было в Москве? Тощий суглинок, маленькая Москва-река, суровый
климат, ближайшие моря отрезаны со всех сторон, и из-за Оки. с
"Дикого поля" непрерывная всегдашняя, - вечно нависающая угроза
смертоносного татарского набега.
Если в Северной Америке "небо и земля", действительно, как
будто сговорились в "создании места для человеческого
жительства", то в России и небо и земля, и климат и география, и
история и политика как будто сговорились, чтобы поставить народ
в казалось бы совершенно безвыходное положение: а ну-ка,
попробуйте!
И вот, в результате диаметрально противоположных
геополитических предпосылок выросли два и одинаковых и
неодинаковых государства современного мира. Они приблизительно
одинаковы по силе - на стороне САСШ имеется колоссальное
материальное преимущество, на стороне России - такое же
психическое. Но если диаметрально противоположные
геополитические предпосылки создали два разных, но все-таки
сильнейших государства последнего столетия, то совершенно ясно,
что решение вопроса лежит не в геополитике, а в психологии, то
есть, не в материи, а в духе.
Если этот процесс преодоления материи - духом,
организацией, государственными дарованиями, боеспособностью и
прочим свести в самый краткий обзор, то этот обзор будет иметь
такой вид:
Ядро русской государственности к концу пятнадцатого
столетия имело около двух миллионов населения и около
пятидесяти тысяч кв. километров территории. Оно было
расположено в самом глухом углу тогдашнего мира, было изолировано
от всех культурных центров, но открыто всем нашествиям с севера
(шведы), с запада (Польша), с востока и юга (татары и турки). Эти
нашествия систематически, в среднем приблизительно раз в
пятьдесят лет, сжигали на своем пути все, в том числе и столицу.
Оно не имело никаких сырьевых ресурсов, кроме леса и мехов, даже и
хлеба своего не хватало. Оно владело истоками рек, которые никуда
не вели, не имело доступа ни к одному морю, если не считать Белого,
и по всем геополитическим предпосылкам не имело никаких шансов
сохранить свое государственное бытие. В течение приблизительно
четырехсот лет это "ядро" расширило свою территорию
приблизительно в четыреста раз - от 50.000 до 20.000.000 кв.
километров.
В течение этих четырехсот-пятисот лет это ядро вело
необычайные по своей длительности и напряженности войны и за
свое государственное бытие и за личное бытие его граждан. Наши
основные войны - со Швецией, Польшей, татарами и турками -
длились веками, это были войны на измор. Или войны на
выносливость. Все эти войны кончились переходом всех наших
противников на самые задворки современного человечества. И, если в
1480 году население Царства Московского составляло около шести
процентов населения Австрии. Англии, Германии, Испании, Италии
и Франции, вместе взятых, то перед Первой мировой войной
Российская Империя имела около 190 миллионов населения, из них
около 130 миллионов русского, против 260 миллионов населения
перечисленных шести великих держав Европы - вместе взятых. Без
революции 1917 года население Российской Империи превышало бы
население этих держав. Государственная организация Великого
Княжества Московского, Царства Московского и Империи
Российской всегда превышала организацию всех своих конкурентов,
противников и врагов - иначе ни Великое Княжество, ни Царство,
ни Империя не смогли бы выдержать этой борьбы не на жизнь, а на
смерть. Все наши неудачи и провалы наступали именно тогда, когда
нашу организационную систему мы подменяли чьей-либо иной.
Неудачи и провалы выправлялись тогда, когда мы снова возвращались
к нашей организации.
Точкой, в которой концентрировались и
кристаллизировались все организационные данные русского народа и
русской государственности, была русская монархия. И - будет и в
дальнейшем.
