выкарабкаться из полосы внешних катастроф и внутренних
неурядиц. Кроме того, самое понятие "лучшего" порочно по
существу: в 1940 году "самым лучшим" был Иванов, в 1944 - Петров,
в 1948 - Сидоров и так далее. Если перед нацией не стоит никаких
серьезных забот, то это мелькание самых лучших кое-как
переносимо. Однако и здесь можно отметить тенденцию к
переизбраниям данного президента. Ибо, когда перед нацией история
ставит маломальски серьезную проблему, то ясно, что четырех лет
президентского срока для этого недостаточно: нужно продлить еще
на четыре. Потом еще - ибо иначе - даже какого-то "Нью-Диль"
довести до конца нельзя. Конечно, "случайность рождения" может
дать неполноценного человека. Такие примеры у нас были: царь Федор
Иванович. Ничего страшного не произошло. Ибо монархия это "не
произвол одного лица", а "система учреждений", - система может
временно действовать и без "лица". Но по простой статистике
шансы на такого рода "случайность" очень малы. И еще меньше -
на появление "гения на престоле".
Я исхожу из той аксиомы, что гений в политике это хуже
чумы. Ибо гений это тот человек, который выдумывает нечто
принципиально новое. Выдумав нечто принципиально новое, он
вторгается в органическую жизнь страны и калечит ее, как
искалечили ее Наполеон и Сталин, и Гитлер, нельзя же все-таки
отрицать черты гениальности - в разной степени - у всех трех.
Шансов на появление "гения" на престоле нет почти никаких:
простая статистика. Один "гений" приходится на десять или
двадцать миллионов рождений. Нет никаких шансов, чтобы один
гениальный "избранник" - из десяти или двенадцати миллионов -
оказался бы и "избранником судьбы" на престоле.
Власть царя есть власть среднего, среднеразумного человека
над двумястами миллионами средних и среднеразумных людей. Это
не власть истерика, каким был Гитлер, полупомешанного, каким был
Робеспьер, изувера, каким был Ленин, честолюбца, каким был
Наполеон, или модернизированного Чингиз-Хана, каким являлся
Сталин. Едва ли можно отрицать, что Наполеон был истинно
гениальным полководцем, и совершенно очевидно, что ничего, кроме
катастрофы, он Франции не принес. Наполеон верил в свою "звезду",
Гитлер в свой "рок", Сталин в своего Маркса - у каждого "гения"
есть свой заскок. В результате этих заскоков величайший полководец
мировой истории Ганнибал покончил со своей собственной родиной,
Наполеон привел союзников в Париж, Гитлер - в Берлин, а Сталин
приведет в Москву. А все - гении. В. Ключевский несколько
недоуменно рассказывает о том, что первые московские князья,
первые собиратели земли русской, были совершенно средними
людьми: - а, вот, русскую землю собрали. Это довольно просто:
средние люди действовали в интересах средних людей - и линия
нации совпадала с линией власти. Поэтому средние люди
новгородской армии переходили на сторону средних людей Москвы, а
средние люди СССР перебегают от сталинской гениальности, -
собственно говоря, куда глаза глядят. Да избавит нас Господь Бог от
глада, мора, труса и гения у власти. Ибо, вместе с гением к власти
обязательно придут и глад, и мор, и трус, и война. И все это, вместе
взятое.
ЦАРЬ И ПРЕЗИДЕНТ
Средний демократический обыватель, который полагает,
что он умеет политически мыслить, возмущается самым
принципом наследственной власти, - незаслуженной власти. Он
также предполагает, что, во-первых, он, этот обыватель, избирает
заслуженных людей и что, во-вторых, он избирает. Обыватель
ошибается во всех трех случаях.
