удивился - чтобы это такое значило? Вошел на сени, смотрит - на княжом
месте сидит сын Владимирков Ярослав в черном платье и в черной шапке,
также и все бояре в черном. Петру поставили стул, и когда он сел, то
Ярослав, взглянувши на него, залился слезами. Петр сидел в недоумении,
смотря на все стороны; наконец, спросил: да что же это такое значит? Тут
ему объявили, что ночью князь умер. "Как умер? возразил Петр: когда я
поехал, он был совсем здоров!" Ему отвечали, что был здоров, да вдруг
схватился за плечо, начал с того изнемогать и умер. "Воля божия, - ска-
зал на это Петр, - нам всем там быть". Тогда Ярослав начал говорить Пет-
ру: "Мы позвали тебя для того, что вот бог сотворил волю свою; поезжай
ты теперь к отцу моему Изяславу, поклонись ему от меня и скажи: "Бог
взял моего отца, так ты будь мне вместо него; ты с покойником сам ведал-
ся, что там между вас было, уже бог рассудил вас; бог отца моего к себе
взял, а меня оставил на его место, полк и дружина его у меня, только од-
но копье поставлено у его гроба, да и то в моих руках; теперь кланяюсь
тебе, батюшка! Прими меня, как сына своего Мстислава: пусть Мстислав ез-
дит подле твоего стремени с одной стороны, а я буду ездить по другой
стороне со всеми своими полками". Петр с этим и отправился.
Ярослав или, по некоторым известиям бояре его только манили Изяслава,
чтоб выиграть время, а в самом деле и не думали возвращать ему городов,
захваченных Владимирком. Это заставило киевского князя пойти в другой
раз на Галич (1153 г.); с ним пошли сын его Мстислав с переяславцами,
полк Изяслава Давыдовича черниговского и все черные клобуки; а на дороге
присоединились к нему братья, - Владимир из Дорогобужа, Святополк из
Владимира, Владимир Андреич из Бреста. У Теребовля встретился Изяслав с
полками Ярославовыми, и перед битвою галицкие бояре сказали своему кня-
зю: "Ты, князь, молод, отъезжай прочь и смотри на нас; отец твой нас
кормил и любил, так мы хотим за честь твоего отца и за твою сложить свои
головы; ты у нас один; если с тобой что случится, то что нам тогда де-
лать? Так ступай-ка, князь, к городу, а мы станем биться с Изяславом, и
кто из нас останется жив, тот прибежит к тебе и затворится с тобою в го-
роде". Злая сеча продолжалась уже от полудня до вечера, когда сделалось
в обеих ратях смятение: не видно было, которые победили. Изяслав гнал
галичан, а братья бежали от них: Изяслав побрал в плен галицких бояр, а
галичане Изяславовых. Время шло уже к ночи, когда киевский князь остано-
вился с небольшою дружиною на месте боя и поднял галицкие стяги; галича-
не побежали к ним, думая, что тут свои, и были перехватаны; но в ночь
Изяславу стало страшно: дружины у него осталось мало, пленников было
больше, чем дружины, а между тем из Теребовля Ярослав мог напасть на не-
го; подумавши, Изяслав велел перебить пленников, оставя только лучших
мужей, и выступил назад к Киеву, потому что братья и дружина его разбе-
жались, не с кем было продолжать поход. Был после этого плач великий по
всей земле Галицкой, говорит летописец.
