му нельзя, то помощь пошлю, 10000, больше ли, сколько хочешь, а летом,
бог даст, в твоей воле буду, отомстим за свои обиды". Изяслав, выслушав
эти речи от Владимира, отправил его назад в Венгрию. "Брат! - говорил он
ему, - бог тебе помоги, что потрудился для моей и своей чести; ты был в
Венгрии у зятя своего короля, ведаешь там всю мысль их и думу; так пот-
рудиться бы тебе, брат, и теперь, поехать туда опять для моей чести и
своей". Владимир отвечал: "Я, брат, этим не тягочусь; для твоей чести и
для чести брата Ростислава с радостию поеду". Владимиру было наказано
говорить королю: "Если царь встал ратью и тебе самому нельзя приехать ко
мне, то отпусти помощь, как обещался, а мне бог поможет на Юрия, на
Ольговичей и на галицкого князя; твоя обида - моя, а моя - твоя". Король
отпустил с Владимиром десятитысячный отряд, с которым Изяслав и отпра-
вился опять к Киеву, потому что звали его бояре Вячеславовы, берендеи и
киевляне. На дороге у Пересопницы получив весть, что Владимирко галицкий
идет за ним с войском, Изяслав собрал на совет дружину. "Князь! - гово-
рили бояре, - сам видишь, что нам пришлось плохо: ты идешь на Юрия, а
сзади за тобою идет Владимир; очень трудно будет нам справиться!" Изяс-
лав отвечал им: "Вы за мною из Русской земли вышли, сел своих и животов
лишились, да и я своей дедины и отчины не могу покинуть: либо голову
свою сложу, либо отчину свою добуду и ваши все животы; если нагонит меня
Владимир, то, значит, бог дает мне с ним суд; встретит ли меня Юрий, и с
тем суд божий вижу; как бог рассудит, так и будет".
Отпустив брата Святополка оберегать Владимир, Изяслав пошел вперед к
Дорогобужу с братом Владимиром, сыном Мстиславом, с князем Борисом горо-
денским, внуком известного Давыда Игоревича, и с венграми. Дорогобужцы
вышли к нему навстречу с крестами и поклонились; Изяслав сказал им: "Вы
люди деда моего и отца, бог вам помощь". Дорогобужцы сказали на это: "С
тобою, князь, чужеземцы, венгры; как бы они не наделали зла нашему горо-
ду?" Изяслав отвечал: "Я вожу венгров и всяких других чужеземцев не на
своих людей, а на врагов; не бойтесь ничего". Миновав Дорогобуж, Изяслав
перешел Горынь, жители Корсуни вышли к нему также с радостию и с покло-
ном; Изяслав миновал и их город, не желая, как видно, пугать жителей
приводом иноземной рати и подавать повод к враждебным столкновениям.
Между тем Владимирко галицкий соединился с Андреем Юрьичем, которого
вызвал из Пересопницы, и скоро к Изяславу пришла весть, что князь галиц-
кий, Андрей Юрьич и Владимир Андреевич (изгой, сын младшего из Мономахо-
вичей) переправляются с большими силами через Горынь; когда Мстиславичи
переправились через реки Случь и Ушу, то на противоположном берегу пос-
ледней уже показались неприятельские стрельцы и стали биться об реку, а
иные поудалее перебирались даже с одного берега на другой: один из га-
лицких стрелков был схвачен, приведен к Изяславу и на спрос: "Где твой
князь?", отвечал: "Вот за городом Ушеском первый лес, тут он остановил-
ся; узнав, что ты близко, не посмел пойти через лес, говорит: как пойдем
сквозь лес, то нападут на нас, а сила наша далеко назади, подождем ее
здесь". Услыхав это, Изяслав сказал своим: "пойдем на него назад". Но
дружина отвечала: "Князь! Нельзя тебе на него идти, перед тобою река, да
еще злая, как же ты хочешь на него ехать? Он же стоит лесом заложившись!
Это уж оставь теперь, а поезжай к своим в Киев; где нас Владимирко наго-
нят, там и будем биться, сам же ты так прежде говорил, что если и Юрий
встретится, то и с ним будем биться. А теперь, князь, не мешкай, ступай;
когда будешь на Тетереве, то вся тамошняя дружина к тебе приедет; а если
бог даст, дойдешь до Белгорода, то еще больше дружины к тебе приедет,
больше будет у тебя силы".
