факты могут уложиться в две довольно отличные друг от друга
конструкции. Первая будет такой: вы и мистер Лигетт хотите
друг друга - по крайней мере он хочет вас, а вы хотите его
имя, положение и состояние. Но ваш муж человек такого сорта,
который легко не расстается с тем, что находится у него в
руках. Время идет, и желание возрастает. Тогда вы и мистер
Лигетт решаетесь на отчаянный выход из положения. К счастью,
приближается время очередной встречи общества мастеров, а это
предоставляет вам удобный случай избавиться от мужа.
Присутствие трех персон, которые ненавидят его - прекрасная
мишень для всевозможных подозрений. Итак, Лигетт прибывает в
Чарльстон на самолете, а сюда в автомобиле, и встречается с
вами где-то в парке, как вы заранее договорились, в половине
десятого в среду вечером. Только на этой встрече были
разработаны детали преступления, поскольку ни вы, ни Лигетт
не могли заранее предвидеть то пари, которое послужило
основой для организации дегустации соусов. Лигетт спрятался в
кустах, вы вернулись в гостиную и в соответствующее время
включили радио. Одновременно с этим вы пригласили на танец
Вукчича, чтобы иметь возможность задержать его на некоторое
время и дать своему сообщнику время для действия. Черт
возьми, мадам. Не испепеляйте меня глазами! Как я сказал, это
одна из возможных интерпретаций ваших действий.
- Но это неправда! Это ложь!
- Позвольте мне закончить. Я признаю, что часть этого
может выглядеть и по-иному. Поэтому я изложу вторую, также
вероятную версию. - Вулф поднял палец и понизил голос. -
Несомненно, что Лигетт прилетел сюда. Также несомненно, что
кто-то сообщил ему о готовящейся дегустации соусов. Он только
ждал момента, когда сможет безопасно войти в столовую, с
уверенностью, что его никто не застанет врасплох. Он точно
знал, что Вукчич задержится в столовой на необходимое время.
Иначе, как вы сами понимаете, все его действия будут
бессмысленными. Все эти акты отрицать невозможно. Если вы
попытаетесь утверждать, что не встречались с Лигеттом в среду
вечером, что вы не уславливались с ним ни о чем, что
включение радио и задержка Вукчича являются простым
совпадением, - мне просто жаль вас. Даже двенадцать мужчин в
качестве присяжных заседателей, видя вас перед собой на
скамье подсудимых и услышав все, что я сказал, не задумываясь
вынесут обвинительное заключение.
Однако, - Вулф повысил голос, - после того, как
преступление совершилось и вы несомненно все знали о нем,
можно ли обвинять вас в том, что своим молчанием вы
попытались спасти Лигегга. Женское сердце чувствительно, оно
загадка... - Он пожал плечами. - Ни один из присяжных не
поставит вам этого в вину. Но они не обвинят вас только в том
случае, если вы сумеете доказать, что ваша встреча и
договоренность сЛигеттом в среду вечером носила вполне
невинный характер. В качестве гипотезы можно, например,
предположить следующее: Лигетт предложил вам что-то
совершенно безвредное - вроде забавной шутки. Я не собираюсь
разрабатывать детали этой гипотезы - из меня выйдет плохой
шутник. Но шутка предполагает, что он должен в течение
нескольких минут остаться наедине с Ланцио прежде, чем туда
войдет Вукчич. Этим все объясняется. Вы включили радио, вы
задержали Вукчича, совершенно не представляя себе, что в это
время происходило в столовой. Вы понимаете, миссис Ланцио, я
не предлагаю вам этот путь для отступления. Я просто ставлю
вас в известность, что произойдет, если вы по-прежнему будете
все отрицать, в то время как удовлетворительное объяснение
было бы спасением для вас. В обоих случаях вы не спасете
Лигетта. Вы не в состоянии это сделать. И если бы последовали
ваши объяснения... пока не поздно...
