дам, добытым филологиею, оказывается, что в русском языке находится не
более десятка слов происхождения сомнительного или действительно гер-
манского. После того как древнейший памятник нашего законодательства,
так называемая Русская Правда, сличена была с законодательными памятни-
ками других славянских народов, не может быть речи не только о том, что
Русская Правда есть скандинавский закон, но даже о сильном влиянии в ней
скандинавского элемента. Даже те исследователи - юристы, которые предпо-
лагают несколько значительное влияние скандинавского элемента в Русской
Правде, видят, однако, в последней собрание обычаев преимущественно сла-
вянских и частью только германских. Но для ясного понимания событий пер-
вого периода нашей истории мало еще определить, что степень влияния на-
родности пришлого элемента на народность туземного была незначительна;
нужно тотчас же обратить вопрос и следить, какому влиянию с самого нача-
ла стал подвергаться пришлый элемент от туземного, от новой среды, в ко-
торой он нашелся, надобно следить за обоими элементами в их взаимо-
действии, а не брать каждый порознь, заставляя их действовать от начала
до конца в полной особности с их первоначальным, чистым характером, ка-
кой они имели до своего соединения. Если Рюрик был скандинав, морской
король, то следует ли отсюда, что внуки и правнуки его, князья многих
племен, владельцы обширной страны, должны также носить характер морских
королей? Разве новая среда, в которой они стали вращаться, нисколько не
могла содействовать к изменению их характера? Говорят, что наши князья,
от Рюрика до Ярослава включительно, были истые норманны, но в чем же
состоит их норманство? В том, что они обнаруживают завоевательный дух?
Но таким духом обыкновенно отличаются князья новорожденных обществ: од-
новременно с Русским образуется другое славянское государство -
Польское; первые Пясты - не норманны, несмотря на то, они обнаруживают
свою деятельность тем же, чем и первые Рюриковичи - распространением
первоначальной области посредством завоевания. Первые Рюриковичи обнару-
живают свое норманское происхождение, быть может, тем, что совершают по-
ходы преимущественно водою, на лодьях? Но причина этого явления заключа-
ется не в норманском происхождении князей, а в природе страны, малонасе-
ленной, покрытой непроходимыми лесами, болотами, в которой, следова-
тельно, самый удобный путь был водный; дружины, распространявшие русские
владения за Уральским хребтом в XVII в., не были норманны, но по природе
страны действовали так же, как последние; совершали свои походы водным
путем. Обычай наших князей ходить на полюдье не есть норманский, он не-
обходим во всех новорожденных обществах: так, мы видим его и в Польше.
Военное деление на десятки, сотни и т. д. есть общее у народов различно-
го происхождения. Дружинная жизнь не есть исключительная принадлежность
германского племени: Болеслав польский живет с своею дружиною точно так
же, как Владимир русский с своею.
Сделавши всех первых князей наших морскими королями, назвавши их всех
истыми норманнами, определивши, таким образом, их общий характер, точку
зрения на них, исследователи необходимо должны были оставить в стороне
их главное значение относительно той страны, относительно тех племен,
среди которых они призваны были действовать, должны были оставить в сто-
роне различие характеров каждого из них и какое влияние это различие
производило на судьбу страны. Обратив преимущественно внимание на эле-
мент пришлый, на варягов, из характера их отношений к князю и Земле иск-
лючительно старались определить главный характер нашей истории, позабыв,
что характер дружины условился отношениями призванных князей к призвав-
шему народонаселению и что эти отношения условились бытом последнего.
Утверждая, что у нас имело место призвание, а не завоевание, не заметили
противоречия, когда варягам дали характер завоевательный, заставив все
явления отражать на себе исключительно их народность, заставив действо-
вать одно пришлое начало, поразив совершенным бездействием туземное. Та-
ковы вредные следствия того одностороннего взгляда, по которому варяги
были исключительными действователями в начальном периоде нашей истории.
Но если влияние норманской народности было незначительно, если по
признанию самых сильных защитников норманства влияние варягов было более
наружное, если такое наружное влияние могли одинаково оказать и дружины
славян поморских, столько же храбрые и предприимчивые, как и дружины
скандинавские, то ясно, что вопрос о национальности варягов - руси теря-
ет свою важность в нашей истории.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
О КНЯЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЯХ ВООБЩЕ
Завещание Ярослава I. - Нераздельность рода. - Значение старшего в
роде, или великого князя. - Права на старшинство. - Потеря этих прав. -
Отчина. - Отношение волости младшего князя к старшему.