Изяслав послушался, пошел вперед, Владимирко за ним; когда Изяслав
стал у Святославовой криницы, то его сторожа видели галицкие огни; Изяс-
лав велел раскласть большой огонь, чтоб обмануть неприятеля, а сам в
ночь двинулся к городу Мичьску, где встретило его множество народа с бе-
регов Тетерева с криками: "Ты наш князь!" Перешед за Тетерев, Изяслав
дал себе и коням отдых и потом пошел ко Вздвиженску, где держал совет с
дружиною: "Владимирко едет за нами, - говорил он, - так скажите, здесь
ли нам остановиться и ждать его или уже не жалеть сил, выступить в ночь
дальше? Если здесь остановимся и будем дожидаться Владимира, то не дож-
даться бы нам с другой стороны Юрия: тогда будет нам трудно; лучше уже,
по-моему, не давать себе отдыха, ехать; как будем в Белгороде, то Юрий
непременно побежит; тогда мы поедем в свой Киев, а как в сильный киевс-
кий полк въедем, то уже я знаю, будут за меня биться; если же нельзя бу-
дет ехать на Белгород, то поедем к черным клобукам, а как приедем к чер-
ным клобукам и с ними соединимся, то уже нечего нам будет бояться ни
Юрия, ни Владимирка". Венгры отвечали ему на это: "Мы у тебя гости; если
надеешься на киевлян, то тебе лучше знать своих людей; лошади под нами:
доброе дело, когда друг прибудет и новая сила, поедем в ночь". Тогда
Изяслав сказал брату Владимиру: "Ступай ты наперед к Белгороду; мы все
отпустим с тобою свою младшую дружину и пойдем за вами вслед; если при-
дешь к Белгороду и станут с тобою биться, то ты дай нам знать, а сам
бейся с утра до обеда; я же между тем либо перееду на Абрамов мост, либо
въеду к черным клобукам и, соединясь с ними, пойду на Юрия к Киеву; а
если ты займешь Белгород, то дай нам также знать, и мы к тебе поедем".
Владимир приехал к Белгороду, а тамошний князь Борис Юрьич спокойно пи-
ровал на сеннице с дружиною да с попами белгородскими: если бы мытник
(сборщик податей) не устерег и не развел моста, то князя захватили бы.
Владимирова дружина, подъехав к мосту, затрубила в трубы; Борис вскочил
в испуге и ускакал с дружиною из города, а горожане побежали к мосту,
кланяясь Владимиру и крича: "Ступай, князь, Борис бежал", и тотчас же
опять навели мост. Въехав в Белгород, Владимир послал, как было улажено,
гонца к брату: "Я в Белгород въехал, а Борис выбежал; он ничего не знал
о моем приходе, и Юрий ничего не знает: ступай скорее". Изяслав тотчас
же поехал к нему, до света переправил полки через мост и, оставив в Бел-
городе Владимира на случай приезда галицкого князя, сам с венграми отп-
равился к Киеву. Между тем Борис прибежал к отцу с вестью, что рать
идет; Юрий был в это время на Красном дворе, в испуге не нашелся за что
приняться, сел в лодку, переплыл на другой берег и спрятался в Городке,
а киевляне вышли с радостию навстречу к Изяславу. Есть очень вероятное
известие, что Юрий поведением своим возбудил у них сильное негодование,
рассердил и черных клобуков, которые вместе с киевлянами и стали звать к
себе Мстиславича. Перехвативши дружину Юрьеву, Изяслав поехал к св. Со-
фии, а оттуда - на Ярославов двор, куда позвал на обед венгров и киев-
лян; было тут большое веселье: после обеда венгры, славные всадники,
удивляли киевский народ своим искусством в ристании!
Между тем Владимирко и Андрей Юрьич, ничего не зная, стояли у
Мичьска, как вдруг пришла им весть, что Юрий в Городке, а Изяслав в Кие-
ве; сильно раздосадовало это Владимирка, он сказал князьям Андрею и Вла-
димиру Андреевичу: "Не понимаю, как это княжит сват мой: рать идет на
него с Волыни, как об этом не узнать? И вы, сыновья его, сидели один в
Пересопнице, а другой в Белгороде, - как же это вы не устерегли? Если
так княжите с отцом своим, то управляйтесь сами, как хотите, а я не могу
один идти на Изяслава; он хотел вчера со мною биться, идучи на вашего
отца, а на меня оборачиваясь; теперь же у него вся Русская земля, я не
могу один на него ехать!" Причина изумительного в самом деле успеха
Изяславова заключалась не столько в оплошности Юрия и сыновей его,
сколько во всеобщем нерасположении к ним народа и в старании многих лю-
дей вводить их в эту оплошность.