Этим печальным походом заключилась деятельность Изяслава. В 1154 го-
ду, женившись во второй раз на царевне грузинской, Изяслав схоронил бра-
та Святополка, а потом скоро сам занемог и умер. Летописец называет его
честным, благородным, христолюбивым, славным; говорит, что плакала по
нем вся Русская земля и все черные клобуки, как по царе и господине сво-
ем, а больше, как по отце; причина такой любви народной ясна: при нео-
быкновенной храбрости (в которой равнялся с ним, быть может, из князей
один Андрей Юрьевич), не уступая никому первого места в битве, гоня вра-
гов и в то время, когда полки его бывали разбиты, Изяслав отличался так-
же искусством, был хитер на воинские выдумки; но, будучи похож на знаме-
нитого деда своего храбростию, отвагою, он напоминал его также ласковос-
тию к народу; мы видели, как он обращался с ним в Киеве, в Новгороде;
неприятное правление дяди Юрия только оттенило добрые качества Изяслава,
заставило смолкнуть всякое нерасположение, какое у кого было к нему, и
мы видели, как ревностно бились за него и граждане и черные клобуки,
прежде равнодушные. Поговорка его: "Не идет место к голове, а голова к
месту", показывает его стремление, его положение и, по всем вероятнос-
тям, служила для него оправданием этих стремлений и происшедшей от них
новизны положения его; поговорка эта оправдывает стремление дать личным
достоинствам силу пред правом старшинства. Действительно, Изяслав в
сравнении с своими старшими, дядьями, был в роде Мономаховом единствен-
ною головою, которая шла к месту. Но мы видели, что Изяслав должен был
уступить; ему не удалось дать преимущества личным достоинствам своим и
даже другому праву своему, праву завоевателя, первого приобретателя
старшей волости; несмотря на то, что он головою добыл Киев, он принужден
был, наконец, признать старшинство и права дяди Вячеслава, которого го-
лова уже никак не шла к месту; а преждевременная смерть Изяслава нанесла
окончательный удар притязаниям племянников и Мстиславовой линии: из
братьев Изяславовых ни один не был способен заменить его; деятельнее,
предприимчивее дядей был сын его Мстислав, но он не мог действовать один
мимо родных дядей и против них; его положение было одинаково с положени-
ем отца, только гораздо затруднительнее; заметим еще, что преждевремен-
ная смерть отца Изяслава, отказавшегося от старшинства в пользу дяди, в
глазах многих должна была отнимать у молодого Мстислава право считаться
отчичем на столе киевском.
Старый дядя Вячеслав плакал больше всех по племяннике, за щитом кото-
рого он только что успокоился: "Сын! - причитал старик над его гробом, -
это было мое место; но, видно, перед богом ничего не сделаешь!" В Киеве
все плакали, а на той стороне Днепра сильно радовались смерти Изяславо-
вой и не тратили времени. Изяелав Давыдович черниговский немедленно пое-
хал в Киев; но на перевозе у Днепра встретил его посол от старика Вячес-
лава с вопросом: "Зачем приехал, и кто тебя звал? Ступай назад в свой
Чернигов". Изяслав отвечал: "Я приехал плакаться над братом покойником,
я не был при его смерти, так позволь теперь хотя на гробе его попла-
кать". Но Вячеслав, по совету с Мстиславом Изяславичем и боярами своими,
не пустил его в Киев. Трудно решить, насколько было справедливо подозре-
ние Мстислава и киевских бояр; для оправдания их мы должны припомнить,
что в 1153 году Изяелав Давыдович имел съезд с Святославом Ольговичем,
где двоюродные братья обещали друг другу стоять заодно. В Киеве с нетер-
пением дожидались приезда Ростислава Мстиславича из Смоленска и между
тем решились разъединить Черниговских, привлекши на свою сторону Святос-
лава Всеволодича, которому легче всего было стать на стороне Мстислави-
чей и по родству, да и потому, что из всех Черниговских он один был от-
чич относительно старшинства и Киева. К нему-то старик Вячеслав послал
сказать: "Ты Ростиславу сын любимый, также и мне; приезжай сюда, побудь
в Киеве, пока приедет Ростислав, а тогда все вместе урядимся о волос-
тях". Всеволодич, не сказавшись дядьям своим, поехал в Киев и дождался
там Ростислава, которому все очень обрадовались, по словам летописца: и
старик Вячеслав, и вся Русская земля, и все черные клобуки. Вячеслав,
увидав племянника, сказал ему: "Сын! Я уже стар, всех рядов не могу ря-
дить; даю их тебе, как брат твой держал и рядил; а ты почитай меня, как
отца, и уважай, обходись, как брат твой со мною обходился; вот мой полк
и дружина моя, ты их ряди". Ростислав поклонился и сказал: "Очень рад,
господин батюшка, почитаю тебя, как отца господина, и буду уважать тебя,
как брат мой Изяслав уважал тебя и в твоей воле был". Киевляне, посадив-
ши у себя Ростислава, также сказали ему: "Как брат твой Изяслав обходил-
ся с Вячеславом, так и ты обходись, а до твоей смерти Киев твой".
