-- Понюхай, понюхай пизду заслуженного педагога! Понюхай!
Она у нас неделю без бани просидела, пахнет вкусно! Дай, дай ей
еще понюхать!
Ткаченко стал тыкать Ольгу лицом в гениталии старушки.
-- Вот! Вот! -- усмехнулся генерал. -- Пусть нанюхается!
Дыши, дыши глубже! А теперь -- жопу! Там тоже застойные
явления, как сказал бы Михаил Сергеич! Дважды в штаны наклала,
дважды! Первый раз, когда обвинение зачитали, второй -- когда
башку Ерофеева гнилую увидала! Вот так!
Солдаты перевернули старушки и приблизили ее худые
испачканные калом ягодицы к лицу Ольга. Ткаченко стал тыкать
Ольгу лицом между ягодиц. Ольга отчаянно попыталась вырваться,
но на помощь троим офицерам пришли еще двое -- майор Духнин, и
капитан Терзибашьянц.
-- И поглубже, поглубже! -- командовал генерал. -- Чем
глубже, тем вкусней!
Старушка закричала высоким голосом.
-- А теперь ну-ка покажите нам мурло товарища Фокиной!
Всем! Офицеры развернули Ольгу к солдатам. Лицо ее было
испачкано калом.
-- Гад, гад, гад... -- рыдала Ольга. Старушка протяжно
кричала, разведенные ноги ее тряслись.
-- А теперь мандавошь к ногтю! -- командовал генерал.
Солдаты подняли старушку выше и бросили об пол. Она
замолчала.
-- Два, три! -- скомандовал один из солдат и они,
подпрыгнув, стали старушке на спину. Хрустнули кости, изо рта
старушки потекла кровь.
-- Я расскажу... я скажу Басову... я... гад, -- хрипела
Ольга.
-- А теперь, Сереж, специалиста!
Капитан снял трубку:
-- 8, Говоров.
Через пару минут двое солдат и прапорщик караульной службы
ввели человека в форме офицера, но без погон. Его подвели к
генералу, прапорщик приложил руку к козырьку:
-- Товарищ генерал-майор, арестованный Говоров по вашему
приказанию доставлен.
-- А, Николай Иваныч, -- генерал с улыбкой сцепил руки на
животе.
-- Как самочувствие? Не холодно было? А?
Говоров смотрел в сторону.
-- Коля, прости меня, -- простонала Ольга.
-- Простит, простит обязательно! -- громко сказал генерал
и офицеры засмеялись.
Говоров по-прежнему смотрел в сторону.
-- Прапорщик, ставьте его, -- кивнул генерал.
Прапорщик и солдаты подвели Говорова к колонне и стали
привязывать веревками.
-- А что с молоком? -- генерал повернулся к капитану.
-- В четвертом боксе, товарищ генерал-майор.
-- Ну?
Капитан снял трубку:
-- 8, молоко из четвертого.
Солдаты и прапорщик отошли от привязанного ими Говорова.
-- Командуйте, -- кивнул генерал.
-- Первая шеренга, на колено стано-вись! -- скомандовал
старший лейтенант. Солдаты первой шеренги опустились на правое
колено.
-- Коля! Коля! -- закричала Ольга. -- Нет! Гады! Гады!
Ткаченко поднял разорванное платье старушки и рукавом
зажал Ольге рот.
-- Оружие к бою.
Солдаты щелкнули затворами.
-- По голове предателя Родины, короткой очередью.. Огонь!
-- старший лейтенант махнул рукой.
Раздался грохот 110 автоматов. Голова Говорова разлетелась
в клочья. Привязанное за руки к колонне тело наклонилось
вперед, из размозженной шеи потекла кровь.
-- Первая шеренга, встать! Рота, автоматы на пле-чо!
Из открытого полутемного ангара два солдата вывезли
широкую тележку, на которой стояли 20 молочных бидонов.
-- Так, -- генерал взглянул на тележку и перевел взгляд на
капитана.
-- Ну и?
Солдаты остановили тележку возле тягача. Капитан встал,
подошел к тележке, открыл бидон, наклонился и понюхал молоко.
Все смотрели на него. Он выпрямился и посмотрел на генерала.
Генерал опустил глаза и тяжело вздохнул. Потом медленно подошел
к Ольге, опустился на корточки. Ткаченко освободил ее рот.
