тошенный младшему брату, а сам остался на севере, в прежнем месте своего
пребывания - во Владимире-на-Клязьме. Этот поступок Андрея был событием
величайшей важности, событием поворотным, от которого история принимала
новый ход, с которого начинался на Руси новый порядок вещей. Это не было
перенесение столицы из одного места в другое, потому что на Руси не было
единого государя; в ней владел большой княжеский род, единство которого
поддерживалось тем, что ни одна линия в нем не имела первенствующего
значения и не подчиняла себе другие в государственном смысле, но каждый
член рода в свою очередь вследствие старшинства физического имел право
быть старшим, главным, великим князем, сидеть на главном столе, в лучшем
городе русском - Киеве: отсюда для полноправных князей-родичей от-
сутствие отдельных волостей, отчин; отчиною для каждого была целая Русс-
кая земля; отсюда общность интересов для всех князей, понятие об общей,
одинаковой для всех обязанности защищать Русскую землю - эту общую отчи-
ну, складывать за нее свои головы; отсюда то явление, что во все продол-
жение описанных выше княжеских усобиц пределы ни одной волости, ни одно-
го княжества не увеличивались по крайней мере приметно, на счет других,
потому что князю не было выгоды увеличивать волость, которой он был
только временным владельцем; мы видели, например, что Изяслав Мстиславич
переменил в свою жизнь шесть волостей; какую надобность имел он забо-
титься об увеличении пределов, об усилении какой-нибудь из них, когда
главная забота всей его жизни состояла в борьбе с дядьми за право стар-
шинства, за возможность быть старшим и княжить в Киеве? Или какая надоб-
ность была князю Новгорода-Северского заботиться о своей волости, когда
он знал, что по смерти дяди своего, князя черниговского, он перейдет в
Чернигов и прежнюю свою волость Северскую должен будет уступить двоюрод-
ному брату, сыну прежнего князя черниговского? Потом он знал, что и в
Чернигове долго не останется, умрет князем киевским, а сына своего оста-
вит в Турове или на Волыни, или в Новгороде Великом; следовательно,
главная цель усобиц была поддержать свое право на старшинство, свое мес-
то в родовой лествице, от чего зависело владение тою или другою волос-
тию. Но если верховным желанием, главною заветною целию для каждого пол-
ноправного князя-родича было достижение первой степени старшинства в це-
лом роде и если с этою степенью старшинства необходимо связывалось вла-
дение лучшим городом на Руси, матерью городов русских - Киевом, то по-
нятно великое значение этого города для князей. Самою крепкою основою
для родового единства княжеского было отсутствие отдельности владений,
отсутствие отдельной собственности для членов рода, общее право на глав-
ный стол; к Киеву стремились самые пламенные желания князей, около Киева
сосредоточивалась их главная деятельность; Киев был представителем
единства княжеского рода и единства земского, наконец, единства церков-
ного, как местопребывания верховного пастыря русской церкви; Киев, по
словам самих князей, был старшим городом во всей земле; Изяслав Давыдо-
вич не хотел выйти из Киева, "потому что, - говорит летописец, - сильно
полюбилось ему великое княжение киевское, да и кто не полюбит киевского
княжения? Ведь здесь вся честь и слава, и величие, глава всем землям
русским Киев; сюда от многих дальних царств стекаются всякие люди и куп-
цы, и всякое добро от всех стран собирается в нем".
И вот нашелся князь, которому не полюбилось киевское княжение, кото-
рый предпочел славному и богатому Киеву бедный, едва только начавший
отстраиваться город на севере - Владимир-Клязменский. Легко понять
следствие переворота, произведенного таким поступком Боголюбского: если
б перемена в местопребывании старшего князя произошла с согласия всех
князей родичей, если бы Киев для всех них утратил совершенно свое преж-
нее значение, передал его Владимиру Клязменскому, если б все князья, и
северные и южные, и Мономаховичи и Ольговичи, стали теперь добиваться
Владимира, как прежде добивались Киева, то и тогда произошли бы большие
перемены в отношениях княжеских, и тогда велики были бы следствия этого
перенесения главной сцены действия на новую почву, имевшую свои особен-
ности. Но этого не было и быть не могло: для всех южных князей, и для
Мономаховичей, и для Ольговичей, Киев не потерял своего прежнего значе-
ния; ни один из них не хотел предпочитать далекой и бедной Суздальской
земли той благословенной стороне, которая по преимуществу носила назва-
ние Земли Русской; Киев остался по-прежнему старшим городом Русской зем-
ли, и между тем самый старший и самый могущественный князь не живет в
нем, но, оставаясь на отдаленном севере, располагает Киевом, отдает его
старшему после себя князю; таким образом северный суздальский князь,
несмотря на то, что, подобно прежним великим князьям, признается только
старшим в роде, является внешнею силою, тяготеющею над Южною Русью, си-
лою отдельною, независимою; и прежде было несколько отдельных волостей -
Галицкая, Полоцкая, Рязанская, Городенская, Туровская, но эти волости
обособились вследствие изгойства князей их, которые были относительно
так слабы, что не могли обнаруживать решительного влияния на дела Руси,
но северная Ростовская и Суздальская область обособилась не вследствие
изгойства своих князей: князь ее признается первым, старшим в целом роде
и, кроме того, материально сильнейшим, обладающим, следовательно, двой-
ною силою; сознание этой особенности, независимости и силы побуждает его
переменить обращение с слабейшими, младшими князьями, требовать от них
безусловного повиновения, к чему не привыкли князья при господстве неоп-
ределенных, исключительно родовых отношений между старшим и младшими;
таким образом, родовым отношениям впервые наносится удар, впервые стал-
киваются они с отношениями другого рода, впервые высказывается возмож-
ность перехода родовых отношений в государственные. Если б северные
князья могли постоянно удерживать свое господствующее положение относи-
тельно южных, то судьба последних, разумеется, скоро стала бы зависеть
от произвола первых, от чего произошло бы необходимо изменение в целом
быте Южной Руси, в отношениях ее к Северной. Если же северные князья по-
теряют на время свою силу, свое влияние на судьбу Южной Руси, то отсюда
необходимо произойдет окончательное разделение обеих половин Руси, имею-
щих теперь каждая свое особое средоточие, свою особую сферу. Но легко
понять, что это отделение Северной Руси от Южной будет гораздо богаче
последствиями, чем, например, отделение небольших волостей - Галицкой,
Полоцкой или Рязанской; теперь отделится обширная область с особым ха-
рактером природы, народонаселения, с особыми стремлениями, особыми граж-
данскими отношениями. То важное явление, которое послужило поводом к
разделению Южной и Северной Руси, именно поступок Боголюбского, когда он
не поехал в Киев, остался на севере и создал себе там независимое, могу-
щественное положение, давшее ему возможность переменить прежнее поведе-
ние старшего князя относительно младших, - это явление будет ли иметь
следствия, повторится ли оно, станут ли старшие князья подражать Бого-
любскому, станет ли каждый оставаться в своей прежней волости, ее увели-
чивать, усиливать, создавать для себя в ней независимое, могущественное
положение и, пользуясь этим могуществом, изменять родовые отношения к
младшим или слабейшим князьям в государственные? И в какой именно части
Руси, в Южной или Северной, пример Боголюбского окажется плодотворным,
найдет подражателей?