О МОНАРХИИ ВООБЩЕ
Если мы попробуем вдуматься в понятие монархии вообще,
то мы, вероятно к крайнему нашему удивлению, установим, что
"монархия" вообще - не обозначает ровно ничего - как, с другой
стороны, ровно ничего не обозначает и термин "демократия" -
тоже "вообще". Мы привыкли думать, что монархия есть образ
правления, при котором глава государства или нации является
наследственным и пожизненным главой, передающим свои права и
функции и дальше: по наследству и в пожизненное владение. Однако,
Польша была республикой - "Речь Посполита" - и возглавлялась
королями, которые, были выборными. Византия была монархией -
из ее ста девяти царствовавших императоров было убито семьдесят
четыре. В семидесяти четырех случаях из ста девяти престол
переходил к цареубийце по праву захвата. И при короновании
императора Цхимисхия патриарх Полуевкт провозгласил даже и
новый догмат: таинство помазания на царство смывает все грехи, в
том числе и грех цареубийства, - победителей не судят. Формула,
по которой феодальная знать возводила на престол арагонских
королей, была средактирована так:
"Мы, которые стоим столько же, сколько и вы, и которые
можем больше, чем можете вы, мы назначаем вас нашим королем и
сеньором при том условии, что вы будете соблюдать наши
привилегии. А если нет, - нет".
Новгород Великий - республика - нанимал себе "князей" по
договору и смещал их, когда ему заблагорассудится. Римских
императоров назначали и смещали победоносные легионы. Турецкая
монархия, которая все-таки просуществовала больше пяти веков,
являлась производной величиной непрерывного ряда дворцовых
переворотов, братоубийств, сыноубийств и просто убийств. Таким
образом, "наследственная монархическая власть" это только
тенденция, а никак не исторический факт.
Реальные полномочия этой власти даже и "тенденции" не
имеют никакой. Польские короли были просто безвластными ("если
нет, - нет") и Генрих Валуа предпочел сбежать от предложенного
ему престола. Японская монархия эпохи шиогуната была только
религиозным прикрытием над властью японских феодалов.
Английский король может иметь большое влияние, но может не
иметь и вовсе никакого, в зависимости от своих личных свойств.
Шведский король не имеет достаточно власти, чтобы выхлопотать
у своего правительства визу для въезда в Швецию нежелательному
для социалистического правительства иностранцу.
История человечества есть по преимуществу монархическая
история. Республиканские Рим и Афины были только исключением
из общего правила. Великие государственные образования и Азии и
Африки строились исключительно на монархическом принципе.
Европы - почти исключительно на монархическом. Республиканская
Северная Америка является одним из нынешних исключений,
исторической роли которого мы еще оценить не можем: невероятно
счастливые геополитические условия страны позволяют САСШ
роскошь такого политического хаоса, какого не может позволить
себе никакая иная страна в мире. Какая страна может позволить
себе роскошь, существования бандитских организаций вроде
"синдиката" м-ра Кастело, тратящих на подкуп администрации
почти полмиллиарда долларов в год, - вероятно, не один только год.
Какая иная страна может позволить себе роскошь такой
политической неразберихи, которая свирепствует даже и в наше
трагическое время. Все внешнеполитические опасности САСШ
почти устранены наличием двух океанов и почти все
внутриполитические - наличием чудовищных богатств,
накопленных под прикрытием этих океанов. При данных условиях
можно годами и годами переливать из пустого в порожнее,
отмахиваться от неизбежности, и топтаться на месте.
Представим себе североамериканскую политическую машину в
России.
К Великому Князю Владимиру Красное Солнышко скачут
гонцы: "Княже, половцы в Лубнах". Великий Князь Владимир Красное
Солнышко созывает конгресс и сенат. Конгресс и сенат
рассматривают кредиты. Частная инициатива скупает мечи и
отправляет их половцам. В конгрессе и сенате республиканцы и
демократы сводят старые счеты и выискивают половецкую пятую
колонну. Потом назначается согласительная комиссия, которая
ничего согласовать не успевает, ибо половцы успевают посадить ее
всю на кол.
