- Он по-своему прав. Потому что хоть он и не имел дела ни с одной женщиной, но часто к этому стремился. А для совершения смертного греха нужно не более чем стремление к нему.
Мэт помолчал минуту, потом кивнул.
- Да, припоминаю, это было у нас в детстве на уроках закона Божьего. Три компоненты смертного греха: серьезность преступления, осознание этого и все равно желание согрешить.
Сэр Ги кивнул.
- Так сказал и священник. А поступок сам по себе вроде бы не так уж необходим.
- Но он же отказался от желания! Он отступил! Не дал себе воли!
- От одного желания, может, и отступил, но на смену пришло другое. На грани совершения поступка он потерял уверенность. И если бы в тот момент он снова решился на поступок, он совершил бы второй смертный грех.
- Перестаньте! - Мэт пришел в раздражение. - Два греха за одну цену? Что это, дешевая распродажа на дьявольской ярмарке?
- Похоже на то.
- Выходит, несмотря на то, что он девственник, он считает себя развратником?
- Выходит, так, лорд Мэтью, что поделаешь.
Мэт хотел было возразить, но вспомнил, в каком универсуме находится, и проглотил свое возражение. Даже у него дома традиционная теология согласилась бы с Брюнелом. Правда, в наши дни уже пошли разговоры об относительности морали...
Он покачал головой. Он находился в мире Аристотеля, а не Эйнштейна. Тут не было ничего относительного, одни абсолюты.
Патер Брюнел был подкован в здешней теологии, которая вплотную подходила к здешней науке. Вне всякого сомнения, он был прав - для данного универсума. Вне всякого сомнения, он не превратился бы в волка.
Солнце скрылось из виду за вершинами, осветив небо на западе, когда они въехали в небольшую долину, угнездившуюся посреди гор. Алисанда сказала:
- Здесь мы разобьем лагерь на эту ночь.
Мэт огляделся и нахмурился. Место было живописное, но его стратегическая ценность представлялась сомнительной.
- Вы бывали здесь раньше?
- Я - нет. Но сэр Ги наверняка.
- Да? - Мэт вопросительно взглянул на сэра Ги. - Что вы скажете?
- То, что мы должны встретить здесь зарю, сэр Мэтью. - Черный Рыцарь спешился. - Давайте разбивать лагерь.
Мэт слез со Стегомана, все еще в сомнениях.
- Простите за надоедливость, ваше высочество, но почему именно здесь?
- Потому что, - ответила Алисанда, - одна из вот тех гор - Кольмейн.
Мэт огляделся вокруг.
- Которая?
- Этого я не могу сказать. Чтобы опознать его, понадобится больше времени, чем осталось у нас до темноты.
- А как вы собираетесь его опознавать? - Мэт поднял бровь. - Расспрашивать аборигенов?
- Тут никто не живет, место считается проклятым, Но я сумею узнать его, маг, ведь я же знаю сейчас, что мы рядом с ним.
- Но как... - Мэт осекся на середине фразы. В ее словах был смысл, хотя она и не могла бы ничего объяснить, как невозможно объяснить чувства. Когда святой Монкер сотворил Кольмейна, он, может быть, заключил в него генетический отпечаток Гардишана или его духовный эквивалент - своего рода психологический "отпечаток пальца". А будучи психическим, то есть обладающим энергией, он входит в резонанс с "отпечатком" души Алисанды как наследницы Гардишана. И, как Мэт умел почувствовать силы, собирающиеся вокруг него, так Алисанда сумеет почувствовать Кольмейна. Что означало, что дух все еще жив в камне... Мэт отмахнулся от этих мыслей и положил ветки для растопки на плоский камень.
- Эй, Стегоман, не дашь огонька?
- Еще чего!
Мэт внимательно присмотрелся к нему.
- Ты что это грубишь? А! Опять зуб.
Дракон с жалобным видом кивнул.
- Я уж думал, он сам у тебя выпал, раз ты так долго не жаловался. Давай-ка лучше его удалим, иначе он действительно не даст тебе жизни.
- Еще чего! - Но в голосе Стегомана уже была примиренность с неизбежным.
- Никаких разговоров! - Мэт стоял, упершись руками в свои металлические бока. - Завтра нам предстоит битва, и зубная боль может тебя ослабить.
- Ну, раз так... Надо - так надо! - Дракон вздохнул. - Изыми из меня часть моего тела, маг, только давай побыстрее.
- О, насчет этого не беспокойся. Это мы мигом, ты даже ничего не почувствуешь. - Мэт сорвал пучок травы и подошел к дракону. - Ложись и открывай рот.
