посылал попа своего сказать Изяславу: отдает тебе батюшка Чернигов, живи
со мною в мире; а потом сам Ростислав хотел схватить сына твоего в Кие-
ве; ты, князь, волость свою погубил, держась за Ростислава, а он тебе
очень лениво помогает". Таким образом, Святослав по неволе отведен был
от Ростиславовой любви к Изяславу, говорит летописец. Давыдович спешил
пользоваться выгодным оборотом дел, собрал большие толпы половцев, сое-
динился со Всеволодовичами северскими, с родным племянником Владимирови-
чем, с Олегом Святославичем; но отец последнего, несмотря ни на что, не
пошел вместе с Изяславом, остался в Чернигове. Давыдовичу хотелось под-
нять на Ростислава и зятя своего, Глеба Юрьевича, княжившего в Переяс-
лавле; но тот не поехал с ним, вследствие чего союзники подошли к Пере-
яславлю, простояли под ним две недели и ничего не сделали. Этим временем
воспользовался Ростислав, собрал большое войско, выступил к Днепру и на-
ходился в Триполе, когда Изяслав, узнавши о его приближении, обратился в
бегство и все половцы его ушли в степь; вероятно, бегство половцев, ко-
торые не любили сражаться с многочисленными войсками, и заставило Давы-
довича бежать пред Ростиславом. Но как скоро последний, возвратясь в Ки-
ев, распустил войско, то Изяслав опять собрал союзных себе князей и по-
ловцев, перешел замерзший Днепр за Вышгородом и явился у Киева. Здесь с
Ростиславом был только один двоюродный брат его Владимир Андреевич; пос-
ле кровопролитной схватки, которая показалась летописцу вторым пришест-
вием, Изяслав начал одолевать, и половцы пробивались уже сквозь частокол
в город, когда дружина Ростислава сказала своему князю: "Князь! Братьев
твоих еще нет, нет ни берендеев, ни торков, а у неприятелей сила
большая; ступай лучше в Белгород и там поджидай помощи". Ростислав пос-
лушался, поехал в Белгород с полками и с княгинею, и в тот же день при-
шел к нему племянник Ярослав Изяславич луцкий с братом Ярополком, а Вла-
димир Андреевич отправился в Торческ за торками и берендеями. Давыдович
вошел в третий раз в свой любимый Киев, простил всех граждан, попавшихся
в плен, и пошел немедленно осаждать Белгород Ростиславов; но Святослав
черниговский опять прислал ему сказать, чтоб мирился: "Если даже и не
помирятся с тобою, во всяком случае ступай за Днепр; когда будешь за
Днепром, то вся твоя правда будет". Изяслав велел отвечать ему: "Братья
мои. возвратившись за Днепр, пойдут в свои волости; а мне куда возвра-
щаться? К половцам нельзя мне идти, а у Выря не хочу помирать с голоду;
лучше мне здесь умереть". Четыре недели понапрасну простоял он около
белгородского кремля; а между тем Мстислав Изяславич из Владимира шел на
выручку к дяде с галицкою помощию; с другой стороны шел Рюрик Ростисла-
вич с Владимиром Андреевичем и Васильком Юрьичем из Торческа, ведя с со-
бою толпы пограничных варваров - берендеев, коуев, торков, печенегов; у
Котельницы соединились они с Мстиславом и пошли вместе к Белгороду. На
дороге черные клобуки стали проситься у Мстислава ехать наперед: "Мы
посмотрим, князь, говорили они, велика ли рать?" Мстислав отпустил их, а
между тем дикие половцы Изяславовы с своей стороны также подстерегали
неприятельское войско и, прискакавши к Изяславу, сказали ему, что идет
рать огромная. Давыдович испугался и, не видавши сам Мстиславовых пол-
ков, побежал от Белгорода; осажденные князья вышли тогда из города и,
дождавшись своих избавителей, погнались вместе за Черниговскими; торки
нагнали их, стали бить и брать в плен; один из торков, Воибор Негечевич,
нагнал самого Изяслава и ударил его по голове саблею; другой торчин про-
колол его в стегно и повалил с лошади; при последнем издыхании уже нашел
его Мстислав и отправил в киевский Семеновский монастырь, где он и умер;
тело его отослали в Чернигов (1160 - 1161 гг.).