Владимирко выполнил свою угрозу, оставил дело Юрия и пошел назад в
Галич; он хотел, однако, чем-нибудь вознаградить себя за поход и потому
объявил жителям города Мичьска: "Дайте мне серебра, сколько хочу, а не
то возьму вас на щит"; у них не было столько серебра, сколько он запра-
шивал, и потому они принуждены были вынимать серьги из ушей жен и доче-
рей своих, снимать ожерелья с шеи, слили все это и отдали Владимирку,
который пошел от них дальше и по всем городам на дороге брал также се-
ребро до самой своей границы; а сын Юрьев Андрей и племянник Владимир
Андреевич поехали на устье Припяти и оттуда к отцу в Городец-Остерский.
Между тем Изяслав на другой же день, как въехал в Киев, послал сказать
дяде Вячеславу: "Батюшка! Кланяюсь тебе; если бог отца моего Мстислава
взял, то ты у меня отец, кланяюсь тебе; согрешил я пред тобою сначала
тогда, а теперь каюсь; и снова, когда мне бог дал победить Игоря у Кие-
ва, то я на тебе чести не положил же, и потом опять у Тумаща; но теперь,
батюшка, во всем том каюсь перед богом и перед тобою: если ты меня, ба-
тюшка, простишь, то и бог простит; отдаю тебе, батюшка, Киев, поезжай,
сядь на столе деда и отца своего!" Этими словами Изяслав признал полное
господство права по родовому старшинству, право дядей пред сыновьями
старшею брата, право, против которого ничего не могли сделать ни личные
достоинства, ни уважение и любовь народа. Вячеслав велел отвечать пле-
мяннику; "Сын! Бог тебе помоги, что на меня честь положил, давно бы тебе
так сделать; если ты мне честь воздал, то и богу честь воздал; ты гово-
ришь, что я твой отец, а я тебе скажу, что ты мой сын; у тебя отца нет,
а у меня сына нет; ты мой сын, ты мой и брат". Здесь старый дядя ясно
также выразил господствующее представление, что сыновья от старшего бра-
та считаются братьями дядьям своим, хотя и младшими. Дядя и племянник
целовали крест - не разлучаться ни в добре, ни в зле (1150 г.).
После ряду с племянником Вячеслав въехал в Киев (1151 г.) и, покло-
нившись св. Софии, позвал к себе на обед сына своего Изяслава, всех ки-
евлян и венгров: и дядя и племянник оказали большую честь последним, бо-
гато одарили их сосудами, платьем, лошадьми, паволоками и всякими дара-
ми. На другой день после пира Вячеслав послал сказать Изяславу: "Сын!
Бог тебе помоги, что воздал мне честь, как отцу; а я вот что тебе скажу:
я уже стар и всех рядов не могу рядить; останемся оба в Киеве; а какой
нам придется ряд рядить, между христианами или погаными, то пойдем оба
по месту; дружина и полки будут у нас общие, ты ими ряди; где нам можно
будет обоим ехать, оба поедем, а где нельзя, там ты один поедешь с моим
полком и с своим". Изяслав с великою радостию и с великою честию покло-
нился отцу своему и сказал: "Батюшка, кланяюсь тебе; как мы уговорились,
так нам дай бог и быть до конца жизни". На третий день оба князя отпус-
тили венгров домой и вслед за ними отправили сына Изяславова Мстислава,
который должен был сказать королю: "Ты нам то сделал, что может сделать
только брат родному брату или сын отцу; дай нам бог быть с тобою нераз-
лучно во всем; где будет твоя обида, там дай нам бог быть самим и мстить
за твою обиду, или, если не самим, так братьям нашим и сыновьям, а нам
тебе нечем больше заплатить за твое добро, как только своею головою; те-
перь же докончи доброе дело: самого тебя не зовем, потому что у тебя
война с греками; но отпусти к нам войско на помощь, или такое же, какое
теперь было, а хорошо, если и побольше, потому что Юрий силен: Давыдови-
чи и Ольговичи с ним, и половцы дикие, которых приманивают золотом; те-
перь, брат, этою весною помоги нам; если этою же весною мы управимся с
своим делом, то пойдем с войском к тебе на помощь, а если ты управишься
с греческим царем, то будь нам помощник; остальное все расскажут тебе
