протестовать, мне уже пора на отдых.
Он пожелал нам спокойной ночи и удалился. Я уселся на его
место и поманил стюарда, когда он сунул свой нос в дверь.
Оказалось, что мисс Берин влюблена в имбирное пиво, я же
пожелал стакан молока. Наши нужды вскоре были удовлетворены.
Она направила на меня свои фиолетовые глаза и сказала
грустным голосом:
- Итак, вы действительно детектив.Мистер Вукчич рассказал
мне. Он сказал, что вы очень храбрый и три раза спасли жизнь
мистеру Вулфу.
- Мистер Вукчич не был в нашей стране уже восемь лет и
очень мало знает о наших делах сейчас. Но давайте-ка лучше
поговорим о вас. Вы давно из детского сада?
Она обиженно поджала губы.
- Я уже три года, как вышла из школы!
- Роскошно! И что же это за школа?
- Школа при женском монастыре в Лузе.
- Однако, вы совсем не похожи на монахиню.
Она отхлебнула пиво и рассмеялась.
- Что верно, то верно. Я никогда не была похожа на
монахиню. Мать Сесилия говорила нам, что жизнь, посвященная
другим, сладка и благостна. Я думала об этом, и мне все-таки
кажется, что самое лучшее - попытаться вести более радостную
и веселую жизнь, пока это возможно, то есть пока ты не стала
толстой и слабой или не обзавелась многочисленным семейством.
Я ведь права, не так ли?
Я с сомнением покачал головой.
- Я вряд ли могу быть судьей в этом вопросе. Но мне во
всяком случае кажется, что перебарщивать ни в чем не следует.
Так значит, вы стараетесь жить весело?
Она кивнула.
- Когда моя мать умерла, я была еще маленькой, и отец
очень заботился о моем воспитании. Кстати, я видела много
американских девушек, приезжавших к нам в Сан-Ремо, и
наблюдала за их прведением. Я думала, что смогу вести себя
так же, как они, но оказалось, что я не знаю, как это делать.
- Вам нравятся американцы?
- Я не знаю. - Она рассмеялась. - Я ведь очень мало их
встречала - видела только тех, которые приезжали в наши края.
Мне кажется, что они очень забавно говорят, а ведут себя так,
как будто они на голову выше окружающих. Я имею в виду
мужчин. Некоторые, которых я видела в Нью-Йорке, весьма
симпатичны. Один, которого я видела вчера в отеле, был очень
привлекателен. У него был нос совсем как ваш, но волосы
немного светлее. Все-таки очень трудно высказать
окончательное суждение о людях, пока достаточно хорошо их не
узнаешь.
Она все еще продолжала говорить, когда мое внимание
привлекли другие обстоятельства. Повинуясь какому-то
импульсу, мои глаза оторвались от ее лица и скользнули вниз.
Это, очевидно, была частица подражания американским девушкам.
Одна ее нога была положена на другую, и высоко поднятая юбка
открывала не только хорошо сложенные ноги, но и
соблазнительно округлые коленки. Все это было не так уж и
плохо, если бы не одно осложнение. Меня беспокоило, что
голубоглазый атлет давно уже смотрит на это зрелище поверх
своей книги. Передо мной стала двойная задача: нейтрализовать
атлета и намекнуть ей, что неплохо было бы одернуть юбку.
Я прикинул свои возможности. Поскольку она сама и,
следовательно, ее ноги имели ко мне очень отдаленное
отношение, действовать следовало очень осмотрительно.
Она все еще говорила. Я большими глотками допил свое
молоко, и, повернувшись к ней, рискнул еще раз нырнуть в
фиолетовые глаза.
- Вполне справедливо, - сказал я. - Нужно достаточно
долгое время, чтобы узнать человека. Поэтому, например, с
моей точки зрения, любовь с первого взгляда является
нелепостью. Я помню, как первый раз встретил свою жену на
Лонг-Айленде. Я сбил ее своим автомобилем. Она получила
незначительные повреждения, и мне пришлось поднять ее с
мостовой и довезти до дома. Но только после того, как она
предъявила мне через суд иск на возмещение ущерба в двадцать
пять тысяч долларов, я почувствовал то, что называется
любовью. Затем случилось неизбежное - пошли дети: Кларенс,
Марток, Изабель, Мелинда, Патриция и...