Это оказалось чересчур даже для Лигетта. Он медленно
повернул голову, пока его взор не упал на миссис Ланцио. Она
не смотрела в его сторону. У нее кривились губы, а глаза не
отрывались от лица Вулфа. Было заметно, как напряженно
работает ее мозг. Так прошло примерно с полминуты, затем она
вдруг улыбнулась. Правда, когда она встретилась со взглядом
Лигетта, эта улыбка пропала. Она быстро отвернула голову и
сказала своим грудным голосом, который сейчас уже был
совершенно спокоен:
- Я очень огорчена, Рай. Но...
Она запнулась, но быстро овладела собой и обратилась к
Вулфу:
- Вы правы. Конечно, вы правы, и я не в состоянии ничем
помочь ему. Когда я встретила его в парке и мы
договорились...
- Дина! Богом заклинаю...
Толман, голубоглазый атлет, толкнул Лигетта обратно в
кресло. Роковая женщина продолжала:
- Он рассказал мне, что собирается делать. Я думала, что
все это просто шутка. Потом уже он сказал мне, что Филипп
набросился на него, и он вынужден был ударить его...
Вулф резко сказал:
- Вы знаете, что вы делаете, мадам? Вы посылаете человека
на виселицу.
- Я не знаю. Я не могу помочь ему. Как я могла поверить
его лжи? Ведь он убил моего мужа! Когда я потом встретила
его, и он сказал мне, что он запланировал...
- Вы подлец! - хрипло закричал Лигетт. Он оттолкнул
Толмана, перепрыгнул через ноги Росси, ударил Бланка, свалив
его вместе со стулом на пол, и попытался добраться до Вулфа.
Я вскочил на ноги, но в это время его остановил Берин. Он
обхватил его сзади обеими руками, и Лигетт забился в них, как
припадочный.
Естественно, что в этом шуме и суматохе Дина Ланцио
замолчала. Она сидела и спокойно глядела на всех своими
томными, немного сонными глазами.
Джером Берин сказал утвердительно:
- Это полностью соответствует ее характеру. Она сделает
все возможное, чтобы самой избежать опасности.
...В наступившее прелестное субботнее утро поезд бесшумно
несся в Нью-Йорк по востоку Филадельфии. Через пятьдесят
минут мы влетим в тоннель под Гудзоном. Я сидел в кресле
около стены в пульмановском купе, Констанция рядом со мной, а
Вулф и Берин у окна с бутылками пива между ними.
Берин спросил:
- Вы так не думаете?
- Я не знаю. Дело в том, что она единственный человек,
который мог засвидетельствовать присутствие Лигетта в
Канавине вечером в среду. Как вы отметили, она безусловно
виновата так же, как и Лигетт, а может быть, даже больше -
это зависит от точки зрения. Я, кстати, полагаю, что мистер
Толман попытается добиться и для нее обвинительного
заключения. Во всяком случае, он задержал ее вчера, как
важного свидетеля. Он будет содержать ее под замком до тех
пор, пока не закончится суд над Лигеттом, явно надеясь
предъявить ей обвинение в соучастии. Однако я сомневаюсь, что
из этого получится что-либо путное. Это ведь женщина особого
рода, как она мне сама об этом сказала. Даже если Лигетт
своими показаниями сделает все от него зависящее, чтобы
потопить ее, вряд ли ему удастся убедить дюжину мужчин. И
самое лучшее, что можно сделать с этой женщиной - это убить
ее.
Берин мерно попыхивал трубкой. Вулф поднял свой стакан с
пивом одной рукой. Вторая крепко держалась за подлокотник. Он
все еще не доверял поездам.
Констанция улыбнулась мне:
- Я не могу всего этого слышать. Так спокойно говорить об
убийстве людей?
- К сожалению, приходится привыкать ко всему, - проворчал
я. - Учитывая обстоятельства.
Она подняла брови над своими блестящими фиолетовыми
глазами.
- Какие обстоятельства?
Я только махнул рукой. Берин вынул трубку изо рта и
сказал:
- Все это буквально перевернуло меня. Бедный Росси, вы
обратили на него внимание? Бедняга! Когда Дина была еще
маленькой девочкой, я не раз качал ее у себя на колене. Она
была таким прелестным ребенком. Конечно, все убийцы были
когда-то маленькими детьми, но это все равно всегда
удивительно.
