-- И вот что, Сережа, -- строго произнес старик. -- Ты со
мной не пререкайся!
-А я и не пререкаюсь, -- мальчик подышал на стекло и вытер
запотевшее место пальцем.
-- Ну-ка, -- старик стал расстегивать ему штаны.
Мальчик недовольно вздохнул и стал помогать ему. Обхватив
мальчика за обнажившиеся ягодицы, старик поймал ртом его
маленький члeн и замер, постанывая. Сережа подышал на стекло и
вывел на запотевшем месте свастику. Старик стонал. Жилистые
пальцы его мяли Сережины ягодицы. Мальчик взял его за голову и
стал двигаться, помогая. Старик застонал громче. Оттопыренный
протез его дрожал, ударяя по ножке стола. Мальчик закрыл глаза.
Губы его открылись.
-- Тесно, -- проговорил он.
Старик замычал.
-- Тесно, тесно... -- зашептал Сережа. -- Тесно... ну...
тесно...
Старик мычал. Мальчик дважды вздрогнул и перестал
двигаться.
Старик отпустил его, откинулся назад и задышал жадно,
всхлипывая.
-- Ах... ах... сладенький... ах... -- бормотал старик.
Мальчик наклонился, потянул вверх штаны.
-- Ох... Божья роса... маленький... -- старик поцеловал
его член, вытер губы и тяжело встал с пола.
Сережа застегнулся, поправил куртку, достал из кармана
часы на цепочке:
-- Без трех семь.
-- Еби твою мать... щас, щас... фу... -- старик привалился
к ящикам, взявшись рукой за грудь. -- Дай подышать... охо...
-- А газ? Не забыли? -- спросил Сережа.
-- Все... все в порядке... ой. Как встал вот резко, так
сразу в голову... фу... пошли... -- старик оттолкнулся от
ящиков, вышел за дверь и стал осторожно спускаться по
ступенькам.
-- Генрих Иваныч, а хлеб? -- выходя, Сережа заметил
авоську с батоном.
-- А, хуй с ним, -- пробормотал старик.
Старик позвонил в дверь: три коротких, один долгий. Дверь
сразу открыли, они с Сережей быстро вошли.
-- Генрих Иваныч, как это понимать? -- спросил Ребров,
запирая дверь на цепочку. -- Сережа?
-- Как понимать, как понимать, -- забормотал старик,
расстегивая пальто. -- Так понимать, что мне не тридцать пять,
а шестьдесят шесть...
-- Виктор Валентиныч, час пик еще не кончился, -- Сережа
снял шапку и кинул ее на вешалку.
-- Двадцать минут! Куда это годится? -- Ребров помог
старику снять пальто
Ну, ничего, ничего, -- бормотал старик, снимая калошу
концом палки.
Пройдя по коридору, они вошли в большую пустую комнату.
Пестрецова сидела на подоконнике и курила.
-- Штаубе, милый! Сереженька! -- она спрыгнула, подошла и
поцеловала обоих.
-- С приездом, Ольга Владимировна, с приездом, --
засмеялся старик.
-- Олька! -- улыбался мальчик.
-- Нарушители! -- засмеялась она.
-- Друзья, это печально, а не смешно, -- Ребров склонился
над раскрытым чемоданом. -- Если все пойдет с издержками, я
вообще плюну. У меня в Киеве любимый человек.
-- Витя, не сгущай, -- Пестрецова бросила папиросу на пол
и придавила сапожком. -- Еще вагон времени.
-- Да и куда... куда, собственно, спешить-то? Что, поезд
уходит? -- Штаубе заглянул в чемодан. -- Ой-ей-ей... Виктор
Валентинович, вы время даром не теряли.
Чемодан был полон различных инструментов, металлических
деталей, брусков и пластин.
-- Не терял, -- Ребров нашел широкую стамеску с
плексиглазовой ручкой, молоток и выложил их на пол. --
Баллончики у вас? -- У меня, -- Штаубе полез в карман.
-- Держите при себе, -- Ребров закрыл чемодан, выпрямился.
-- Так. Прошу внимания.
Он подошел к окну, поплотнее завернул грязные шторы,
повернулся и заговорил, потирая руки:
-- Итак. То, что будет сегодня, к вашему сведению, не Дело
#1, а Преддело #1. Соответственно, наклонный ряд,
капиталистическое и яросвет будут сокращены. Начнем.
Все стали раздеваться, складывая одежду на пол.
Пестрецова помогла старику снять протез с культи. Голый
Ребров подошел к большому кубу, стоящему в углу комнаты. Куб
был сбит из толстой фанеры, к одной из его сторон были
приделаны четыре кожаные петли. Ребров присел, продел руки в
петли и встал, держа куб на спине.
Ольга и Сережа подвели к кубу Штаубе.
-- Крышку. -- командовал Ребров.
Ольга сняла с куба верхнюю грань и положила на пол. Затем
они с Сережей помогли голому Штаубе забраться в куб.
-- Есть... -- пробормотал Штаубе из куба.
Ольга поместила грань на прежнее место, закрывая Штаубе.
Сережа подал ей молоток и четыре гвоздя. Она вставила гвозди в
четыре отверстия по углам верхней грани и прибила грань к кубу.
-- Как? -- глухо донеслось из куба.
-- Держу, держу, -- ответил Ребров, расставляя ноги
пошире.
Ольга легла между его ногами лицом вниз. Сережа лег своей
спиной на спину Ольги.
-- Все! -- громко произнес Ребров.
Штаубе откашлялся и заговорил:
--
54,18,76,92,31,72,72,82,35,41,87.55,81,44,49,38,55,55.31,84,
46,54,21,13,78,19,63,20,76,42,71,39,86,24,91,23,17,11,73,82,18,
68,93,44,72,13,22,58,72,91,83,24,66,71,62,82,12,74,48,55,81,
24,83,77,62,72,29,33,71,99,26,83,32,94,57,44,64,21,78,42,98,
53,55,72,21,15,76,18,18,44,69,72,98,20.
Затем заговорила Ольга:
-- Сте, ипу, аро, сте, чае, пои, сте, гoe, ува, сте, ого,
ано, сте, зае, хеу, сте, ача, лое, сте, эжэ, ити, сте, аву,
убо, сте, ене, оло, сте, одо, аве, сте, иже, аса, сте, уко,
лао, сте, шуя, саи, се, нае, яко, сте, диа, сае, сте, ира, сио,
сте, ява, юко, сте, зао, мио, сте, хуо, дыа, сте.
После Ольги заговорил Сережа:
-- Синий, синий, желтый, оранжевый, синий, красный,
зеленый, зеленый, желтый, фиолетовый, голубой, красный,
зеленый, фиолетовый, желтый, голубой, синий, зеленый,
оранжевый, оранжевый, красный, фиолетовый, желтый, желтый,
синий, голубой, красный, зеленый, синий, фиолетовый, голубой,
оранжевый, оранжевый.
Потом запел Ребров:
-- Соль, до, фа, фа, соль, ми, ре, ля, фа, фа, си, соль,
до, до, си, соль, фа, ре, ля, ля, ми, си, до, ре, ре, фа, соль,
си, ля, до, ля, фа, соль, ми, фа, ля, ля, до, ре, ми, си, фа,
ля, соль, ре, ми, ля, до, ми, ля, ля, соль, до, фа, ля, си, ре,
до, си, си, ре, фа, ми, си, до, соль, соль, до, фа, ля, си, ми,
ми, ля, ре, до, ми, си, си, до, фа, ля, соль, ми, си, ре.
Сережа встал. Встала и Ольга. Они помогли Реброву опустить
куб на пол. Ребров вынул руки из петель, взял стамеску и вскрыл
прибитую грань.
-- Оп! -- Штаубе вылез из куба, запрыгал на одной ноге к
протезу. Ольга помогла ему надеть протез и подняла с пола его
длинные зеленые трусы.
-- А вот это я сам, Ольга Владимировна. Спасибо, -- он
забрал у нее трусы, прислонился к стене и проворно надел их.
-- Все прекрасно, -- Ребров вынул из фанеры гвозди,
пристроил грань на место. -- Все, все хорошо, только, Сережа,
произноси отчетливей, не глотай окончания.
-- Ага, -- Сережа, сидя на полу, натягивал носки.
-- И резкость, резкость, -- заметил Штаубе. -- Резко и
ясно. Раз! Раз! Раз!
Когда все оделись, Ребров посмотрел на часы:
-- Так. Двинулись.
Они вышли в коридор, стали надевать верхнюю одежду.
-- Генрих Иваныч, баллончики, -- сказал Ребров.
Штаубе достал из кармана три баллончика.
-- Один у вас, два -- нам с Ольгой Владимировной, --
Ребров взял баллончик, Ольга взяла другой.
-- А тряпки? -- спросил Сережа, надевая шапку.
-- Да! Тряпки! -- спохватился Ребров. -- В ванной.
Он зашел в ванную и вернулся с четырьмя мокрыми шерстяными
тряпками:
-- Вот. Всем. И будьте внимательны, пожалуйста. В левой
руке, значит сейчас -- в левый карман. Теперь... поддержка?
Ольга похлопала себя по внутреннему карману куртки:
-- Здесь.
Штаубе сунул руку в карман пальто:
-- Да, да.
-- Отлично, -- Ребров надел кожаную фуражку. -- Ключ?
Сережа передал ему брелок с ключом.
-- Все? -- Ребров посмотрел в глаза Ольги.
Она кивнула.
-- Ну, двинулись, -- он открыт дверь.
-- С Богом, -- шепнул Штаубе, вышел и стал спускаться по
лестнице. Остальные спустились следом.
Во дворе Ребров с Ольгой направились к серым "Жигулям",
старик с мальчиком прошли через арку на улицу. Ребров завел
машину, развернулся, поехал. Штаубе и Сережа подсели у
разбитого газетного киоска.
-- Сережа, ты сколько времени в розыске? -- спросил
Ребров, выруливая на Садовое кольцо.
-- Три месяца и шесть дней, -- ответил мальчик.
-- Три месяца! -- покачал головой Штаубе. -- Как все
быстро...
-- Значит, тебя возле твоего дома каждая собака узнает, --
проговорил Ребров.
-- Узнает, -- кивнул Сережа, -- старухи на лавочке точно
узнают.
-- Там лавка у подъезда?
-- Ничего, я его проведу, -- Ольга чиркнула спичкой,
закуривая.
-- А может -- ночью? -- предложил Штаубе.
-- Безумие. Весь дом спит, все слышно...
-- Да проведу я его, никто не узнает!
-- Ну, ну.
Проехали Зубовскую площадь и перед Крымским мостом
свернули на Фрунзенскую набережную.
-- Тогда вот как, -- заговорил Ребров. -- Сначала я
пройду, потом Генрих Иваныч. А потом уже вы с Сережей.
-- Как скажете, -- вздохнул Штаубе.
-- Сережа, теперь говори мне...
-- Щас, вот "Гастроном", а следующий наш. Мой.
-- Ага. Тогда мы здесь встанем.
Ребров свернул и припарковал машину на обочине, за бежевой
"волгой".
-- Еще раз, -- он повернулся. -- Помните про тряпки. И
поддержка, в случае. Ольга Владимировна, здесь я на вас
надеюсь.
-- Не беспокойся, -- улыбнулась Ольга.
-- Третий подъезд. Там направо, -- подсказал Сережа.
Ребров вылез из машины и пошел во двор дома. Возле
третьего подъезда на лавочке сидели две старухи. Он поднял
воротник пальто и быстро вошел в подъезд. Поднялся по лестнице
иа третий этаж и встал возле мусоропровода.
Минуты через четыре приехал на лифте Штаубе. Почти сразу
же следом появились Ольга с Сережей.
-- Так, -- Ребров мотнул головой, и они подошли к добротно
обитой двери. Он вынул ключ, но потом опять убрал в карман:
-- Нет. Звони сам.
-- По-второму? -- спросил Сережа.
-- Да. Оля.
Ольга расстегнула куртку. Сережа позвонил.
-- Кто там? -- спросил за дверью женский голос.
-- Мама, это я, -- ответят Сережа.
Дверь окрыли и Сережа сразу же бросился на шею стоявшей на
пороге невысокой блондинке:
-- Мамочка! Мама!
-- Сергей! Сергей! Сергей! -- закричала женщина, сжимая
Сережу.
-- Коля! Коля! Сергей!
К ним подбежал худощавый мужчина, схватил голову Сережи,
прижался.
-- Сергей! Сергей! Сергей! -- вскрикивала женщина.
-- Мамочка, папа, подождите... я не один...
-- Сергей! Сергей! Я не могу! Я не могу! -- тряслась
женщина. Мужчина беззвучно плакал.
-- Мамочка... я здесь, я живой, подожди, мамочка.
-- Лидия Петровна, не волнуйтесь, все позади, -- произнес
Ребров, улыбаясь.
-- Да. Слава Богу, -- усмехнулся Штаубе.
-- Не могу! Сергей! -- дрожала женщина, прижавшись к
Сереже.
-- Мама... подожди, это... это Виктор Валентинович и Ольга
Владимировна из уголовного розыска... мама...
Мужчина первым пришел в себя:
-- Проходите, проходите... пожалуйста... -- он вытер лицо
ладонями, потянул женщину за руку. -- Лида, успокойся, все, все
хорошо.
-- Мама... ну, мамочка, подожди...
-- Да, да, проходите... Сережа, ой, Сергей, -- обняв
Сережу она отошла с ним в сторону.
Ребров, Ольга и Штаубе вошли. Мужчина закрыл за ними
дверь.
-- А я ведь только вчера звонил вашему... ну, этому,
Федченко, -- с трудом проговорил мужчина. -- А он говорит...