- Мне казалось, что мистер Вукчич сказал, что вы не
женаты.
Я пренебрежительно махнул рукой.
- Я недостаточно близок с мистером Вукчичем, чтобы
обсуждать с ним свои личные дела.
- Так значит, вы женаты?
- Я лично уверен в этом. И достаточно счастлив.
Я продолжал болтать, но атмосфера заметно изменилась, хотя
она мне и отвечала. Во всяком случае, я чувствовал себя так,
как будто у меня с плеч свалилась гора, хотя это и было
немного печально. Вскоре за этим случилось еще кое-что. Я,
конечно, не буду настаивать на своей точке зрения, возможно,
это была просто случайность, но во всяком случае я просто
скажу, что произошло. В то время, как она продолжала
разговаривать со мной, ее правая рука продвинулась вдоль
ручки кресла с той стороны, где сидел голубоглазый атлет, и в
этой руке был зажат наполовину опустевший бокал имбирного
пива. Я не заметил, когда стакан начал наклоняться, вероятно,
это происходило постепенно и незаметно. Когда же я бросил
взгляд в этом направлении, было уже поздно - жидкость лилась
прямо на темно-серые брюки атлета. Я прервал ее излияния и
схватил стакан, она также повернулась, увидела, что
произошло, и от изумления раскрыла рот. Атлет покраснел и
вытащил носовой платок. Как я уже говорил, мое мнение можно
не принимать во внимание, но именно через четыре минуты после
того, как она узнала, что у одного из ее собеседников есть
жена, она облила пивом брюки другого.
- О, я надеюсь, что не останется пятна? Я так огорчена...
Атлет:
- О, ничего, ничего... Все в порядке, никаких пятен не
будет.
В общем, я мог быть доволен. Я наслаждался его смущенным
видом, но он довольно быстро оправился и заговорил более
связно.
- Ради бога, не беспокойтесь за меня. Вот уже ничего и
нет. О, простите, разрешите представиться. Барри Толман,
помощник адвоката из Западной Вирджинии.
Я, в свою очередь, представил ему Констанцию и предложил
заказать новую порцию выпивки в качестве компенсации того,
что было вылито на него.
Что касается меня, то я ограничился одним стаканом молока,
который должен был завершить мою вечернюю диету. Когда все
заказанное появилось, я с удовлетворением уселся и стал
наблюдать за развитием дружеских отношений, которые начались
по моей вине. При этом я старался сдерживаться от ворчания. К
тому времени, когда мой стакан наполовину опустел, Барри
Толман сказал:
- Случайно я услышал - вы извините меня, пожалуйста, - я
услышал, как вы упоминали Сан-Ремо. Я никогда не был там. Я
бывал в Ницце и Монте-Карло в 1937 году, и кто-то, я забыл
кто, говорил мне, что я обязательно должен побывать в
Сан-Ремо, потому что более прелестного места в Ривьере мне не
найти. Теперь я... теперь я наверняка уверен в этом.
- О, вы обязательно должны это увидеть - В ее голосе
опять прозвучали грудные нотки. - Холмы, виноградники и море.
- Да, конечно. Я очень люблю пейзажи. А вы, мистер
Гудвин? Любите ли вы пейзажи?
- Еще как, - сказал я и отхлебнул из стакана.
Констанция сказала:
- Я очень огорчена, что сейчас вечер. Можно было бы
смотреть в окно и видеть Америку. Вот эти горы, я полагаю, и
есть Скалистые горы.
К чести Толмана нужно сказать, что он не рассмеялся, и я
понял, что теперь он всецело в плену фиолетовых глаз. Он
просто сказал: нет. Скалистые горы были отсюда на расстоянии
тысячи пятисот миль, но что это действительно красивая
местность - по которой мы проезжаем. Он сказал, что три раза
был в Европе, но ничто там, за исключением истории, конечно,
не может сравниться с Соединенными Штатами. Он ничего и нигде
не видел прекраснее, чем его родные долины, особенно то
место, где теперь построен знаменитый Канавин-курорт. Это его
родина.
