с Владимиром Мстиславичем: как видно из последующих известий, Владимир
отказался искать Киева не только под Мстиславом, но и под братом его
Ярославом и под сыновьями, за что племянники позволили ему остаться в
Дорогобуже; о содержании договоров с другими союзниками ничего неизвест-
но; заключен был ряд с киевлянами, также и с черными клобуками, но пос-
ледние по обычаю только обманывали князей. Урядившись со всеми, Мстислав
пошел к Вышгороду и стал крепко биться с осажденными; те не уступали,
потому что у князя их, Давыда, было много своей дружины, да братья прис-
лали ему помощь, князь Глеб прислал также тысяцкого своего с отрядом;
кроме того, были у него половцы дикие и свои берендеи, тогда как союзни-
ки Мстислава начали расходиться; первый ушел галицкий воевода Константин
с своими полками, он послал сказать Мстиславу: "Князь Ярослав велел мне
только пять дней стоять под Вышгородом, а потом идти домой". Мстислав
велел отвечать ему на это: "Брат Ярослав мне так говорил: пока не ула-
дишься с братьею, до тех пор не отпускай полков моих от себя". Тогда
Константин написал ложную грамоту, в которой будто бы князь Ярослав при-
казывал ему возвратиться, и ушел с галичанами; по некоторым очень веро-
ятным известиям Константин был подкуплен Давыдом вышегородским; иначе
трудно объяснить причину его поступка. По удалению галичан Мстислав отс-
тупил к Киеву и стал перед Золотыми воротами, в огородах, а из Вышгорода
выезжали половцы с берендеями и наносили большой вред его полкам. Видя,
что союзники его все расходятся, изнемогли от упорного боя, и слыша, с
другой стороны, что Глеб с половцами переправляется через Днепр, а к Да-
выду пришли еще вспомогательные отряды, Мстислав созвал на совет братью;
те сказали: "от нас войско расходится, а к тем приходит свежее, черные
клобуки нас обманывают: нельзя нам дольше стоять, поедем лучше в свои
волости и, отдохнувши немного, возвратимся назад". Мстислав видел, что
князья говорят правду, и пошел на Волынь, выдержавши на дороге перест-
релку с половцами, которых Давыд послал за ним в погоню. Половцы не мог-
ли нанести большого вреда Мстиславу, но зато сильно опустошили страну,
чрез которую проходили; племянник Мстислава, Василько Ярополкович, си-
девший в Михайлове, одном из городов поросских, хотел было ударить на
него нечаянно, но потерял только дружину и едва сам успел убежать в свой
город, где скоро был осажден Глебом с тремя Ростиславичами: Рюриком, Да-
выдом и Мстиславом; союзники сожгли Михайлов, раскопали ров, а Василька
отпустили в Чернигов. Мстислав обещал, отдохнувши немного, возвратиться
опять к Киеву, но не мог исполнить своего обещания: в августе 1170 года
он сильно разболелся и послал за братом Ярославом, чтоб урядиться с ним
насчет детей своих; Ярослав поклялся ему, что не отнимет у них волости,
после чего Мстислав скоро умер, не успевши, подобно отцу, удержать стар-
шинства пред дядьми. Неизвестно, что заставило Ярослава отказаться от
Владимира в пользу племянников и остаться в прежней волости своей Луцке,
хотя старшинство в племени осталось за ним: мы увидим после, что он рас-
полагал силами всей Волынской земли и явился представителем племени,
удерживая свое право на Киев; мы видели примеры, как волости переменяли
иногда свое значение смотря по обстоятельствам, как, например, киевский
князь сажал старшего сына в Вышгороде или Белгороде, а младшего в Пере-
яславле; с другой стороны, Мстислав добыл силою себе Владимир и отстоял
его от Юрия и его союзников, следовательно, имел полное право требовать
от брата, чтоб он уже не отнимал у племянников волости, которую отец их
добыл головою. Глеб Юрьевич киевский не долго пережил своего соперника:
он умер в следующем 1171 году, оставив по себе добрую память братолюбца,
свято сохранявшего клятвы. Преемником его в Киеве был князь, отличавший-
ся противоположным свойством, - именно Владимир Мстиславич. Трое Ростис-
лавичей, сидевших около Киева, послали звать его как дядю на старший
стол; все Ростиславичи, следуя отцовскому примеру, уважали старшинство,
притом не имели пред Владимиром того преимущества, какое имел Мстислав,