Наследственная власть есть, конечно, власть
незаслуженная. Но ведь. наследники Рокфеллера тоже не заслужили
своих миллиардов? И наследственные гении Толстого, Эддисона,
Пушкина или Гете - это ведь тоже не заслуга. Один человек
незаслуженно наследует престол, другой, также незаслуженно,
наследует миллионы, третий, также незаслуженно, наследует
талант. Против наследственных прав Рокфеллера средний
обыватель не возражает, - ибо, если отказать детям Рокфеллера в
праве наследования рокфеллеровских миллионов, то придется
отказать детям обывателя в праве наследования тысяч. Обыватель
предполагает, что он вправе передать своему сыну незаслуженные
этим сыном доллары, но что страна не вправе передать власть
человеку, который этой власти тоже не заслужил.
Обыватель предполагает, что он избирает заслуженного
человека. Говоря чисто практически, в настоящее время есть два
типа республики: французский и американский. Во Франции
традиционно избирается наиболее серая личность из всех имеющих
шансы и этой личности предоставляется привилегия
представительствовать Прекрасную Францию перед дипломатами.
курами, кроликами и парадами. В Америке президент имеет реальную
власть - правительство ответственно перед ним, а не .перед
парламентом. Президент В. Вильсон был "заслуженным", и данные
им от имени САСШ перед Европой обязательства американский
парламент объявил фальшивкой, так сказать, чеком без покрытия.
Наследство президента Ф. Рузвельта, отдавшего Сталину
"полмира", САСШ будут расхлебывать еще долгие и долгие годы,
может быть, и десятилетия. В 1951 году руководство
республиканской партии САСШ требовало предания Г. Трумана суду.
Так что, если и "заслуги", то далеко не бесспорные. Трагедия однако
заключается в том, что иначе и быть не может.
В среднем случае на место президента республики попадает
второсортный адвокат. Первосортный на это место не пойдет, ибо
для этого ему пришлось бы забросить свою клиентуру. Правда,
практика выработала известную компенсацию: бывшему президенту
обеспечено место в какой-нибудь акционерной. компании. Но, в то
время, когда будущий царь профессионально готовится к
предстоящей ему деятельности, будущий президент так же
профессионально варится в своей партийной каше. И, попадая на
президентский пост, демонстрирует свое полное незнание чего бы
то ни было, к этой каше не относящееся. Только здесь, в эмиграции,
мы кое-как познали всю глубину политического невежества,
свирепствующего на вершинах демократической власти: никто
ничего не знает. И не может знать. Как бы мы ни оценивали
Сталина, - мы обязаны все-таки констатировать тот факт, что
Сталин работал в своей партии с 17 лет и что за четверть века
своей диктатуры он накопил огромный политический опыт: он-то
уж не питал никаких иллюзий относительно "милого старого
Черчилля", или относительно "милого старого Трумана". Он знал, в
чем дело. Ни м-р Рузвельт, ни м-р Труман и понятия не имели. К
концу президентского срока кое-какое понятие, вероятно, появилось,
но тогда наступают выборы и на президентское кресло садится
человек, который опять не имеет никакого понятия.
Средний обыватель предполагает, что человека этого
избирает именно он, обыватель: вот голосует и вот даже
институт м-ра Гэллопа тщательно исследует его избирательские
настроения.
Словом, что он, обыватель, есть "общественное мнение" и
что именно это общественное мнение определяет собою политику
избранного правительства. На практике дело обстоит несколько
сложнее.
Пресса, конечно, "отражает общественное мнение", но
пресса его и создает. Как общее правило, пресса находится в полном
распоряжении "крупного капитала", но не только
капиталистического, но и социалистического. Современная пресса
живёт почти исключительно объявлениями. И "капитал", помимо
прямого "капиталовложения", контролирует прессу также и
объявлениями - может дать и может не дать. Крупный капитал
- капиталистический, но также и социалистический - создает
общественное мнение путем подбора информации. Информация эта
меняется в зависимости от "социального заказа", идущего сверху.
Так мы были свидетелями истинно классических превращений
товарища Сталина. Для русской эмиграции мало заметным прошло
еще одно столь же чудесное превращение.