Первым делом Ростислава было урядиться с сестричичем своим (племянни-
ком от сестры), Святославом Всеволодичем; он сказал ему: "Даю тебе Туров
и Пинск за то, что ты приехал к отцу моему Вячеславу и волости мне сбе-
рег, за то и наделяю тебя волостию"; Святослав принял это наделение с
радостию. Нужно было богатою волостию привязать к себе сына Воеволодова,
потому что на той стороне Днепра дядья его уже действовали заодно с Юри-
ем суздальским; еще до приезда Ростислава в Киев они стали пересылаться
с Юрием, следствием чего было движение сына Юрьева Глеба со множеством
половцев на Переяславль: мы видели, что этот князь был послан отцом в
кочевья привесть как можно более варваров. Переяславля взять Глебу не
удалось, но он взял Пирятин на реке Удае. Ростислав и Святослав Всеволо-
дич выступили к Днепру и стали собирать дружину, как пригнал к ним посол
от Мстислава Изяславича переяславского с вестию, что половцы уже у горо-
да и стреляются с жителями; тогда Ростислав немедленно отрядил сына сво-
его Святослава в Переяславль, куда тот и успел пробраться. На другой
день половцы начали крепче приступать к городу; но когда узнали, что к
Мстиславу пришла подмога, то испугались и ушли за Сулу. Узнав о бегстве
половцев, Ростислав, по совету с братьею, решился, не заходя в Киев, ид-
ти прямо на Изяслава Давыдовича черниговского: "Нужно нам, - говорил
Ростислав, - предупредить Юрия, либо прогнать его, либо мир заключить".
Киевские полки и торки под начальством трех князей - Ростислава, Святос-
лава Всеволодича и Мстислава Изяславича перешли уже Днепр у Вышгорода и
хотели идти к Чернигову, как вдруг прискакал к Ростиславу гонец из Киева
и объявил: "Отец твой Вячеслав умер". "Как умер? - сказал Ростислав, -
когда мы поехали, он был здоров?" Гонец отвечал: "В эту ночь пировал он
с дружиною и пошел спать здоров; но как лег, так больше не вставал".
Ростислав тотчас же поскакал в Киев, похоронил дядю, роздал все имение
его духовенству и нищим и, поручив остальные дела все матери своей, вдо-
ве Мстиславовой, отправился опять на ту сторону Днепра. Приехавши к
войску, он начал думать с племянниками и дружиною - идти или нет на Чер-
нигов? бояре советовали не ходить: "Дядя твой Вячеслав умер, - говорили
они, - а ты еще с людьми киевскими не утвердился; лучше поезжай в Киев,
утвердись там с людьми и тогда, если дядя Юрий придет на тебя, то захо-
чешь помириться с ним, помиришься, а не захочешь, будешь воевать". Любо-
пытно, что киевские бояре хотят, чтоб Ростислав ехал в Киев и урядился с
его жителями, тогда как последние уже прежде объявили ему, что Киев при-
надлежит ему до самой смерти; притом Ростислав только что приехал из Ки-
ева; если бы граждане хотели объявить ему что-нибудь новое, то объявили
бы после похорон Вячеславовых. Должно думать, что боярам самим хотелось
возвратиться в Киев и урядить там свои дела по смерти старого князя;
быть может, им хотелось заставить киевлян утвердиться с Ростиславом нас-
чет новой дружины. его смоленской. Как бы то ни было, Ростислав не пос-
лушался бояр и пошел к Чернигову, пославши наперед сказать Изяславу Да-
выдовичу: "Целуй крест, что будешь сидеть в своей отчине, в Чернигове, а
мы будем в Киеве". Изяслав отвечал: "Я и теперь"вам ничего не сделал; не
знаю, зачем вы на меня пришли; а пришли, так уже как нам бог даст". Но
ведь он подвел Глеба Юрьевича с половцами и был с ним вместе у Переяс-
лавля, замечает летописец. На другой день Давыдович соединился с Глебом
и половцами и вышел против Мстиславичей; Ростислав, увидав множество
врагов, а у себя небольшую дружину, испугался и стал пересылаться с
Изяславом насчет мира, отдавал ему под собою Киев, а под племянником
Мстиславом - Переяславль. Такое недостойное поведение, трусость, неу-
менье блюсти выгоды племени сильно раздосадовали Мстислава Изяславича:
