вошла полная девушка с гитарой, в длинном платье и с
распущенными волосами.
-- Ну вот, уже что-то! -- ухмыльнулся Штаубе, почесывая
грудь. -- Налей-ка чего-нибудь.
-- Чего желаете?
-- Все равно. А это кто?
-- Это Наташа, Михаил Абрамыч. Поет расчудесно. Она же вам
тогда пела, вы не помните?
Девушка, улыбаясь, стала перебирать струны.
-- А-а-а-а... -- поморщился Штаубе, принимая рюмку с
ликером. -- Вспомнил. "Снился мне сад в подвенечном уборе".
Только сегодня -- мимо. У тебя, милая, голос, что в жопе волос:
хоть и тонок, да не чист. А мой слуховой аппарат -- вещь
деликатная. Я Козлу чуть в харю не плюнул, а тебе и вовсе рыло
сворочу. Так что... -- он отхлебнул из рюмки. -- Брось свою
бандуру, остаканься и ползи ко мне. Ты! Налей ей!
Михась налил бокал вина и подал Наташе. -- А сам уебывай,
пока я добрый!
-- А нас кто обслужит? -- закричала Ольга. -- Я тоже вина
хочу!
-- И я! -- крикнул Сережа.
Все трое подплыли к краю бассейна, Михась принялся
обслуживать их.
С бокалом в руке Наташа подошла к Штаубе.
-- Раздевайся и присаживайся! -- Он шлепнул ладонью по
мокрому полу. Она сняла платье, туфли и, оставшись в красном
купальнике, села рядом со Штаубе, опустила ноги в воду.
-- Так не пойдет! -- ухмыльнулся Штаубе. -- Здесь все в
раю, видишь мы какие... -- он сбросил с себя простыню, почесал
мошонку. -- Так что не нарушай диспозиции, это -- во-вторых. А
во-первых, я ж тебе сказал -- остаканься!
Он схватки левой рукой Наташу за шею, правой приставил
бокал к ее губам и принудил все выпить.
-- Ой... я так захлебнусь! -- закашляла Наташа.
-- Другое дело! -- Штаубе стал снимать с нее купальник,
Наташа помогла ему.
-- Ух ты! -- он потрогал ее большую грудь. -- Друзья!
Смотрите!
-- Какая прелесть! -- засмеялась Ольга, отпивая из бокала.
-- Пусть письку покажет! -- прорычал басом Сережа.
Штаубе развел Наташины колени:
-- Смотри! Нравится?
-- Оч-ч-чень! -- прорычал Сережа, пригубливая вино.
-- Витя, возбуждаешься? -- Ольга обняла Реброва.
-- Я сыт удачным... -- он положил голову на мраморную
ступеньку.
-- Ну кто же тогда?! -- Ольга шлепнула рукой по воде. -- У
Генриха Иваныча последний раз стоял пять лет назад!
-- Шесть! -- поправят Штаубе и показал Наташе свой длинный
член. -- Видишь, какой инструмент? Двадцать шесть сантиметров в
стоячем виде! Но -- все в прошлом. Теперь же...
-- Ну, кто ее выебет?! -- закричала Ольга, шлепая по воде.
-- А пусть вот этот! -- Сережа показал пальцем на
суетящегося возле бутылок Михася.
-- Точно! -- Штаубе хлопнул в ладоши. -- Ну-ка, ты, хуило,
раздевайся!
-- Да что вы... почему я?
-- Ты, пиздюк, со мной не пререкайся! Делай, что говорят!
Михась стал нехотя раздеваться.
-- Я с ним не буду! -- мотнула головой Наташа.
-- Еще как будешь! -- Штаубе схватит ее за волосы.
Отсосешь по-смачному, с проглотом, да еше спасибо скажешь!
-- Я не буду! -- дернулась Наташа.
-- Будешь! Будешь! Будешь! -- Штаубе стал бить ее по лицу.
Она разрыдалась.
-- На колени, тварь! -- Штаубе толкнул ее к голому Михасю.
-- Соси у него! Живо! Я дважды не повторяю, Пизда Ивановна! Ну!
-- он замахнулся бутылкой, расплескивая ликер.
Всхлипывая, Наташа встала на колени. Михась подошел к ней,
она стала сосать его член.
-- Давно бы так, -- Штаубе отхлебнул из бутылки.
-- Бывают же такие волосатые мужики! -- усмехнулась Ольга.
-- А ей вкусно? -- Сережа кинул в Натащу корку от
мандарина.
-- Еще бы! -- серьезно кивнул Штаубе.
Вошел официант с мороженым.
-- Поставь... -- пробормотал Михась.
-- Мне, мне! -- закричал Сережа.
-- И мне! -- подняла руку Ольга,
-- И мне, -- устало выдохнул Ребров.
-- И мне! -- потянулся Штаубе.
Официант раздал мороженое и вышел.
-- Другое дело... -- Штаубе плеснул ликера в розетку с
мороженым, попробовал, -- всем рекомендую.
Ольга и Сережа подплыли к нему, он налил им ликера,
посмотрел на Михася с Наташей:
-- Не увлекайтесь, друзья. Покажи-ка нам своего
Котовского.
Наташа отстранилась, Михась повернулся, показывая член.
-- Не слабый банан! -- пьяно хохотнула Ольга.
-- У Фарида меньше? -- Сережа ущипнул ее за грудь.
-- Вполне достойная елда! -- кивнул Штаубе. -- Молодец!
Теперь ставь ее раком! Давай!
Стоя на коленях, Наташа наклонилась, Михась пристроился
сзади.
-- И поактивней! -- подсказала Ольга.
-- Что? -- поднял голову Ребров. -- Стоп! Стоп! Быстро!
Быстро!
Он неловко вылез из бассейна, поскользнулся, упал на бок:
-- Быстро! Кольца! Уберите этих, уберите!
-- Вон отсюда! Вон отсюда! -- закричал Штаубе. -- Живо!
Убью!
Михась и Наташа схватили одежду и выбежали.
-- Что такое? Витя? -- Ольга выбралась из бассейна.
-- Кольца! Кольца! -- Ребров пополз к стоящее в углу
ящику.
-- Какие кольца? -- Штаубе двинулся за ним, опираясь
руками о пол и подтягивая ногу.
Ребров набрал шифр замка, открыл ящик, снял ипрос,
повернул рычаг поперечной подачи и рассмеялся.
-- Что стряслось? -- Штаубе заглянул в ящик.
-- Мне показалось... что я кольца снять забыл...
-- Устал ты, Витя. Намучился, -- Ольга поцеловала его в
плечо.
-- Бывает... -- Штаубе отполз.
-- Тебе выспаться нужно, -- Ольга гладила мокрую голову
Реброва, -- пошли наверх? Баиньки?
-- Наверх? -- он уронит голову ей на плечо. --
Двинулись... но ящик, все со мной... все со мной... рядом
чтоб...
-- Конечно, милый.
На дачу вернулись только к часу дня. Ольга с Сережей
отправились в спортзал. Ребров со Штаубе -- в мехмастерскую.
Штаубе сразу же выточил на токарном станке полукольцо, смерил
ключом:
-- Стандарт.
Ребров открыл ящик, снял ипрос, повернул рычаг поперечной
подачи и осторожно вытянул стержень #1 из паза.
-- Ух, ты! -- Штаубе восторженно покачал головой. -- Ведь
умеют же, сволочи, если надо!
Ребров надел на стержень кольцо, вставил полукольцо,
оттянул пружину. Затвор щелкнул и встал на место. Ребров
вставил стержень в паз, закрепил рычагом, перевел рейку на 9,
протянул руку. Штаубе подал ему гнек, Ребров вставил его в
шлицевой замок и стал медленно поворачивать.
-- Легче, легче! -- зашептал Штаубе,
Ребров повернул гнек до конца, тельмец соскочил с колодки,
вошел в челночную капсулу. Штаубе подал иглу. Ребров ввел ее в
концевое отверстие, перевел рейку на 2. Челночная капсула
опустилась на параклит. Ребров тут же повернул и вынул гнек.
-- Слава тебе, Господи! -- Штаубе перекрестится, со
вздохом взялся за сердце. -- Ой... С вашими фокусами, Виктор
Валентиныч, все здоровье растеряешь...
-- Отлично, отлично! -- Ребров подошел к промежуточному
блоку, открыл, спустил предохранитель, вставил гнек в патрон,
включил. Гнек завращался, венчик его раскрылся, вольфрамовый
шарик исчез в патрубке.
-- Вот на что денежки народные переводятся, -- Штаубе
склонился над ящиком. -- Мерзавцы! А протез нормальный сделать
не могут.
-- Все отлично, Генрих Иваныч! -- возбужденный Ребров
вытянул из паза стержень #2. -- Дайте только до фундаментов
добраться. Будет вам и белка, будет и протез. Точите
полукольцо.
Ольга слезла с тренажера, пощупала спину:
-- Третий пот. Хватит. Сережа, отбой.
Сережа качался на "Дельте".
-- Оль, а я тоже на "Геркулесе" хочу.
-- Стоп, стоп! Тебе еще рано. Шведская стенка, лыжи,
кольца -- вот, что тебе нужно. Слезай.
Ольга потрогала его спину.
-- Мокрый, как мышь. Три минуты со скакалкой -- и в душ.
Попрыгав, они вошли в душевую, разделись и встали под душ.
-- Ну, а потом что было, после чемпионата СССР? -- спросил
Сережа.
-- Скандал был. Я великой Стрепетовой дорогу перешла. Она
-- шестикратная чемпионка страны, двукратная чемпионка мира,
олимпийская чемпионка, а я -- двадцатилетняя девка, год назад
норму мастера выполнила. У нее муж кагебешник, дача, две
машины, блат в Федерации, в Госкомспорте. А я -- третьекурсница
запиханного Лестеха, девочка из Норильска, живу в общаге, в
Москве ни одного знакомого, вся жизнь: тир, спортзал, общага,
тир, спортзал, институт. А дальше -- круче: спартакиада народов
СССР, накануне Олимпиады, она стреляет: 559. Я вышла: 564!
Новый рекорд страны. В Федерации на рога встали. Данилин:
включить Пестрецову в Олимпийскую сборную, Комаров: рано,
молода, нет опыта, не комсомолка, подведет команду, морально
неустойчива, хуе-муе. Проголосовали поровну, отложили на
неделю, Стрепетова Комарову истерику устроила, орала: или я,
или она. Очко у нее тогда сильно заиграло: ей 29, пик давно
прошел, последний чемпионат мира она Анжелике Форстер просрала,
в Риме вообще в тройку не вошла... -- Ольга закрыла воду, взяла
полотенце. -Вот. Такова ситуэйшен. Неделя идет, надо что-то
делать, а у меня руки опустились, хули; она Комарову в уши
надует, он Федерацию обработает, проголосуют против, и пиздец.
А тут Милка Радкевич из Киева проездом, пошли с ней в
"Метелицу", выпили, попиздели, и она мне: Оленька, не бзди,
бери коньячевского, поезжай к Жабину.
-- Это кто? -- Сережа закрыл воду.
-- Второй человек в Федерации после Комарова. Жуткий
бабник, мне Милка все про него рассказала. Он, когда
ленинградское "Динамо" тренировал, перееб там всю команду. Ну,
я тогда целеустремленная была, а про Олимпиаду вообще, как
подумаю -- сердце останавливается. Думаю, если не включат в
сборную -- брошу все на хуй, в деревню уеду учителем
физкультуры. Звоню Жабину: так и так, хуе-муе, Виктор Сергеич,
хочу посоветоваться. Он сначала не просек: а что же ваш,
говорит, Данилин? Я говорю: Виктор Сергеич, Данилин тренер
классный, а как человек -- ни рыба, ни мясо. Он ржет: приезжай.
Купила "Камю", приехала. Жена на сборах, дочь на даче. Выпили,
стал меня трахать: хуище толстенный, кривой, в рот не
помещается. Вазелином мне жопу смазал, шепчет: Оленька, я
кончаю всегда только в попку. Полез. Я ору в подушку, как
резаная, он ревет, как буйвол. Проебал меня до кишок, выпили
шампанского. Говорит: о'кей, я с ребятами потолкую, а ты срочно
заявление в комсомол подавай. Так и сделала. А через неделю
голосование -- и я в сборной. Ну, про Олимпиаду ты все знаешь,
-- она сняла с крючка халат.
-- А этот Жабин?
-- Что Жабин?
-- Ну... вы с ним еще ебались?
-- А как же. Регулярно меня трахал. Как приспичит, сразу в
общагу -- дзынь: белокурик, жду. Начнет спереди, кончит сзади.
-- Больно?
-- Нет. Привыкла. Даже кончать от этого научилась... О!
Это что такое? -- Ольга заметила, что Сережа прикрывает
полотенцем свой напрягшийся член.
-- Это что за безобразие? -- она отвела полотенце, взяла
Сережу за член. -- Вы что себе позволяете, молодой человек?
Сережа прижался к ней:
-- Оль, а можно я в попку попробую?
Она улыбнулась:
-- Ребров запретил тебя развращать.
-- Да пошел он! Ну можно, а?
Так хочется?
-- Ага.
Она взяла его за уши, сжала, заглянула в глаза:
-- Настучишь!
-- Никогда! Больно, Оль...
-- Клянешься?
-- Ну клянусь, больно же!
-- Поверим.
Ольга вышла из душевой, прошла в спортзал, достала из
своей спортивной сумки тюбик с мазью для рук, поманила Сережу
пальцем. Они подошли к мату, постеленному под ерником. Ольга
сбросила халат, выдавила на ладонь мази и, опустившись на
