лись между двумя линиями, или племенами Рюрикова рода: первую линию сос-
тавляло потомство Изяслава, старшего сына св. Владимира. Мы видели, что
этому Изяславу отец отдал Полоцкое княжество, волость деда его по матери
Рогволода. Изяслав умер при жизни отца, не будучи старшим в роде, или
великим князем, следовательно, потомство его не могло двигаться к стар-
шинству, менять волость и потому должно было ограничиться одною Полоцкою
волостью, которая утверждена за ним при Ярославе. Вторую линию составля-
ло потомство Ярослава Владимировича, которое и начало владеть всеми ос-
тальными русскими областями. По смерти Ярослава осталось пять сыновей:
старший из них, Изяслав, стал к прочим братьям в отца место; младшие
братья были: Святослав, Всеволод, Вячеслав, Игорь; у них был еще племян-
ник Ростислав, сын старшего Ярославича, Владимира; этот Ростислав также
вследствие преждевременной смерти отца не мог надеяться получить стар-
шинство; он сам и потомство его должны были ограничиться одною какою-ни-
будь волостью, которую даст им судьба или старшие родичи. Ярославичи
распорядились так своими родовыми волостями: четверо старших поместились
в области Днепровской, трое - на юге: Изяслав - в Киеве, Святослав - в
Чернигове, Всеволод - в Переяславле, четвертый, Вячеслав, поставил свой
стол в Смоленске, пятый, Игорь - во Владимире-Волынском. Что касается до
отдаленнейших от Днепра областей на севере и востоке, то видим, что
окончательно Новгород стал в зависимости от Киева; вся область на восток
от Днепра, включительно до Мурома, с одной стороны, и Тмутаракани, с
другой, стала в зависимости от князей черниговских; Ростов, Суздаль, Бе-
лоозеро и Поволжье - от князей переяславских. Мы сказали окончательно,
потому что Белоозеро, например, принадлежало одно время Святославу; Рос-
тов также не вдруг достался Всеволоду переяславскому: Ярославичи отдали
его сперва племяннику своему, Ростиславу Владимировичу. Так владело
русскими областями Ярославово потомство. Но еще был жив один из сыновей
св. Владимира, Судислав, 22 года томившийся в темнице, куда был посажен
братом Ярославом. Племянники в 1058 году освободили забытого, как видно,
бездетного и потому неопасного старика, взявши, однако, с него клятву не
затевать ничего для них предосудительного. Судислав воспользовался сво-
бодою для того только, чтобы постричься в монахи, после чего скоро и
умер, в 1063 году.
Ярослав, завещевая сыновьям братскую любовь, должен был хорошо пом-
нить поступки брата своего Святополка и как будто приписывал вражду меж-
ду Владимировичами тому, что они были от разных матерей; последнее обс-
тоятельство заставило Владимира предпочитать младших сыновей, а это
предпочтение и повело к ненависти и братоубийству. Ярославичи были все
от одной матери; Ярослав не дал предпочтения любимцу своему, третьему
сыну Всеволоду, увещевал его дожидаться своей очереди, когда бог даст
ему получить старший стол после братьев правдою, а не насилием, и точно,
у братьев долго не было повода к ссоре. В 1056 году умер Вячеслав;
братья перевели на его место в Смоленск Игоря из Владимира, а во Влади-
мир перевели из Ростова племянника Ростислава Владимировича. В 1053 году
умер в Смоленске Игорь Ярославич; как распорядились братья его столом,
неизвестно; известно только то, что не был доволен их распоряжениями
племянник их, изгой, Ростислав Владимирович. Без надежды получить ког-
да-либо старшинство Ростислав, быть может, тяготился всегдашнею зависи-
мостью от дядей; он был добр на рати, говорит летописец; его манила Тму-
таракань, то застепное приволье, где толпились остатки разноплеменных
народов, из которых храброму вождю можно было набрать себе всегда храб-