В южной половине Руси он не нашел подражателей, здесь не умели и не
хотели понять важности этого явления, не могли подражать ему, здесь са-
мые доблестные князья обнаружили отчаянное сопротивление ему, здесь ста-
рые предания были слишком сильно укоренены, здесь ни один князь не обла-
дал достаточною материальною силою, для того чтоб создать для себя неза-
висимое и могущественное положение в своей волости; здесь при борьбе
разных племен (линий) Ярославова потомства за старшинство это стар-
шинство и стол киевской обыкновенно доставались старшему в том племени,
которое одерживало верх; власть великого князя была крепка не количест-
вом волостей, но совокупною силою всей родовой линии, которой он был
старшим; он не поддерживался этою совокупною силою и раздавал ближайшие
к Киеву города своим сыновьям, братьям, племянникам, что было для него
все равно или даже еще выгоднее, чем раздавать их посадникам: посадник
скорее мог отъехать к чужому князю, чем князь изменить своему племени и
его старшему; наконец, утверждению нового порядка вещей на юге пре-
пятствовали разные другие отношения, основанные или по крайней мере раз-
вивавшиеся, укреплявшиеся в силу родовых отношений княжеских, - мы гово-
рим об отношениях к дружине, городам, войску, составленному из погранич-
ного варварского народонаселения, известного под именем черных клобуков
и т.п. Но другое дело на севере: здесь была почва новая, девственная, на
которой новый порядок вещей мог приняться гораздо легче и, точно, при-
нялся, как увидим впоследствии; здесь не было укорененных старых преда-
ний о единстве рода княжеского; север начинал свою историческую жизнь
этим шагом князя своего к новому порядку вещей; Всеволод III наследует
стремления брата своего; все князья северные происходят от этого Всево-
лода III, следовательно, между ними новое предание о княжеских отношени-
ях есть предание родовое, предание отцовское и дедовское, но главное
обстоятельство здесь было то, что новым стремлениям князей на севере
открывалось свободное поприще, они не могли встретить себе препятствий в
других отношениях, в отношениях к народонаселению страны. Мы видели, ка-
кое значение имели города при родовых счетах и усобицах княжеских, какое
влияние оказывали они на исход этих усобиц, на изменения в этих счетах;
мы видели значение Киева при нарушении прав Святославова племени в
пользу Мономаха и сыновей его, видели, как по смерти Всеволода Ольговича
киевляне объявили, что не хотят переходить к его брату, как будто по
наследству, следовательно, зовя Мономаха к себе на стол и передавая этот
стол сыновьям его мимо черниговских, киевляне не хотели утвердить прав
наследства в одном каком-нибудь племени, вообще были против наследства;
в Полоцке мы видели также явления в этом роде, увидим такие же явления и
в Смоленске; следовательно, если бы на юге какой-нибудь князь захотел
ввести новый порядок вещей относительно счетов по волостям, то встретил
бы сильное сопротивление в городах, которое вместе с сопротивлением мно-
гочисленной толпы князей-родичей помешало бы ему достигнуть своей цели.
Но существовало ли это препятствие на севере? Господствовали ли там те
неопределенные отношения между князьями и гражданами, какие существовали
в старых городах, старых общинах, какие были остатком прежних родовых
отношений народонаселения к старшинам и поддерживались родовыми отноше-
ниями, беспрестанными переходами и усобицами князей-Рюриковичей? Здесь,
на севере, в обширной области, граничащей, с одной стороны, с областями,
принадлежавшими изгнанной линии Святославичей, а с другой - соприкасав-
шейся с владениями Великого Новгорода, в этой суровой и редко населенной
стране находился только один древний город, упоминаемый летописцем еще
до прихода варягов, - то был Ростов Великий, от которого вся окружная
страна получила название земли Ростовской. Скоро начали возникать около
него города новые: сын Мономаха, Юрий, особенно прославил себя как стро-
итель неутомимый, но мы знаем, что города новопостроенные входили к
древним в отношении младших к старшим, становились их пригородами и