Этот пример несколько примитивен, но он точен. Нация,
находящаяся в состоянии военной опасности, не может позволить
себе роскоши парламентарной волокиты. Военная же опасность
существует в мире со времен Адама и Евы до времен Сталина и
Трюгве Ли. Нации, которых природа поставила вне этой опасности,
могут забавляться согласительными комиссиями. Для России
согласительные комиссии были бы самоубийством.
Приблизительно таким же самоубийством были бы
согласительные комиссии и во внутренней жизни тех наций,
которых судьба не наделила достаточным количеством жировых
отложений. Североамериканские профессиональные союзы
настроены антисоциалистически. Они не собираются грабить
"буржуазию" ни сегодня, ни даже послезавтра: автомобилей и при
буржуазии хватает на всех. Но в республиканской Франции даже и
хлеба хватает не на всех. И ни один слой общества не желает
принести жертвы "нации". Период, предшествовавший Второй
мировой войне, и период, предшествующий Третьей - дают
совершенно наглядное подтверждение одному из политических
утверждений Карла Маркса - "если классовая борьба не находит
разумного исхода - нация гибнет". Эта гибель не совершается,
разумеется, в течение двадцати четырех часов - но она все-таки
совершается. Америка и Англия, защищенные проливами и океанами,
могут "смотреть и ждать" - Франция потерпела разгром в 1871
году, была спасена Россией в 1914 году, и потерпела разгром в 1940.
Страна, которая была долгое время вершительницей судеб Европы,
по крайней мере Западной Европы, сейчас существует только за счет
поддержки извне - и военной и финансовой. Отнимите эту
поддержку - и что станет с Францией и внутри и извне?
И если для войны нация нуждается не в парламенте, а в
полководце или в вожде, то и для мира нация нуждается в судье, в
суперарбитре над всякими внутренними трениями, спорами и
столкновениями. Утверждение, что мир стремится к
парламентарной демократии, если и верно фактически, то только в
том отношении, что "стремиться" каждый может к чему ему
угодно. Но идти - мир идет ОТ парламентарной демократии. И
потеряв верховного арбитра в лице монархии - заменяет этот
арбитраж диктатурой. Россия, Польша, Германия, Венгрия,
Испания, Италия, Франция этот путь проходят или прошли.
Китай богдыханов пережил диктатуру Чан-Кай-Шека, которая
сменяется диктатурой Мао-Тзе. Только мелкие страны Европы, кое-
как балансирующие между решающими силами современности, или
внеевропейские страны, отделенные от этих сил океанами кое-как
держатся за то, что можно было бы назвать "местным
самоуправлением". Местному самоуправлению торопиться некуда,
никаких принципиальных проблем жизнь перед ним не ставит,
никакой опасности над ним не висит, все социальные противоречия
смягчаются и "жизненными пространствами, и жировыми
отложениями САСШ, Австралии, Канады или Новой Зеландии.
Земной рай, говорят, находится на Гавайских островах. Было бы
нелепо предлагать русской зиме соответствующее гавайскому
климату обмундирование.
Мы можем установить такой твердый факт: русский народ,
живший и живущий в неизмеримо более тяжелых условиях, чем
какой бы то ни было иной культурный народ истории человечества,
создал наиболее мощную в этой истории государственность. Во
времена татарских орд Россия воевала по существу против всей Азии
- и разбила ее. Во времена Наполеона Россия воевала по существу
против всей Европы и разбила ее. Теперь - в трагически
искалеченных условиях, опирающаяся на ту же Россию,
коммунистическая партия рискует бросить свой вызов по существу
всему остальному человечеству, правда уже почти без всяких шансов
на успех, но все-таки рискует. Если бы не эти трагически
искалеченные условия, то есть если бы не февраль 1917 г. с его
логическим продолжением в октябре, то Россия имела бы больше
трехсот миллионов населения, имела бы приблизительно равную
американской промышленность, имела бы культуру и
государственность, неизмеримо превышающую американские, и была