рую дружину, где княжил знаменитый Мстислав, откуда с воинственными тол-
пами прикавказских народов приходил он на Русь и заставил старшего брата
поделиться половиною отцовского наследства. Заманчива была такая судьба
для храброго Ростислава, изгоя, который только оружием мог достать себе
хорошую волость и нигде, кроме Тмутаракани, не мог он добыть нужных для
того средств. По смерти Вячеслава Ярославичи перевели Игоря в Смоленск,
а на его место во Владимир-Волынский перевели племянника Ростислава; но
теперь Игорь умер в Смоленске: Ростислав мог надеяться, что дядья пере-
ведут его туда, но этого не последовало; Ростислав мог оскорбиться. Как
бы то ни было, в 1064 году он убежал в Тмутаракань, и не один - с ним
бежали двое родовитых известных людей - Порей и Вышата, сын Остромира,
посадника новгородского: Изяслав, оставляя Новгород, посадил здесь вмес-
то себя этого Остромира. Порей и Вышата были самые известные лица; но,
как видно, около Ростислава собралось немалое число искателей счастья
или недовольных; он имел возможность, пришедши в Тмутаракань, изгнать
оттуда двоюродного брата своего, Глеба Святославича, и сесть на его мес-
то. Отец Глеба, Святослав, пошел на Ростислава; тот не хотел поднять рук
на дядю и вышел из города, куда Святослав ввел опять сына своего; но как
скоро дядя ушел домой, Ростислав вторично выгнал Глеба и на этот раз ут-
вердился в Тмутаракани. Он стал ходить на соседние народы, касогов и
других, и брать с них дань. Греки испугались такого соседа и подослали к
нему корсунского начальника (котопана). Ростислав принял котопана без
всякого подозрения и честил его, как мужа знатного и посла. Однажды Рос-
тислав пировал с дружиною; котопан был тут и, взявши чашу, сказал Рос-
тиславу: "Князь! хочу пить за твое здоровье", тот отвечал: "Пей". Кото-
пан выпил половину, другую подал князю, но прежде дотронулся до края ча-
ши и выпустил в нее яд, скрытый под ногтем; по его расчету князь должен
был умереть от этого яда в осьмой день. После пира котопан отправился
назад в Корсунь и объявил, что в такой-то день Ростислав умрет, что и
случилось: летописец прибавляет, что этого котопана корсунцы побили кам-
нями. Ростислав, по свидетельству того же летописца, был добр на рати,
высок ростом, красив лицом и милостив к убогим. Место его в Тмутаракани
занял опять Глеб Святославич.
Греки и русские князья избавились от храброго изгоя; но когда нечего
было бояться с юго-востока, встала рать с северо-запада: там поднялся
также потомок изгоя, Всеслав, князь полоцкий, немилостивый на кровопро-
литье, о котором шла молва, что рожден был от волхвованья. Еще при жизни
Ростислава, быть может, пользуясь тем, что внимание дядей было обращено
на юг, Всеслав начал враждебные действия: в 1065 году осаждал безуспешно
Псков; в 1066 году, по примеру отца, подступил под Новгород, полонил жи-
телей, снял колокола и у св. Софии: "Велика была беда в тот час!" - при-
бавляет летописец: "и паникадила снял!" Ярославичи - Изяслав, Святослав
и Всеволод собрали войско и пошли на Всеслава в страшные холода. Они
пришли к Минску, жители которого затворились в крепости; братья взяли
Минск, мужчин изрубили, жен и детей отдали на щит (в плен) ратникам и
пошли к реке Немизе, где встретили Всеслава в начале марта; несмотря на
сильный снег, произошла злая сеча, в которой много пало народу; наконец,
Ярославичи одолели, и Всеслав бежал. Летом в июле месяце, Изяслав, Свя-
тослав и Всеволод послали звать Всеслава к себе на переговоры, поцело-
вавши крест, что не сделают ему зла; Всеслав поверил, переехал Днепр,
вошел в шатер Изяслава и был схвачен; Изяслав привел его в Киев и поса-
дил в заключение вместе с двумя сыновьями.