-- Понимаешь, -- заговорил генерал, -- если нет доверия,
нет уверенности, что на человека можно положиться, тогда все
теряет смысл. Все. Но, с другой стороны, обидеть человека
недоверием, держать его на дистанции, так сказать, тоже может
оттолкнуть. И оттолкнуть навсегда. Вот в чем проблема. Я
ненавижу это идиотское правило: доверяй, но проверяй. Его
придумали сталинские аппаратчики, карьеристы, шагающие по
головам. Им важно было разобщить народ, посеять в нем
подозрительность, неуверенность в своей работе, в себе самом. А
значит -- лишить человека профессионализма, отделить его от
любимого дела, втянуть в болото производственных дрязг,
превратить его в пешку для своих, так сказать, партократических
игр. А следовательно, уничтожить в нем личность. То-есть,
попросту, лишить человека звания Человек.
Он замолчал, разглядывая свои морщинистые руки.
-- Иван Тимофеич, -- осторожно заговорил Ткаченко, -- мы с
Сергеем Анатольичем хотели бы выяснить по поводу Подольска. Они
и вчера звонили и сегодня. Басова нет, а Панченко я докладывать
не могу.
-- Почему? -- поднял голову генерал.
-- Не могу, -- покачал головой Ткаченко.
-- А вы, товарищ полковник, через "не могу", -- генерал
встал. -- Сереж, звони Клокову.
Капитан снял трубку:
-- 3, 16. Товарищ полковник, капитан Червинский. Здесь вот
полковник Ткаченко приехал с Фокиной. Да. Да. По девятке. Иван
Тимофеич? -- капитан вопросительно посмотрел на генерала, тот
отмахнулся. -- Он уже ушел. Да. Уже выкатили. Да. Есть, товарищ
полковник.
-- Ну вот, -- генерал посмотрел на часы. -- Значит, я
пойду к себе, Клокову про трисин -- ни гу-гу. Пускай сам
поебется.
Генерал подошел к ближайшей двери и исчез в ней. Ольга
дернулась в руках все еще держащих се офицеров.
-- Отпустите ее, -- скомандовал Ткаченко и те отпустили.
Ольга поднялась с колен, подошла к открытому бидону и стала
мыть лицо молоком. На другом конце подвала открылись двери
лифта, вышел полковник Клоков.
-- Никто ему ничего, ясно? -- вполголоса произнес Ткаченко
и двинулся навстречу Клокову. Они козырнули друг другу, пожали
руки,
-- Рота, равняйсь! Смирно! -- скоматаовал Севостьянов. --
Равнение на средину!
-- Отставить, вольно, -- сказал Клоков и подошел к
офицерам. -- Здравствуйте, товарищи.
Офицеры поприветствовали его.
-- Как обстановка? -- он посмотрел на подплывший кровью
труп старушки, на безглавое тело Говорова.
-- Приближена к боевой! -- ответил Ткаченко и все
засмеялись.
-- Совсем хорошо, -- Клоков увидел Ольгу, вытирающую лицо
носовым платком. -- Товарищ Фокина! Д где же ваш напарник?
Капитан Воронцов? Наш замечательный сыщик?
Ольга не ответила.
-- Что-то случилось?
Ольга убрала платок, одернула китель:
-- Выписка в кармане у майора Зубарева.
Офицеры обернулись к Зубареву. Мгновенье он смотрел на
Ольгу. потом дернулся к двери, но Ребров подставил ему
подножку. Зубарев упал, на него навалились, прижали к полу.
-- Переверните его, -- скомандовал Клоков, подходя.
Зубарева перевернули лицом вверх.
-- Обыщите.
Офицеры обыскали его, достали из внутреннего кармана
кителя сложенный вчетверо листок бумаги. Клоков развернул, стал
читать. Ольга подошла, заглянула в бумагу:
-- Да. Это Лисовского. А ниже -- по кольцам. Огуреева.
Клоков сжал тубы, кивнул. Ольга протянула ему зажигалку.
Он взял ее:
-- Старший лейтенант Севостьянов!
Севостьянов подошел.
-- Спросите у этого гуся, где пробы. А если не скажет,
вгоните ему пулю в лоб.
Севостьянов вынул из кобуры пистолет, оттянул затвор и
направил на Зубарева.
-- Они в сейфе... у Жогленко там... -- пробормотал
Зубарев.
Клоков щелкнул зажигалкой, поджег листок:
-- Огонь.
Севостьянов выстрелил. Пуля попала Зубареву в грудь, он
застонал, выгибаясь. Офицеры отпустили его. Клоков бросил
горящий листок на пол, отдал Ольге зажигалку:
-- Спасибо. Лейтенант, двух солдат мне.
