вичем, Давыдович с своим племянником Владимировичем, была любовь великая
между ними три дня и дары большие, по выражению летописца: они немедлен-
но отправили послов в Галич и на Волынь объявить тамошним князьям о сво-
ем тесном союзе, и это объявление достигло цели: Ярослав и Мстислав от-
ложили поход. Но Изяслав видел, что он может быть покоен только на ко-
роткое время; вести приходили к нему из Владимира, что Ярослав галицкий
и Мстислав волынский все думают идти к Киеву, и потому он решился пре-
дупредить их; обстоятельства были благоприятны, потому что Берладник по-
лучил приглашение от галичан: "Только покажутся твои знамена, то мы тот-
час же отступим от Ярослава", - приказывали они говорить ему. Только
свергнувши Ярослава и посадивши на его место Берладника, Давыдович мог
спокойно сидеть в Киеве и потому послал сказать Ольговичам, чтоб шли к
нему с войском на помощь. Но черниговский князь не умел или не хотел по-
нять необходимости войны для Изяслава и посылал не раз говорить послед-
нему: "Брат! Кому ищешь волости - брату или сыну? Лучше б тебе не начи-
нать первому; а если пойдут на тебя с похвальбою, то и бог будет с то-
бою, и я, и племянники мои". Мало того, когда Изяслав, не послушавшись
этих увещаний, выступил в поход, то в Василев явился к нему посол от
Святослава с такими словами: "Брат не велит тебе начинать рати, велит
тебе возвратиться". Справедливо раздосадованный Изяслав не удержался и с
сердцем отвечал послу: "Скажи брату, что не возвращусь, когда уже пошел,
да прибавь еще: если ты сам нейдешь со мной и сына не отпускаешь, то
смотри: когда, бог даст, успею в Галиче, то уже не жалуйся тогда на ме-
ня, как начнешь ползти из Чернигова к Новгороду-Северскому". Святослав
сильно разобиделся этими словами: "Господи! - говорил он, - ты видишь
мое смирение: я на свои выгоды не смотрел, хотел только одного, чтоб
кровь христианская не лилась и отчина моя не гибла, взял Чернигов с
семью городами пустыми, в которых сидят только псари да половцы, а всю
волость Черниговскую он за собою держит, да за своим племянником; и того
ему мало: велит мне из Чернигова выйти; ну, брат, бог рассудит нас и
крест честный, который ты целовал, что не искать подо мною Чернигова ни-
каким образом; а я тебе не лиха хотел, когда запрещал идти на войну, хо-
тел я добра и тишины Русской земле".
Между тем Изяслав, отойдя немного от Киева, остановился, чтоб дож-
даться племянника, которого послал за половцами, и когда тот пришел, то
двинулся к Белгороду, уже занятому союзными князьями, волынским и галиц-
ким. Изяслав осадил их в городе и не сомневался в успехе, имея 20000 по-
ловцев, как измена берендеев переменила все дело; или надеясь выиграть с
переменою, или действительно доброхотствуя сыну любимого князя своего
Изяслава, они вошли в сношения с осажденными, послали сказать Мстиславу:
"От нас теперь зависит, князь, и добро твое и зло; если хочешь нас лю-
бить, как любил нас отец твой, и дашь нам по городу лучшему, то мы отс-
тупим от Изяслава". Мстислав обрадовался такому предложению и в ту же
ночь поцеловал крест, что исполнит все их желания, после чего берендеи
не стали медлить и в полночь поскакали с криком к Белгороду. Изяслав по-
нял, что варвары затеяли недоброе, сел на коня и поскакал к их стану;
но, увидав, что стан горит, возвратился назад, взял племянника Святосла-
ва Владимировича с безземельным Владимиром Мстиславичем и побежал к
Днепру на Вышгород; в Гомеле дождался жены и бросился в землю вятичей,
которую занял за то, что Святослав Всеволодович ни сам не пришел к нему
на помощь, ни сына не отпустил; Святослав отомстил дяде на боярах его,
велел побрать всюду их имение, жен и взял на них окуп.