В другой раз Ростислав получил Киев благодаря племяннику своему
Мстиславу, и это уже самое обстоятельство могло вести к ссоре между
князьями: Мстислав мог считать себя вправе предъявлять большие требова-
ния за свои услуги, тем более что он, подобно отцу, держась пословицы:
нейдет место к голове, а голова к месту, не отличался сыновнею покорнос-
тию перед дядьями; мы видели, как прежде поступил он с Ростиславом, ког-
да тот вздумал было ему в ущерб мириться с Давыдовичем. Ростислав с сво-
ей стороны не хотел походить на дядю своего Вячеслава; мы видели, что он
пошел в Киев на условии быть настоящим старшим в роде. Вот почему неуди-
вительно нам читать в летописи, что скоро после вторичного вступления
Ростислава в Киев, Мстислав выехал из этого города всердцах на дядю и
что между ними были крупные речи. В то же время один из сыновей Ростис-
лавовых, Давыд, без отцовского, впрочем, приказа поехал в Торческ и
схватил там посадника Мстиславова, которого привел в Киев: было необхо-
димо занять Торческ, для того чтоб отрезать Мстиславу сообщение с черны-
ми клобуками; в Белгород Ростислав отправил другого сына своего - Мстис-
лава. Волынскому князю трудно было одному бороться с дядею; он хотел
приобресть союзников, но придумал для этого странное средство: с войском
двинулся к Пересопнице, приказывая Владимиру Андреевичу отступить от
Ростислава; Владимир не послушался, и Мстислав принужден был возвра-
титься назад; а между тем Ростислав помирился с Ольговичами - и дядею и
племянниками, помирился и с Юрием Ярославичем, которому благодаря вражде
и слабости Мономаховичей удалось утвердиться в Турове.
Оставался еще один безземельный князь, младший брат Ростислава, Вла-
димир Мстиславич; мы видели, что он был прогнан из Волыни племянником
Мстиславом, потом находился в войске Изяслава Давыдовича и вместе с пос-
ледним бежал от Белгорода за Днепр; что случилось с ним после того, не-
известно; но под 1162 годом летописец говорит о походе князей - Рюрика
Ростиславича, Святополка, сына Юрия туровского, обоих Всеволодовичей се-
верских - Святослава и Ярослава, Святослава Владимировича вщижского,
Олега Святославича и полоцких князей к Слуцку на Владимира Мстиславича;
когда и как последний овладел этим городом, неизвестно. Видя, что нельзя
противиться такому большому войску, Владимир отдал город союзным
князьям, а сам отправился к брату Ростиславу в Киев: тот дал ему Триполь
с четырьмя городами. Наконец, в следующем 1163 году Ростислав заключил
мир и с племянником своим Мстиславом; вероятно, последний, видя, что все
остальные князья в дружбе с дядею, стал посговорчивее; Ростислав возвра-
тил ему Торческ и Белгород, а за Триполь дал Канев.
Но в то время, как все успокоилось на западной стороне Днепра, встала
смута на восточной по случаю смерти Святослава Ольговича, последовавшей
в 1164 году. Чернигов по всем правам принадлежал после него племяннику
от старшего брата, Святославу Всеволодовичу, но вдова Ольговича по сог-
ласию с епископом Антонием и лучшими боярами мужа своего три дня таила
смерть последнего, чтоб иметь время послать за сыном своим Олегом и пе-
редать ему Чернигов; Олегу велели сказать: "Ступай, князь, поскорее, по-
тому что Всеволодович неладно жил с отцом твоим и с тобою, не замыслил
бы какого лиха?" Олег успел приехать прежде Святослава, который узнал о
дядиной смерти от епископа Антония; мы видели, что этот Антоний был в
заговоре с княгинею и даже целовал спасителев образ с клятвою, что нико-
му не откроет о княжеской смерти, причем еще тысяцкий Юрий сказал: "Не
годилось бы нам давать епископу целовать спасов образ, потому что он
святитель, а подозревать его было нам нельзя, потому что он любил своих
князей", и епископ отвечал на это: "Бог и его матерь мне свидетели, что
сам не пошлю к Всеволодовичу никаким образом, да и вам, дети, запрещаю,
чтоб не погинуть нам душою и не быть предателями, как Иуда". Так говорил