-- Соболевский, Ахметьев, выйти из строя! -- скомандовал
Севостьянов и солдаты подошли к полковнику.
-- И вы тоже, -- сказал Клоков двум солдатам в ватниках,
-- за мной -- марш.
Он направился к лифтам. Ребров, Ольга и солдаты
последовали за ним.
-- Еще в Подольске он меня уверял, что с первого раза мы
по параметрам не пролезем, -- заговорил на ходу Клоков, --
прошли комиссию, прошли ГУТ, отметились у Язова, потом выехали
под Баршуп, -- и все он тревожился, все писал докладные. И
Басову, и Половинкину, и мудаку этому Ващенко: нормы не
соблюдены, объект принят с сильными недоделками, барсовики
текут, магнето течет, в выходном пробой.
Они вошли в лифт, он нажал кнопку 3 и продолжал:
-- А это сентябрь, две недели дождь, дорога раскисла,
тягачей хрен-два и обчелся, энергетики нам насрали от всего
сердца, посадили нас на 572-ых, комиссия воет, Лешку Гобзева
отстранили, Басов рвет и мечет, мы с Иваном Тимофеичем
разрываемся...
Лифт остановился, двери открылись. Клоков первым шагнул на
ковровую дорожку:
-- И вдруг эта сволочь приходит ко мне и показывает фото.
А у меня только что был разговор с Басовым. Тогда я впервые
усомнился...
Они подошли к двери с номером 35. Клоков открыл и вошел
первым.
Сидящий за столом прапорщик встал.
-- Работайте, работайте, -- махнул рукой Клоков, подошел к
обитой черным двери, открыл. -- Вы, с автоматами, здесь
останьтесь.
Автоматчики встали у двери, остальные прошли внутрь
уютного, обитого дубом кабинета. Клоков прикрыл за ними дверь и
скомандовал:
-- Раз!
Солдат в ватнике ударил Реброва ногой в живот, другой
заломил Ольге руку. Ребров, согнувшись, повалился на пол, Ольга
упала на колени.
-- Вот так, -- Клоков подошел к сейфу, отпер ключом
внешнюю дверцу, набрал шифр и открыл внутреннюю, -- пусти козла
в огород.
-- Что? Зачем вы?! -- воскликнула Ольга, морщась от боли.
-- Еще ему добавь, -- Клоков вынул из сейфа красную папку.
Солдат ударил Реброва сапогом в спину.
-- Вопросы есть? -- Клокоз подошел к Реброву, -- Или все
ясно?
-- Все... ясно, -- прохрипел Ребров.
-- Номер замены?
-- 28, ряд 64...
-- Полоса?
-- Восьмая.
-- Хорошо, -- Клоков открыл папку, вынул лист. -- Итак,
вместо вполне заслуженной пули в лоб вы получаете пробы.
Сегодня, на шестом складе, вот по этой накладной. Вставайте.
Ребров с трудом встал.
-- Держите, -- Клоков дал ему лист, Ребров взял, стал
морщась читать.
-- Отпусти, -- сказал Клоков солдату, тот отпустил Ольгину
руку, помог ей встать.
-- Теперь по лестнице наверх, -- Клоков нажал кнопку,
дубовая панель поехала в сторону, открывая ход в стене, дверь
за собой захлопните. Возле санчасти моя машина с шофером.
Ольга первая вошла в проем.
-- И на прощанье, от личного состава, -- Клоков дал
Реброву сильную пощечину. -- Попадись ты мне еще хоть раз,
вонючка. Пшел! -- он пнул Реброва ногой. Ребров отшатнулся в
проем, панель задвинулась. Внутри горели тусклые лампочки,
наверх вела винтовая лестница. Ольга восторженно обняла
Реброва:
-- Ой, Витя! Витенька!
-- Рано, рано, -- зашептал он, отодвигаясь. -- Двинулись.
Они поднялись по лестнице, открыли железную дверь и вышли
из торца бойлерной.
-- Где это... -- завертел головой Ребров, -- ага, вон
санчасть.
-- У тебя губа разбита, подожди, -- Ольга достала платок,
вытерла кровь.
-- Пошли, пошли, -- Ребров быстро зашагал к санчасти.
-- Витя! Витенька! -- Ольга догнала его. -- Это же пиздец!
Ой... миленький... сильно болит?
-- Тихо.
Они миновали выходящих из столовой солдат, подошли к
санчасти. Неподалеку стояла черная "волга". Ребров сел на