Стегоман подогнул ноги и положил голову на землю, широко раскрыв пасть. Увидев огромные клыки, нависающие над его руками, Мэт решил, что анестезия - великое изобретение.
Определить больной зуб было легко: он чернел среди белых товарищей. Мэт выжал на него сок из травы, наблюдая, как капли обтекают больной зуб, и пропел:
Чтоб дракон стерпеть все смог,
Пусть травы дорожной сок.
Переборет крепость вин -
Станет как новокаин!
Последняя капля пролилась на зуб. Мэт убрал руки.
- О'кей, закрой рот.
Стегоман уронил верхнюю челюсть на нижнюю и, шевеля губами, наморщил лоб.
- Что ткое, я не ствую ык.
- Ык? А, язык! Средство подействовало быстрее, чем я думал. Так, подождем еще чуть-чуть. - Он встал и обратился к сэру Ги: - Вы носите при себе мешок с инструментами - менять шины... э-э... подковы?
Черный рыцарь кивнул.
- А как же? Какой же рыцарь без этого?
- У вас есть клещи для вытаскивания гвоздей?
Сэр Ги кивнул и, покопавшись в притороченных к седлу мешках, вернулся с парой огромных клещей.
Взяв их в руки, Мэт обнаружил, что операция собрала всех, кроме Алисанды, которая ушла настрелять дичи на обед.
Мэт встал на колени, бормоча:
- Теперь я понимаю, почему это так называется - операционный театр... Раскрой рот пошире, Стегоман.
Дракон повиновался, но глаза зажмурил. Мэт потрогал зуб пальцем.
- Что-нибудь чувствуешь?
- Не-е-е.
Мэт слегка надавил.
- А теперь?.. А теперь?.. О'кей, мужайся!
Он набрал в грудь воздуха, взялся клещами за зуб и всей своей тяжестью налег на рукоятки.
Когда он откинулся назад, клещи держали огромный неровный зуб, силуэт которого вырисовывался на вечернем небе.
- Bay, - сказал Стегоман, но негромко.
- Дырка от зуба кровоточит, - заметила Саесса. - Надо ее заткнуть?
- Заткнуть? Ну да, тампоном. Вот только...
- Возьми. - Она протянула ему горсть корпии. - Я нащипала из своей нижней юбки. Думала - вдруг ты забудешь.
Мэт напихал корпию в кровоточащее отверстие.
- О'кей, Стегоман, можешь закрыть теперь свой рот, Дракон осторожно сомкнул челюсти, постепенно увеличивая нажим верхней на нижнюю. Потом открыл глаза.
- Больше не болит, - сказал он чисто: язык уже снова слушался его.
- Ну, лекарство еще не совсем рассосалось. Потом немного поболит. Но непременно пройдет!
- Прими мою благодарность, маг. И не бойся - если будет болеть, я потерплю. Береги мой зуб.
- Как алмаз... Сэр Ги, у вас не найдется куска кожи?
- Кожа у меня припасена на случай, если придется чинить сбрую.
С таким рыцарем не пропадешь, подумал Мэт, он подготовлен на все случаи жизни.
С помощью ремешка и куска кожи Мэт смастерил торбу такой величины, чтобы в ней поместился зуб дракона, и протянул ее Стегоману.
- Могу привязать тебе на шею.
- Давай, привяжи. Тогда его можно будет снять не иначе, как убив меня.
Полчаса спустя Мэт решил вынуть тампон и произнес:
Только нахмурю я бровь, бровь -
Пусть остановится кровь, кровь!
Рана выглядела вполне затянувшейся. Мэт понаблюдал за ней - не покажется ли снова кровь. Корпию он собрался было кинуть в костер, но остановился, вспомнив про симпатическую магию и про то, чем может обернуться для Стегомана сожжение его крови.
- Я ее простирну, - сказала Саесса. Взяла тампон и отошла в сторону.
Минуту спустя Стегоман томно вздохнул.
- Ах, как приятно, как прохладно!
Всякие сомнения Мэта относительно симпатической магии развеялись. Он почувствовал, что устал. Играть роль дантиста при драконе не представлялось ему самой удачной идеей. Но теперь, когда не надо было сосредоточиваться на зубе, он мог разглядеть долину. Небо над ней было все еще золотисто-багровым от заката.
- О, а ведь место красивое, правда?
- Красивое, - согласился Стегоман. - Похоже на мою родину, маг, она недалеко отсюда - в нескольких лигах. Добро пожаловать к нам. Я совершенно серьезно, ведь это ты дал мне возможность снова вернуться домой. Понимаешь ли ты всю глубину моей благодарности?
