кухне.
После долгого молчания Берин проворчал:
- Он не может быть куда-либо записан. Этого еще никогда не
случалось.
- Я и не собираюсь его записывать. У меня достаточно
хорошая память.
Берин сунул в рот трубку и запыхтел. Он нахмурился, и
наконец, взглянув на меня и Констанцию, грубо сказал:
- Я не могу ничего сказать в присутствии этих людей.
- Один из присутствующих - ваша дочь.
- Я отлично это знаю, черт побери! Они должны уйти отсюда.
Я поднялся и вопросительно взглянул на Констанцию.
- Итак?
Вагон качнуло, и Вулф ухватился за рукоятку кресла обеими
руками. Не хватало только, чтобы в такой момент произошло
крушение.
Констанция поднялась, потрепала своего отца по голове и
вышла в дверь, которую я галантно открыл перед ней.
Я полагал, что уж теперь, когда Вулф наконец получит свой
вожделенный рецепт, все наши испытания, так живописно
украсившие отпуск, закончатся. Однако впереди меня поджидала
еще одна неожиданность. Поскольку нам было еще порядочно
ехать, я пригласил Констанцию в клубное купе, где можно было
немного освежиться. Она пробиралась передо мной по коридорам
- надо было пройти три вагона. Здесь, в клубе, находилось
только восемь или десять человек. Большинство из них сидело в
глубоких креслах, забаррикадировавшись утренними газетами.
Она потребовала неизменное имбирное пиво, я же рискнул на
стакан виски с содовой, чтобы должным образом отметить
пополнение коллекции Вулфа. Мы успели сделать всего несколько
глотков, как я заметил, как один из посетителей, сидевший
напротив нас, собирается встать. Он отложил свою газету,
подошел к нам, остановился перед Констанцией и испытующе
посмотрел на нее.
Помолчав, он сказал:
- Вы не можете так обращаться со мной, просто не имеете
права. Я не заслужил этого, и вы это знаете. - Его голос
прервался. - Вы должны понять.
Констанция оживленно сказала мне:
- Никак не могла предположить, что отец согласится
кому-нибудь рассказать этот рецепт. Однажды в Сан-Ремо я
слышала, как его уговаривал один англичанин, очень важная
персона...
Нападающий передвинулся на несколько дюймов, влез между
нами и резко прервал ее:
- Хелло! Гудвин, я хочу спросить вас...
- Хелло, Толман! - ухмыльнулся я. - В чем дело? В вашей
тюрьме два новых пленника, а вы разъезжаете по дорогам
Америки?
- Мне нужно побывать в Нью-Йорке. Для получения
доказательств. Это слишком важно... Взгляните. Я хочу
спросить вас, имеет ли мисс Берин право так третировать меня.
Вы человек непредубежденный и не заинтересованный. Она не
хочет говорить со мной. Она не хочет смотреть на меня! Что же
в конце концов я должен сделать? Что я могу еще сделать?
- Кое-что можете. Например, уйти в отставку. Поскольку
сейчас вы все время заняты делами и просто не сможете выбрать
время для женитьбы. Это действительно серьезная проблема.
Однако я не беспокоюсь об этом. Некоторое время назад я все
время удивлялся, отчего это мисс Берин так часто улыбается,
хотя для этого и не было видимых причин. Теперь я понял. Она
улыбалась потому, что знала о вашем присутствии в этом
поезде.
- Мистер Гудвин! Это неправда!
- Но если она даже не хочет разговаривать со мной...
Я махнул рукой.
- Она будет разговаривать с вами, успокойтесь. Вы просто
не знаете, как достигнуть этого. Для этого есть очень хороший
метод, который я недавно видел в действии. Наблюдайте за мной
внимательно, и в следующий раз вы будете в состоянии
применить его самостоятельно.
Я наклонил свой стакан и разлил немного виски ей на юбку,
как раз там, где находились ее колени.
Она ахнула и вскочила на ноги. Толман вскрикнул и полез за
носовым платком. Я поднялся и подвел итог:
- Обряд состоялся. Не беспокойтесь, пятен не останется.
После этого я поднял его газету и удобно уселся на то
место, где он только что сидел.
* Scanned & OCR-ed, spell-checked & formatted by Snake&Snow *