Констанция воскликнула:
- Но я ведь именно туда и еду! Канавинский курорт.
- О, как я рад! - Он отчаянно покраснел. - Я, конечно
знал, что три пульмановских вагона едут в Канавин, но я
никогда не думал... Возможно, мы еще когда-нибудь
встретимся... - Он совсем запутался в словах.
- Поскольку вы уверены, что там прекраснее, чем в Европе,
я просто сгораю от нетерпения там побывать, хотя все-таки
больше люблю Сан-Ремо и море. Я полагаю, что в свои
путешествия по Европе вы брали свою жену и детей?
- О, нет! - изумленно воскликнул он. - Неужели вы думаете,
что я настолько стар, что имею жену и детей?
Мое молоко кончилось, и я поднялся.
- Надеюсь, вы оба извините меня, мне нужно пойти и
убедиться, что мой босс не выпал из поезда. Я скоро вернусь,
мисс Берин, я провожу вас к вашему отцу.
В следующем вагоне я встретил Джерома Берина,
пробирающегося по коридору. Он остановился, и я, конечно,
сделал то же самое.
Он набросился на меня:
- Где моя дочь? Букчич бросил ее!
- С ней все в порядке, - прервал я его. - Она в клубном
купе, беседует с моим другом. Я представил ее.
Я посторонился и он прошел дальше.
Вулф сидел в купе один, все на том же диване с широко
раскрытыми глазами.
Я сказал:
- Видит Америку впервые. Приезжает, чтобы забавляться с
нами во время своих каникул.
Он ответил:
- Заткнись!
Глава 2
Я сказал:
- Я не думаю, что достаточная работа для детектива -
сидеть здесь и наблюдать, чтобы какой-нибудь мальчишка не
бросался камнями.
Грегор Обелл сплюнул сквозь зубы в заросли папоротника,
росшего в десяти футах от уютной лужайки, на которой мы
сидели.
- Вот именно. Но я уже рассказал вам. Эти птицы платят от
пятнадцати до пятидесяти долларов в день за пребывание в этом
караван-сарае, и им не нравится, если какойнибудь ниггер
бросает в них камнями, когда они совершают прогулку на
лошадях. Я не говорил "мальчишка" - я сказал - "ниггер". Они
подозревают, что именно один из них стрелял из-за гаража
около месяца тому назад.
Жаркое солнце пробивалось сквозь листву деревьев, и я
зевнул.
- Вы сказали, что это случилось где-то здесь?
Он показал.
- Вон там, с другой стороны тропинки. Это случилось со
стариком Крислером. Вы ведь знаете авторучки Крислера?
Со стороны дороги раздались какие-то звуки. Потом они
превратились в стук копыт, и из-за поворота на рысях
выскочили две роскошные лошади, вскоре скрывшиеся за
деревьями. На одной из них восседал лихого вида человек в
ярком жакете, а на другой - пожилая и тучная дама.
Обелл сказал:
- Это миссис Джемс Франк Осборн из балтиморских Осборнов,
корабли и сталь. И Дейл Чатвин, отличный игрок в бридж.
- Вот как? Вы достаточно хорошо осведемлены.
- Это же моя работа.
Он сорвал листок травы и сунул его в рот.
- По крайней мере о десяти из десятка этих людей у меня
достаточные сведения. Конечно, встречаются и незнакомцы. Вот,
например, ваша толпа. Черт их знает, кто эни. Единственное,
что мне известно, это то, что они отличные повара и
приглашены сюда шефом. Все это выгляцит достаточно забавно. С
каких это пор Канавинский курорт стал школой домоводства?
Я покачал головой.
- Это совсем не моя толпа, мистер.
- Но вы ведь с ними.
- Я с Ниро Вулфом.
- Ну так он с ними.
Я улыбнулся.
- Ну, в данную минуту он, конечно, не с ними. Он в номере
60, крепко спит, в своей постели. А это гораздо хуже, чем
готовить кушанья.
- Вполне возможно, - заметил он. - Но, кстати, откуда все
же они прибыли?
Я вытащил из кармана бумагу, которую вырвал из журнала,
развернул ее и еще раз пробежал глазами список, прежде чем
вручить ему.
ОБЩЕСТВО "Пятнадцать мастеров"
