. Ему хватило ума не совершать одну и ту же ошибку дважды. Он встал в боевую стойку, закрылся руками и стал ждать, не раскроюсь ли я.
Я решил подыграть ему. Опустил руки, упер их в бока и притворился донельзя измученным.
Сработало. Конечно же, он нанес удар. И решил сбить меня с ног - подставить подножку. А я врезал ему по плечам и отпрыгнул назад. Парнишка просто взбесился. Он бросился за мной, пытаясь ухватить меня под колени, - ну совсем как ослик, бегущий за морковкой, которую перед ним несут на веревочке. Два шага - и вот он уже передумал. Руки его потянулись к моему паху и предплечью. Собрался, стало быть, положить меня на лопатки. Значит, сейчас распрямится. Я точно рассчитал шаг назад, и стоило парню распрямиться, как я ухватил его за тунику, приподнял, сделал подножку и хорошенько стукнул. Он упал - на этот раз ударившись сильнее, поскольку я ничего не предпринял, чтобы смягчить его падение. Парень поднялся на ноги. Глаза его метали молнии. Он размахнулся и нацелил кулак мне в лицо.
О, так он собрался побоксировать! Я заблокировался, кулак угодил мне в плечо, и удар потерял силу. Правда, я почувствовал боль в суставе, но вполне терпимую. Мои ответный удар - и голова парнишки запрокинулась назад. Левую руку я согнул в локте, распрямил пальцы и врезал ему прямехонько в солнечное сплетение ребром ладони. Весь боевой дух из парня разом вышибло. Он сложился пополам, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Я понял, что выиграл поединок, можно было расслабиться и отдохнуть. Но не скажу, чтобы я испытывал удовлетворение. На самом деле я терпеть не могу драться, бить кого-то, а особенно ребят, которые не могут ответить мне. Я зашел парню за спину и принялся потирать его спину и бока. Стоявшие кольцом рыцари издали недовольный вопль, но здоровяк поднял руку, призывая к спокойствию.
- О нет! Он просто хочет оказать помощь пораженному врагу. - Рыцарь посмотрел мне в глаза. - Довольно, добрый человек. - Позволь нам позаботиться о нем.
- Нет, - покачал я головой. - Боюсь, вам незнакома техника массажа. Я ударил его, я его и приведу в порядок. - Тут Жильбер хрипло задышал. - Ты пришел в себя?
- Не помру, - выдохнул парень. - А ты отличный воин.
- Просто учился этому немного, - объяснил я ему. - А ты очень силен, знаешь?
- Видно, мало тут одной силы, - простонал Жильбер.
- Это верно.
Я сжал его руку и потянул на себя. Он поднялся на ноги. Да, бицепсы у Жильбера были что надо, и правильно я делал, что старался не подпускать его к себе. И хорошо, что он, обхватив меня, сразу же швырнул. Если бы он продолжал меня "обнимать" - мне бы конец пришел.
- Ты храбро сражался, - подбодрил Жильбера командир и дал знак двоим воинам. - Уведите его.
Воины подхватили юношу под руки и увели. Те, что стояли кружком и наблюдали за нашей схваткой, вернулись к брошенным делам, не переставая, впрочем, оживленно обсуждать ее. Я заметил несколько опасливых взглядов, брошенных на меня, но враждебности в глазах рыцарей не обнаружил.
Я вздохнул. Старая история. Победи в паре-тройке драк, и ты уже свой. Неужели настоящего мужчину красят только кулаки?
- Добро пожаловать к нашему костру, - сказал мне командир.
А я вам что говорил? Правда, поглядывал он на меня осторожно.
- Благодарю за гостеприимство, - сухо ответил я. - Уверяю тебя, если меня никто не вызовет на бой, драться я не стану.
Командир пожал плечами, словно я сказал о чем-то таком, что его совершенно не заботило.
- У нас предостаточно мечей. А что же до рукопашной... то это крестьянская забава. А тебе она неплохо удается.
- Может быть, слишком хорошо? - намекнул я, догадываясь по выражению его лица, что он именно это хотел сказать.
- Может, и так, - уклончиво отозвался командир и отвел глаза. - Манера драться у тебя, несомненно, странная. Где ты таким приемам выучился?
- На Востоке, -ответил я. Что еще я мог сказать? Америка лежала к западу отсюда, если считать, что я находился в Европе, а Япония - к западу от Америки, верно? Японию все называют Востоком. А каратэ я изучал в Америке, но борьба-то японская, а Америка - к востоку от Японии, значит, все равно - на Востоке.
- А-а-а, - понимающе кивнул командир. - В стране язычников. Оттуда и приходят всякие редкости.
Он однозначно имел в виду Ближний Восток. Мусульманская культура была ему настолько чужда, что он был готов приписать ей все, что угодно. Тут меня озарило: вот редкостный способ для объяснения всего того, что я объяснить не в силах.
- Много лет я прожил в далекой стране, - сказал я. - Я ученый. Обычаи той страны не слишком интересовали меня, однако тамошние мудрецы внушили мне, что тренировка тела должна предшествовать тренировке ума.