Он опять запыхтел трубкой, наполняя купе клубами дыма.
- Кстати, вы знаете, что Вукчич едет этим же поездом?
- Нет.
Берин кивнул.
- Он прыгнул в него в последнюю минуту. Я видел его, он
метался по платформе, как лев по клетке. А я чувствую себя
неуютно, потому что у меня есть долги. Я в большом долгу
перед вами и хотел бы, хотя бы для своего спокойствия,
расплатиться. Там, на Канавинском курорте, вы были гостем, и
я не хотел говорить об этом, но сейчас это вполне допустимо.
Вы вытащили меня из этой паршивой истории и, может быть, да^е
спасли мне жизнь, и вы сделали это по просьбе моей дочери с
профессиональным мастерством. Вполне естественно, что я
считаю своим долгом расплатиться с вами.
Вулф пожал плечами.
- Взгляните сюда, сэр. Давайте допустим, что в качестве
постулата я спас вам жизць. Но если я это сделал, я считаю
возможным представить это как жест благорасположения к вам и
дружбы, а это не требует оплаты. Примете ли вы такой жест?
- Нет. Я в долгу перед вами. Моя дочь обратилась к вам.
Невозможно допустить, чтобы я, Джером Берян, не заплатил за
эту услугу!
- Хорошо. - Вулф поднял голову. - Если вы не хотите это
принять в качестве дружбы - дело ваше. В этом случае я могу
сделать только одну вещь - предоставить вам счет. Это просто.
Однако, в данном случае, учитывая критичность ситуации и
сжатые сроки выполнения, которые диктовались также и
человеколюбием - нельзя же допустить сидения в тюрьме
невинного человека-плата должна быть достаточно высокой.
Итак... если вы настаиваете на уплате... вы передадите мне в
личное пользование рецепт ваших колбасок.
- Что?! - Берин уставился на него. -Потрясающе! Ха!
Невероятно!
- Почему невероятно? Вы спросили меня, что вы мне должны.
Я сказал.
- Это оскорбление! - Берин в возбуждении даже брызгал
слюной. - Этот рецепт бесценен! И вы просите меня... Боже
милостивый, я отказался его продать за полмиллиона франков! И
вы имеете наглость...
- Прошу прощения, - огрызнулся Вулф. - Давайте не будем
спорить об этом. Вы устанавливаете цену вашему рецепту. Это
ваша привилегия. Я устанавливаю цену своим услугам. Это мое
право. Вы отказались от половины миллиона франков. Если бы вы
прислали мне чек на половину миллионов долларов или вообще на
любую другую сумму, я бы порвал его. Я спас вашу жизнь или,
во всяком случае, избавил вас от многих неприятностей,
называйте это, как хотите. Вы спрашиваете меня, что вы мне
должны за это. Я отвечаю: или рецепт, или ничего другого.
Платите вы или нет - это ваше личное дело. У меня будет
неописуемое удовольствие иметь на своем столе, по крайней
мере, два раза в месяц, изумительные колбаски, или же я буду
иметь удовольствие другого рода - быть в состоянии вспоминать
гораздо чаще, чем два раза в месяц отом, что Джером Берин -
мой должник, и что он отказывается уплатить долг.
- Ха! - задохнулся Берин. - Это шантаж!
- Вовсе нет. Я не собираюсь принуждать вас и не собираюсь
умолять. Мне просто придется немного посожалеть, что я
эксплуатировал свой талант, провел две ночи без сна, добился
того, что на меня было совершено покушение, и все это не
удостоилось ни дружеской признательности, ни получения
соответствующей оплаты. Я полагаю, должен напомнить вам, что
предлагаю вам полную гарантию никому не открывать этого
рецепта. Колбаски будут приготовляться только в моем доме и
подаваться только на моем столе. Единственное, что мне
хочется зарезервировать - это право подавать их избранным
гостям и, конечно, мистеру Гудвину, который живет со мной и
ест то же, что и я. ^
Берин мрачно посмотрел на него и проворчал:
- А ваш повар?
- Он не будет знать его. Я сам провожу немало времени на