Освобожденный берендеями от осады, Мстислав с двумя союзниками вошел
в Киев, захватил имение дружины Изяславовой, отправил его к себе во Вла-
димир-Волынский и послал в Смоленск звать дядю Ростислава на старший
стол. потому что прежде похода еще союзники целовали крест - искать Кие-
ва Ростиславу. Но последний понимал затруднительность своего положения в
Киеве, где его после бегства перед Давыдовичем не могли много любить и
много уважать; на первом месте здесь стоял деятельный и храбрый племян-
ник, который теперь подобно отцу своему добыл головою Киева и только по
необходимости уступает его дяде; Ростислав мог думать, что племянник за-
хочет смотреть на него, как прежде Изяслав смотрел на старого дядю Вя-
чеслава: оказывать наружное уважение, называть отцом и между тем на деле
быть настоящим князем-правителем; вот почему Ростислав послал сказать
союзным князьям: "Если зовете меня вправду с любовию, то я пойду в Киев
на свою волю, чтоб вы имели меня отцом себе вправду и в моем послушаньи
ходили; и прежде всего объявляю вам: не хочу видеть Клима митрополитом,
потому что он не взял благословения от св. Софии и от патриарха". Но
Мстислав крепко держался за Клима и никак не хотел признать митрополита
грека Константина за то, что последний проклинал отца его, Изяслава.
Тогда Ростислав послал в Вышгород старшего сына своего Романа, уговари-
ваться с Мстиславом насчет митрополита; после долгих и крепких речей
князья положили свести обоих, и Клима и Константина, и принять нового
митрополита из Константинополя.
Уладившись с племянником, Ростислав въехал в Киев в 1159 году и сел
на столе отцовском и дедовском; а Мстислав получил из киевских волостей
Белгород, Торческ, Триполь. Имея одного врага в Изяславе Давыдовиче,
князья киевские и черниговские должны были необходимо соединиться и
действительно скоро съехались в Моравске на великую любовь, по выражению
летописца; князья обедали друг у друга без всякого извета и дарились:
Ростислав дарил Святослава соболями, горностаями, черными куницами, пес-
цами, белыми волками, рыбьими зубьями; Святослав отдаривал Ростислава
барсом и двумя борзыми конями в кованых седлах; летописец счел нужным
прибавить, что князья - Мономахович и Ольгович - угощали друг друга безо
всякого извета; странен и подозрителен казался этот союз в Киеве, не
ждали здесь ничего доброго от Святослава Ольговича, постоянного врага
Мстиславичей, постоянного союзника Юрьева, не думали, чтоб он мог забыть
убийство брата своего, Игоря, Чтоб успокоить киевлян и берендеев, Рос-
тислав должен был взять к себе Всеволода, сына Святослава Всеволодовича,
взамен своего сына Рюрика, которого отправил к Святославу в Чернигов на
помощь против Давыдовича. Последний не остался сидеть спокойно в земле
вятичей: он набрал множество половцев и стал с ними по Десне, но принуж-
ден был ограничиться одним опустошением сел, потому что войска Ольговича
не пустили его через реку. Несмотря на то, однако, оба Святослава - и
дядя и племянник, видели недостаточность своих сил и послали в Киев за
новою помощию, Ростислав отправил к ним Ярослава Изяславича луцкого,
Владимира Андреевича дорогобужского и галицкий отряд; Давыдович испугал-
ся и ушел с половцами в степь, но на дороге нагнал его гонец от черни-
говских приятелей, которые велели сказать ему: "Не уходи, князь, никуда;
брат твой Святослав болен, а племянник его пошел в Новгород-Северский,
отпустивши дружину". Получив эту весть, Изяслав немедленно поскакал к
Чернигову, а Святослав Ольгович ничего не знал и стоял спокойно перед
городом в палатках с женою и детьми, как вдруг пришли сказать ему, что
Изяслав уже переправляется через Десну, и половцы жгут села; Святослав
тотчас же выстроил полки, послал возвратить с дороги Владимира Андрееви-
ча и Рюрика, и те явились в тот же день вместе с галичанами. Таким обра-
зом, Изяславу не удалось напасть врасплох на Ольговича: тот ждал с мно-
гочисленными и выстроенными полками, а берендеи между тем напали на по-
ловцев и побили их; видя, что половцы бегут раненые, а другие тонут в
Десне, Изяслав спросил: "Что это значит?" и, получив в ответ, что у го-
рода стоят сильные полки, бросился опять за Десну и потом в степь, а со-
юзники стали опустошать занятые им волости; но Изясляв скоро опять явил-
ся с толпами половцев, из Черниговской прошел в Смоленскую волость и
страшно опустошил ее. Половцы повели в плен более 10000 человек, не счи-
тая убитых.