- В этом есть смысл, - согласился командир. - И каким же оружием ты обучился владеть?
- Только посохом, - отвечал я. - Тамошнее учение берет начало от людей, почитаемых святыми, а они полагали, что заостренным оружием пользоваться грешно.
- Наши святые того же мнения, - кивнул командир. - За исключением тех немногих, кому предназначено защищать Истинную Веру силой оружия.
- Я как раз хотел спросить. У вас - тонзуры. Вы монахи или рыцари?
Командир прищурился и испытующе посмотрел на меня.
- Как долго ты не бывал в христианских землях?
- С детских лет, - ответил я и в общем-то не соврал: разве можно американскую среднюю школу считать христианской землей?
Лицо командира просветлело.
- Тогда и дивиться нечему. Так знай же: мы - рыцари Ордена Святого Монкера, но мы также и монахи.
Ну, наконец-то до меня дошло. Я же читал про рыцарей-тамплиеров в школьном учебнике и в книжке "Айвенго". Помню, как был возмущен до глубины души тем, что человек, посвятивший себя Господу, одновременно способен посвятить себя и тому, чтобы крошить черепа других людей копытами своих клайдесдальских тяжеловозов9. Однако я постарался сохранить тактичность.
- Но... нет ли тут некоторого противоречия?
Командир тут же снова подозрительно прищурился.
- Это какого же противоречия?
- Видите ли, - сказал я. - Монах исповедует любовь к ближнему и исполнение Заповедей, в особенности же заповеди "не убий" и "возлюби ближнего своего, как самого себя". А рыцарь посвящает себя убиению этих же самых ближних.
- О, ты не это хотел сказать, несомненно! - побледнев как плат, воскликнул командир рыцарей. - Неужели ты действительно столь мало знаешь о своей собственной вере?
- О своей собственной культуре, ты хотел сказать, - уточнил я и хмуро глянул на рыцаря. - Ты забываешь о том, что я большую часть жизни прожил в чужой стране.
- О да, я запамятовал. - Он явно старался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось. - Знай же, юноша, что, будучи рыцарями, мы посвящаем себя защите народа Божьего от тех, кто предался Злу. Те же, кто предался Злу, алчны и не останавливаются ни перед чем, дабы поработить души людские. Посему прислужников Сатаны приходится истреблять силою оружия.
Я сдержался и даже постарался улыбнуться. Ведь я слушал то самое оправдание, которым пользовались средневековые христиане не только для объяснения крестовых походов в чужие страны, но и причин истребления своих сородичей лишь за то, что те исповедовали "не такое" христианство.
Командир отвернулся и принялся расхаживать по стоянке и смотреть, все ли в порядке. Поскольку он продолжал при этом разговаривать, я потащился за ним.
- Да будет тебе известно, - продолжал он, - что и в христианских землях многие угодили под власть Сатаны и его приспешников. Аллюстрия - страна, в которой мы сейчас находимся, погрузилась в трясину разложения. Ею правит королева-колдунья. Ибирия не так давно спасена от подобной участи, а Меровенс свободен лишь потому, что на помощь тамошней наследнице, королеве Алисанде, пришел могущественный чародей. Он поборол чары и заклинания колдуна-узурпатора, и войска королевы сумели очистить страну от погрязших во грехе рыцарей самозваного короля Астольфа.
Ну ладно. В принципе все понятно. Узурпация и все такое прочее. Но зачем к этому примешивать предрассудки?
- Значит, вы родом из этого самого Меровенса?
- Истинно так.
"Ибирия" - что-то знакомое... Иберийский полуостров? Но если так, то "воцарение зла" в тех краях - это всего-навсего Мавританская империя. Средневековым испанцам мавры-мусульмане представлялись язычниками, а стало быть, по их понятиям, поклонялись ложным богам. С этим ясно. Теперь - Аллюстрия. Похоже на Австрию, к которой что-то добавлено... Алл... - может быть, начальные буквы слова "Аллемания" - так называют Германию немцы? Стало быть, Германия плюс Австрия? Мне была известна одна поистине демоническая фигура, пытавшаяся подобное объединение осуществить, однако этот человек жил никак не в средние века. Так что я решил пока не судить поспешно о злобности аллюстрийской королевы. Но Меровенс... это что же - Франция или Италия? А может быть, Польша или Россия? Ну, если просто наугад --возможно, это страна Меровингов10, а значит - Франция.
Собственно, почему бы и не спросить?
- Что-то я, похоже, заблудился, - смущенно проговорил я. - В какой стороне Меровенс?
- Прямо впереди, - удивленно отозвался командир. - Ты неподалеку от его границы. Разве ты не знаешь, что вышел из Аллюстрии?
Тут я наконец кое-что начал понимать. Аллюстрия - под властью злой королевы. Это очевидно, судя по тому, какой приемчик мне там оказали.
- Нет, я этого не знал, - ответил я. - Только где бы я ни был, я стремился поскорее оттуда выбраться.