т. е. старшинства физического, наконец, им выгоднее было видеть в Киеве
Владимира, чем Изяславича, с которым были в явной вражде. Таким образом,
Владимир, так долго безземельный, изгнанный отовсюду, вдруг благодаря
обстоятельствам получил возможность сесть в Киеве; тайком от остальных
волынских князей - Ярослава с племянниками, которым прежде поклялся не
искать старшинства, Владимир уехал в Киев, оставив Дорогобуж сыну Мстис-
лаву, но счастие его и тут было непродолжительно: Киев был уже теперь в
зависимости от северного князя Андрея Боголюбского, которому, говорит
летописец, было нелюбо, что Владимир сел в Киеве; он послал сказать ему,
чтоб шел оттуда, а на его место приказывал идти Роману Ростиславичу смо-
ленскому; он мог сердиться на Владимира и за то, что тот вступил в союз
с Изяславичами волынскими, и за то, что сел без его позволения в Киеве;
родных младших братьев своих он не любил по известным причинам и был
расположен к одним Ростиславичам, которые признали его старшинство и
крепко до сих пор держались его: "Вы назвали меня отцом, - велел он ска-
зать им, - так я хочу вам добра и даю брату вашему Роману Киев". Так
скоро обнаружились уже те следствия, какие должны были произойти для Юж-
ной Руси от усиления Северной, которой самовластец вместо всех родовых
прав поставлял свой произвол и таким образом перепутывал все прежние ро-
довые счеты: по родовым правам Киев прежде всего принадлежал Владимиру
Мстиславичу, потом младшим братьям Андрея, если он сам не хотел сидеть в
нем, наконец Ярославу Изяславичу луцкому, но Андрей мимо всех этих кня-
зей отдает его Ростиславичу. Смерть избавила Владимира от изгнания: он
умер в Киеве, побывши только четыре месяца старшим князем: "Много пере-
нес он бед, - говорит летописец, - бегая от Мстислава то в Галич, то в
Венгрию, то в Рязань, то к половцам, но все по своей вине, потому что
неустойчив был в крестном целовании".
Роман по приказу Андрея приехал в Киев и был принят всеми людьми с
радостию, но радость эта не могла быть продолжительна: мы видели, как
самовластно начал обходиться Андрей с младшими, южными князьями, изгоняя
одного из Киева, посылая другого на его место, не разбирая прав их. Рос-
тиславичи молчали, когда это самовластие было в их пользу, но скоро и
они должны были увидать необходимость или беспрекословно исполнять все
приказания Андрея, или вступить с ним в отчаянную борьбу за старые права
родичей. В этой борьбе Ростиславичей с Юрьевичами высказалась противопо-
ложность характеров северных и южных князей, противоположность их стрем-
лений. До сих пор мы были свидетелями борьбы или вследствие изгойства,
когда князья-сироты по отсутствию отчинности лишались волостей и принуж-
дены бывали добывать их силою, или борьба шла за старшинство между раз-
личными племенами (линиями), или в одном племени между дядьми и племен-
никами. Борьба за старшинство в племени Мономаховом, во время которой
нельзя не заметить также борьбы между Северною и Южною Русью, оканчива-
ется, собственно, взятием Киева войсками Боголюбского, торжеством Север-
ной Руси над Южною; с этих пор потомство старшего сына Мстислава Велико-
го, Изяслава, сходит со сцены в борьбе за старшинство в которой до этого
времени играло главную роль, и удаляется на запад, где начинает играть
другую роль, не менее блестящую. Ему на смену в борьбе с князьями север-
ными. или Юрьевичами, выступает потомство второго сына Мстислава Велико-
го, Ростислава, но эта третья борьба наших князей носит опять новый ха-
рактер: здесь борются не безземельные князья, изгои, для того чтоб полу-
чить волости, борьба идет и не за старшинство, но князья южные, или Рос-
тиславичи, борются за старый порядок вещей, за старую Русь, за родовые
отношения, которые хотят упразднить Юрьевичи. В этой многозначительной
борьбе оба враждебные племени или, лучше сказать, обе Руси, выставляют
каждая по двое князей для борьбы: Русь старая, Ростиславичи, выставляют
двоих Мстиславов - отца и сына; новая. Северная Русь имеет представите-
лями двоих братьев Юрьевичей - Андрея Боголюбского и Всеволода III.