он на словах, а в сердце затаил обман, потому что был родом грек, при-
бавляет летописец, первый целовал он спасов образ, первый и нарушил
клятву, послал к Всеволодовичу грамоту, в которой писал: "Дядя твой
умер; послали за Олегом; дружина по городам далеко; княгиня сидит с
детьми без памяти, а именья у нее множество; ступай поскорее, Олег еще
не приехал, так ты урядишься с ним на всей своей воле". Святослав, проч-
тя грамоту, немедленно отправил сына в Гомель, по другим городам послал
посадников, а сам сбирался ехать в Чернигов, но, услыхав, что Олег пре-
дупредил его, стал пересылаться с ним, улаживаясь насчет волостей; Олег
уступил ему Чернигов, а себе взял Новгород-Северский; Всеволодович цело-
вал также крест. что наделит из своих волостей братьев Олеговых, Игоря и
Всеволода, но не исполнил клятвы. Олег, как видно, на первый раз смол-
чал, но скоро представился новый случай к ссоре: в 1167 году умер князь
вщижский Святослав Владимирович, представитель старшей линии в Святосла-
вовом роде, имевший поэтому более Ольговичей права на Чернигов, но, как
видно, не хотевший вступать в спор по болезни или по каким-нибудь другим
причинам. Выморочную волость должны были поделить между собою остальные
родичи, но Святослав не дал ничего Олегу, отдал лучшую волость родному
брату своему Ярославу, а во Вщиже посадил сына. Тогда Ростислав киевс-
кий, видя, что Святослав обижает Олега, вступился за последнего, тем бо-
лее что за ним была его дочь, и несколько раз посылал уговаривать Всево-
лодовича, чтоб наделил Олега как следует; а между тем стародубцы, недо-
вольные почему-то Всеволодовичем, послали также звать к себе Олега, тот
было поехал, но был предупрежден Ярославом Всеволодовичем, и гражданам
нельзя было исполнить своего намерения; тогда Олег всердцах на неудачу
побрал в плен множество сельских жителей около Стародуба. Святослав хо-
тел отмстить ему тем, что послал брата Ярослава с половцами к Новгоро-
ду-Северскому, но это войско, не дошедши 15 верст от города, возврати-
лось назад. Олег не мог сам продолжать военные действия, потому что
сильно занемог, и потому легко согласился на предложение Ростислава по-
мириться с черниговским князем, взявши у последнего четыре города.
Таким образом, Ростиславу удалось умирить всех князей и на восточной
и на западной стороне Днепра; оставалось урядить дела на севере. В 1168
году он отправился туда, заехавши наперед к зятю своему, Олегу северско-
му; смольняне, лучшие люди, начали встречать его еще за 300 верст от
своего города, потом встретили его внуки, за ними - сын Роман, епископ,
тысяцкий и мало не весь город вышел к нему навстречу: так все обрадова-
лись его приходу и множество даров надавали ему. Из Смоленска Ростислав
отправился в Торопец, откуда послал в Новгород к сыну Святославову, чтоб
приезжал с лучшими гражданами к нему в Великие Луки, потому что болезнь
не позволяла ему ехать дальше. Урядившись с новгородцами, взявши много
даров у них и у сына, он возвратился в Смоленск совсем больной; сестра
Рогнеда начала просить его, чтоб остался в Смоленске и лег в построенной
им церкви, но Ростислав отвечал: "Не могу здесь лечь, везите меня в Ки-
ев; если бог пошлет по душу на дороге, то положите меня в отцовском бла-
гословении у св. Феодора, а если, бог даст, выздоровлю, то постригусь в
Печерском монастыре". Перед смертию он говорил духовнику своему, священ-
нику Семену: "Отдашь ты ответ богу, что не допустил меня до постриже-
ния". Ростислав постоянно имел эту мысль и часто говорил печерскому игу-
мену Поликарпу: "Тогда мне пришла мысль о пострижении, как получил я
весть из Чернигова о смерти Святослава Ольговича". С тех пор он все
твердил игумену: "Поставь мне келью добрую, боюсь напрасной смерти". Но
Поликарп отговаривал ему: "Вам бог так велел быть, - говорил игумен, -
правду блюсти на этом свете, суд судить праведный и стоять в крестном
целовании". Ростислав отвечал на это: "Отец! Княжение и мир не могут