Казалось, что Ярославичи, избавившись от Ростислава и Всеслава, на-
долго останутся теперь спокойны; но вышло иначе. На небе явилась крова-
вая звезда, предвещавшая кровопролитие, солнце стояло как месяц, из реки
Сетомли выволокли рыбаки страшного урода: не к добру все это, говорил
народ, и вот пришли иноплеменники. В степях к востоку от Днепра произош-
ло в это время обычное явление, господство одной кочевой орды сменилось
господством другой; узы, куманы или половцы, народ татарского происхож-
дения и языка, заняли место печенегов, поразивши последних. В первый год
по смерти Ярослава половцы с ханом своим Болушем показались в пределах
Переяславского княжества; но на первый раз заключили мир со Всеволодом и
ушли назад в степи. Ярославичи, безопасные пока с этой стороны и не за-
нятые еще усобицами, хотели нанести окончательное поражение пограничным
варварам, носившим название торков; до смерти Ярослава I летописец не
упоминал о неприязненных столкновениях наших князей с ними; раз только
мы видели наемную конницу их в походе Владимира на болгар. Но в 1059 го-
ду Всеволод уже ходил на торков и победил их; потом в 1060 году трое
Ярославичей вместе с Всеславом полоцким собрали, по выражению летописца,
войско бесчисленное и пошли на конях и в лодьях на торков. Торки, услы-
хавши об этом, испугались и ушли в степь, князья погнались за беглецами,
многих побили, других пленили, привели в Русь и посадили по городам; ос-
тальные погибли в степях от сильной стужи, голода и мора. Но степи скоро
выслали мстителей за торков. В следующий же год пришли половцы воевать
на Русскую землю; Всеволод вышел к ним навстречу, половцы победили его,
повоевали землю и ушли. То было первое зло от поганых и безбожных вра-
гов, говорит летописец. В 1068 году опять множество половцев пришло на
Русскую землю; в этот раз все три Ярославича вышли к ним навстречу, на
реку Альту, потерпели поражение и побежали: Изяслав и Всеволод - в Киев,
Святослав - в Чернигов. Киевляне, возвратившись в свой город, собрали
(15 сентября) вече на торгу и послали сказать князю: "Половцы рассеялись
по земле: дай нам, князь, оружие и коней, хотим еще биться с ними".
Изяслав не послушался; тогда народ стал против тысяцкого Коснячка: вое-
вода городских и сельских полков, он не умел дать им победы; теперь не
принимает их стороны, не хочет идти с ними на битву, отговаривает князя
дать им оружие и коней. Толпа отправилась с веча на гору, пришла на двор
Коснячков, но не нашла тысяцкого дома; отсюда пошли ко двору Брячиславо-
ву, остановились здесь подумать, сказали: "Пойдем, высадим своих из
тюрьмы", и пошли, разделившись надвое: половина отправилась к тюрьме, а
другая - по мосту ко двору княжескому. Изяслав сидел на сенях с дружи-
ною, когда толпа народу подошла и начала спор с князем; народ стоял вни-
зу, а Изяслав разговаривал с ним из окна. Как видно, слышались уже голо-
са, что надобно искать себе другого князя, который бы повел народ биться
с половцами, потому что один из бояр - Туки, брат Чудинов, сказал Изяс-
лаву: "Видишь, князь, люди взвыли: пошли-ка, чтоб покрепче стерегли
Всеслава". В это время другая половина народа, отворивши тюрьму, пришла
также ко двору княжескому; тогда дружина начала говорить: "Худо, князь!
пошли к Всеславу, чтоб подозвали его обманом к окошку и закололи". Изяс-
лав на это не согласился, и чего боялась дружина, то исполнилось: народ
с криком двинулся к Всеславовой тюрьме. Изяслав, увидав это, побежал с
братом Всеволодом с своего двора; а народ, выведши Всеслава из тюрьмы,
поставил его середи двора княжеского, т. е. провозгласил князем, причем
имение Изяслава все пограбили, взяли бесчисленное множество золота и се-
ребра. Изяслав бежал в Польшу.
Между тем половцы опустошали Русь, дошли до Чернигова; Святослав соб-
рал несколько войска и выступил на них к Сновску; половцев было очень
много, но Святослав не оробел, выстроил полки и сказал им: "Пойдемте в
битву! нам некуда больше деться". Черниговцы ударили, и Святослав одо-
лел, хотя у него было только три тысячи, а у половцев 12000; одни из них
были побиты, другие потонули в реке Снове, а князя их русские взяли ру-
ками.
Уже семь месяцев сидел Всеслав в Киеве, когда весною 1069 года явился
Изяслав вместе с Болеславом, королем польским, в русских пределах. Всес-