- Да, кажется, начинаю понимать. - Мэт вдруг насторожился. - Эй! Что здесь делает реактивный самолет?
Яркая огненная полоса пересекла небо - золото на лазури.
- Слова ты говоришь непонятные, но зрелище мне это знакомо. - Возбуждение билось в голосе Стегомана. Он встал. - Это же дракон, дозорный... Глогорог! - вдруг прогремел он.
Полоса света свернулась в клубок, потом спиралью пошла вниз. Мэт наконец рассмотрел извилистое тело с крыльями летучей мыши. Голос его долетел до них, приглушенный расстоянием.
- Кто тут зовет Глогорога?
- Я, Стегоман! - Драконовы крылья рывком распахнулись, и он взмыл в небо, размахивая ими поначалу тяжело, пока не вошел в ритм.
Глогорог спустился пониже и крикнул:
- Ты лжешь, Стегоману изрезали крылья, и он сослан.
- Не лгу, нет! Мне вылечили крылья, и я снова летаю по поднебесью!
- Быть того не может!.. Но однако же ты на него похож!
Это дракон-дозорный прокричал, улетая прочь от Стегомана.
- Как это - похож? Я и есть Стегоман! Почему ты улетаешь? Ты что, не знаешь меня?
- Я тебя знаю. И не считаю больным - однако держись от меня подальше, я не хочу рисковать жизнью из-за твоего фиглярства.
Стегоман сник, вид у него стал жалкий, убитый.
- Ты чураешься меня, как будто я какой-нибудь выродок!
- А кто же ты еще? - возразил Глогорог. - Каким образом у тебя зажили крылья? Что это еще за нечистое колдовство?
- Не колдовство, а волшебство. Один маг из другого мира исцелил меня, Глогорог! И не только крылья, всего меня - все мои завихрения и запои. Теперь я могу спалить хоть целый лес - и голова останется ясной, как у всякого нормального дракона!
- Рад слышать, если это так, - скептически заметил Глогорог. - Но прости, я сомневаюсь. Ты должен понять, ты всегда был опасной штучкой.
- Прекрасно понимаю, - прогромыхал Стегоман. - Но если ты сомневаешься, смотри!
Он взмыл вверх, выдохнув огонь, очертив им широкий полукруг на небе, потом спиралью пошел все выше и выше, оставляя за собой огненный след.
Мэт сделал глубокий вдох и скрестил пальцы. Демонстрации не доводят до добра.
Но это была не демонстрация, а очевидность. Стегоман вырубил свою паяльную лампу и камнем пролетел сквозь огненную гаснущую спираль, громко щелкнул крыльями, снова раскрывая их, и выкрикнул:
- Посмотри на меня - я совершенно трезв! - И он закружил, грациозно извиваясь в воздухе.
Мэт смотрел, завороженный красотой его полета. Глогорог воскликнул:
- Да это же танец победы! И честной победы - ибо ты выделываешь все коленца без малейшей погрешности.
Стегоман подлетел к нему поближе.
- Ну что, больше не сомневаешься?
- Конечно, нет! Но как это вышло, Стегоман? Больше века длилось твое падение, а вылечился ты в считанные годы!
Стегоман так и расплылся в улыбке.
- Я не сам, я тебе уже говорил, это все наш маг. Сколько мы знакомы, он не унизил меня ни словом жалости. Нет, для этого он слишком благороден. Он - лорд по манерам и по званию, а сколь учен - просто кладезь премудрости! Он пропел один коротенький стишок - и крылья снова зашумели надо мной. Потом вместе с ним мы побеждали чудовище за чудовищем - и даже, о, Глогорог, дух во мне ликует - даже саламандру!
- Ну да! - Глогорога отнесло в сторону на двадцать футов. - Саламандру? Это уже слишком! Как может дракон встретить родительницу нашей природы и после этого остаться в живых и даже рассказывать о ней?
- Это все его, мага, властью, - сказал Стегоман. - Я сбил ее в воздухе зубами и клыками. Она стала падать и слишком поздно заметила, что падает в реку. Ух, какой это был всплеск! Жидкая стихия одолела огненную, саламандра лежала поверженная, растерявшая свой огонь. И это все властью мага!
- Да он и в самом деле кудесник, если своей силой - через тебя - одолел саламандру! Где он живет?
- У него пока нет дома, - отвечал Стегоман, - ибо он сражается за принцессу Алисанду, помогает ей освободить страну от подлого Малинго и Астольфа. Вон он стоит там, внизу, во всем блеске серебра: рыцарь, лорд - и маг!