Видя против себя и Мстиславича и Ольговича, Изяслав обратился к се-
верному князю, Андрею Юрьевичу, сидевшему во Владимире-Клязменском:
Изяслав послал просить у него дочери в замужество за племянника своего
Святослава Владимировича, князя вщижского, и вместе помощи, потому что
жених был осажден в своем городе Ольговичами - дядею и племянником, и
Рюриком Ростиславичем. Андрей отправил к нему на помощь сына своего,
Изяслава, со всеми своими полками и муромскою помощию; весть о приближе-
нии большой ростовской силы заставила сначала Ольговича отступить от
Вщижа; но когда Андреевы полки ушли назад в Ростовскую землю, то Ольго-
вичи с союзниками опять обступили Вщиж, стояли около него пять недель и
заставили Владимировича отстать от союза с родным дядею, признать стар-
шинство двоюродного, Ольговича, иметь его вместо отца и ходить в его во-
ле.
Несмотря, однако, на все неудачи, Изяслав не думал еще уступать; в
Киеве и в степной Украйне смотрели с неудовольствием и подозрительностию
на тесный союз Ростислава с Ольговичем; этим нерасположением мог вос-
пользоваться Давыдович, чтоб разорвать союз киевского князя с черниговс-
ким, союз, отнимавший у него всякую надежду на успех; есть известие, что
он действительно воспользовался им, успел подкупить бояр киевских и чер-
ниговских, которые взялись перессорить князей своих; но сначала им это
не удалось: князья не верили наветам, переслались между собою и еще
крепче утвердили союз свой. Чтоб сблизить, помирить Ольговича с киевля-
нами и пограничным варварским народонаселением, принимавшим такое важное
участие в делах Южной Руси, Ростислав послал сказать черниговскому кня-
зю: "Отпусти ко мне сына своего Олега, пусть ознакомится с лучшими киев-
лянами, берендеями и торками". Святослав, ничего не подозревая, отпустил
сына, который был принят очень хорошо Ростиславом, два дня сряду обедал
у него; но на третий день, выехавши из стана на охоту, Олег встретил од-
ного киевского боярина, который сказал ему: "Князь! Есть у меня до тебя
важное дело; поклянись, что никому ничего не скажешь"; Олег поклялся, и
боярин объявил ему, чтоб он остерегался, потому что хотят его схватить.
Олег поверил и под предлогом материнской болезни стал проситься у Рос-
тислава назад в Чернигов; тот сначала не хотел отпустить его, но потом
отпустил; надобно заметить, что летописец совершенно оправдывает Ростис-
лава и складывает всю вину на бояр: князь, говорит он, не имел на сердце
никакого злого умысла; все это сделали злые люди, не хотевшие видеть
добра между братьею. Когда Олег приехал назад в Чернигов, то не сказал
ничего отцу, но втайне сердился на него и стал проситься в Курск; Свя-
тослав, ничего не зная, отпустил его туда; на дороге Олега встретили
послы Давыдовича с дружелюбными речами, с приглашением вступить в союз с
их князем, с известием, что двоюродные братья его, Святослав и Ярослав
Всеволодовичи, уже приступили к этому союзу. Олег объявил обо всем этом
своим боярам, и те отвечали: "Князь, разве это хорошо, что хотели схва-
тить тебя в Киеве, а Чернигов отдают под отцом твоим; после этого вы оба
правы в крестном целовании к ним". Олег послушался и вступил в союз с
Изяславом без отцовского совета. Когда старик Святослав узнал, что пле-
мянники Всеволодовичи и родной сын его Олег соединились с Изяславом, то
с большим горем рассказал об этом боярам своим, но те отвечали ему:
"Удивительно нам, князь, что жалуешься на племянников и на Олега, а жиз-
ни своей не бережешь; уж это не ложь, что Роман Ростиславич из Смоленска