Андрею дали знать, что брат его Глеб умер в Киеве насильственною
смертию и указали убийц: Григория Хотовича, бывшего, как мы видели, ты-
сяцким у Глеба, потом какого-то Степанца и Олексу Святославича; Андрей
мог легко поверить извету, зная, как не терпели Юрьевичей на юге, и по-
тому прислал сказать Ростиславичам: "Выдайте мне Григория Хотовича, Сте-
панца и Олексу Святославича - это враги всем нам, они уморили брата мое-
го Глеба". Ростиславичи, считая, как видно, донос на бояр неоснова-
тельным, не послушались Андрея, но только отпустили от себя Григория Хо-
товича. Тогда Андрей послал сказать Роману: "Не ходишь в моей воле с
братьями своими, так ступай вон из Киева, Давыд - из Вышгорода, Мстислав
- из Белгорода; ступайте все в Смоленск и делитесь там, как хотите".
Сильно обиделись Ростиславичи, что Андрей гонит их из русской земли и
отдает Киев брату своему, Михаилу; старший из них, Роман, не хотел про-
тивиться и выехал в Смоленск, но остальные братья не выезжали из своих
волостей; боясь, как видно, их, и Михаил не ехал из Торческа в Киев, а
послал туда младшего брата Всеволода с племянником Ярополком Ростислави-
чем. Уже пять недель сидел Всеволод в Киеве, когда Ростиславичи - Рюрик,
Давыд и Мстислав - послали сказать Андрею: "Брат! Мы назвали тебя отцом
себе, крест тебе целовали и стоим в крестном целовании, хотим тебе доб-
ра, но вот теперь брата нашего, Романа, ты вывел из Киева и нам путь ка-
жешь из Русской земли без нашей вины: так пусть рассудит нас бог и сила
крестная". Не получивши на это никакого ответа, Ростиславичи, сговорив-
шись, въехали тайно ночью в Киев, схватили Всеволода Юрьевича, племянни-
ка его Ярополка, всех бояр их и посадили в Киеве брата своего Рюрика.
Потом отправились они к Торческу на Михаила: тот держался шесть дней, а
на седьмой помирился с Ростиславичами, обещал быть с ними заодно против
Андрея и Святослава черниговского, за что Ростиславичи обещали добыть
ему к Торческу Переяславль, где сидел молодой племянник его, Владимир,
сын покойного Глеба; брат Михаилов, Всеволод, был выпущен из плена, но
племянник Ярополк удержан и брат его, Мстислав, выгнан из своей волости
Треполя.
Услышав об этих происшествиях на юге, Андрей сильно рассердился, чему
очень обрадовались Ольговичи черниговские: они послали к Андрею подущать
его на Ростиславичей, велели сказать ему: "Кто тебе враг, тот и нам; мы
готовы идти с тобою". Андрей, говорит летописец, принял совет их, испол-
нился высокоумия, сильно рассердился, надеясь на плотскую силу, огоро-
дившись множеством войска, разжегся гневом, призвал мечника своего Михна
и наказал ему: "Поезжай к Ростиславичам и скажи им: не ходите в моей во-
ле, так ступай же ты, Рюрик, в Смоленск к брату, в свою отчину; Давыду
скажи: ты ступай в Берлад, в Русской земле не велю тебе быть; а Мстисла-
ву молви: ты всему зачинщик, не велю тебе быть в Русской земле". Мстис-
лав, по словам летописца, смолоду привык не бояться никого, кроме одного
бога: он велел Андрееву послу остричь перед собою голову и бороду и
отослал его назад к Андрею с такими словами: "Ступай к своему князю и
скажи от нас ему: мы до сих пор почитали тебя, как отца, по любви, но
если ты прислал к нам с такими речами не как к князю, но как к подручни-
ку и простому человеку, то делай, что замыслил, а бог нас рассудит". Ро-
ковое слово подручник, в противоположность князю, было произнесено, юж-
ные князья поняли перемену в обхождении с ними северного самовластца,
поняли, что он хочет прежние родственные отношения старшего к младшим