За французскую коммунистическую партию голосует
главным образом деревня. Крупный коммунистический капитал
организовал ряд блестяще поставленных сельскохозяйственных
изданий, обслуживающих французское крестьянство чисто
аграрными материалами. Когда эти издания достаточно укрепились,
- они стали подавать крестьянам коммунистическую информацию,
средактированную в хорошо известном нам стиле. И вот:
французский крестьянин, собственник до мозга костей, сребролюбец,
скопидом и скряга - голосует за... колхозы. И вероятно,
предполагает, что он делает это в совершенно здравом уме и
твердой памяти: вот, видите, факты. А французский крестьянин
живет в стране, которая не без некоторого основания считает себя самой
культурной страной мира и эта страна имеет как будто достаточный
политический опыт: три королевства, две империи, четыре республики и
неопределенное количество революций. И треть Франции голосует против своих
совершенно явных интересов, - национальных, экономических и даже просто
личных интересов: вот придет к власти товарищ Торрез и все то золото
Прекрасной Франции, которое французское крестьянство припрятало у себя в
"чулках", будет переправлено в какой-то "Торгсин", а владельцы этого золота
будут переправлены в какой-то Нарым.
Принцип народоправства, проведенный до его логического
конца, означает то, что нация вручает свои судьбы в руки людей, во-
первых, явно некультурных, во-вторых, явно некомпетентных, в-
третьих, считающих себя и культурными и компетентными.
Сложнейшие вопросы современной жизни - и внешние и
внутренние, выносятся на партийный базар, над которым не
существует никакого санитарно-полицейского надзора: продавай,
что хочешь, и тащи, что попадется. Перед Первой мировой войной
противники Ж. Клемансо объявили его английским шпионом - даже
и фальшивка соответствующая была состряпана. В САСШ м-ра
Эчесона обвиняли в коммунистической пропаганде. Первый рабочий
премьер-министр Англии, м-р Макдональд, сейчас же после
вступления во власть, получил от группы заводчиков "подарок" в
двести тысяч фунтов. Итальянская компартия "дарила" своим
избирателям советские электрических утюги и прочие
коммунистические приспособления. Пан Бенеш обещал снабдить всех
своих избирателей даровыми домами. М-р Эттли обещал своим
избирателям полусоциалистический рай. Все это называется
"народоправством".
Правда, прозаическая практика жизни внесла в этот
принцип весьма существенные поправки. Так, до прихода рабочей
партии великобританской "демократией" безраздельно правила
английская финансовая аристократия, давным-давно скупившая
старые аристократические титулы. В САСШ правит крупный
капитал. В обеих странах существует двупартийная система,
которая ограничивает "народоправство" правом "народа" выбрать
одного из двух: консерватора или лейбориста, республиканца или
демократа. Выбор, как видите, не столь уж разнообразен - но и это
ограничение необходимо иначе власть и совсем работать не сможет,
как она не может работать во Франции. В САСШ предвыборная
кампания обходится в двести миллионов долларов на каждого
кандидата в президенты. Кандидаты намечаются теми людьми,
которые эти двести миллионов дают. Само собою разумеется, что
качества кандидата учитываются обеими сторонами. Но также
само собою разумеется, что эти качества разрисовываются
рекламой во все цвета радуги. Само собою разумеется, что всякая
партийная машина учитывает настроения масс, создающиеся в
результате политических, экономических и религиозных событий, но
также само собою разумеется, что все эти настроения учитывает
и монархия - классический пример уступки "общественным
настроениям" это назначение фельдмаршала М. Кутузова
главнокомандующим русской армией, а ведь это было в эпоху
теоретически "неограниченного самодержавия". Однако, монарх
может стать и над "общественным мнением". То "общество",
которому был вынужден уступить Император Александр I, было
тем же обществом, которому Александр II уступить не захотел:
интересы нации были поставлены выше интересов тогдашнего
"общества", которое было дворянским и интересы которого
Император Александр Второй подчинил интересам нации.