По смерти Ярослава I осталось пять сыновей да внук от старшего сына
его Владимира; в Полоцке княжили потомки старшего сына Владимира Святого
Изяслава; все эти князья получают известные волости, размножаются, отно-
шения их друг к другу являются на первом месте в рассказе летописца. Ка-
кого же рода были эти отношения?
В Западной латино-германской Европе господствовали в это время фео-
дальные отношения; права и обязанности феодальных владельцев относи-
тельно главного владельца в стране нам известны; в других славянских
странах между старшим князем и меньшими господствуют те же самые отноше-
ния, какие и у нас на Руси, но ни у нас, ни в других славянских землях
не осталось памятника, в котором бы изложены были все права и обязаннос-
ти князей между собою и к главному князю; нам остается одно средство -
узнать что-нибудь о междукняжеских отношениях, искать в летописях, нет
ли там каких-нибудь указаний на эти права и обязанности князей, послу-
шать, не скажут ли нам чего-нибудь сами князья о тех правах, которыми
они руководились в своих отношениях.
Общим родоначальником почти всех княжеских племен (линий) был Ярослав
I, которому приписывают первый письменный устав гражданский, так называ-
емую Русскую Правду; посмотрим, не дал ли он какого-нибудь устава и де-
тям своим, как вести себя относительно друг друга? К счастью, летописец
исполняет наше желание: у него находим предсмертные слова, завещание
Ярослава своим сыновьям. По словам летописца, Ярослав перед смертью ска-
зал следующее: "Вот я отхожу от этого света, дети мои! Любите друг дру-
га, потому что вы братья родные, от одного отца и от одной матери. Если
будете жить в любви между собою, то бог будет с вами. Он покорит вам
всех врагов, и будете жить в мире; если же станете ненавидеть друг дру-
га, ссориться, то и сами погибнете и погубите землю отцов и дедов ваших,
которую они приобрели трудом своим великим. Так живите же мирно, слуша-
ясь друг друга; свой стол - Киев поручаю вместо себя старшему сыну моему
и брату вашему Изяславу; слушайтесь его, как меня слушались: пусть он
будет вам вместо меня". Раздавши остальные волости другим сыновьям, он
наказал им не выступать из пределов этих волостей, не выгонять из них
друг друга и, обратясь к старшему сыну, Изяславу, прибавил: "Если кто
захочет обидеть брата, то ты помогай обиженному".
Вот все наставления, все права и обязанности! Князья должны любить
друг друга, слушаться друг друга, слушаться старшего брата, как отца; ни
слова о правах младших братьев, об их обязанностях как подчиненных вла-
дельцев, относительно старшего как государя всей страны; выставляются на
вид одни связи родственные, одни обязанности родственные; о госу-
дарственной связи, государственной подчиненности нет помину. Любите друг
друга и не ссорьтесь, говорит Ярослав сыновьям, потому что вы дети одно-
го отца и одной матери; но когда князья не будут больше детьми одного
отца и одной матери, когда они будут двоюродные, троюродные, четверою-
родные и т. д. братья, то по каким побуждениям будут они любить друг
друга и не ссориться? Когда связь кровная, родственная ослабеет, исчез-
нет, то чем заменится она? Замены нет, но зато родовая связь крепка: не
забудем, что Ярославичи владеют среди тех племен, которые так долго жили
под формами родового быта, так недавно стали освобождаться от этих форм.
Пройдет век, полтора века, князья размножатся, племена (линии) их разой-
дутся, и, несмотря на то, все будут называть себя братьями без различия
степеней родства; в летописных известиях о княжеских отношениях мы не
встретим названий - двоюродный или троюродный брат; русский язык до сих
пор не выработал особых названий для этих степеней родства, как вырабо-
тали языки других народов. Князья не теряют понятия о единстве, нераз-
дельности своего рода; это единство, нераздельность выражались тем, что
все князья имели одного старшего князя, которым был всегда старший член
в целом роде, следовательно, каждый член рода в свою очередь мог полу-
чать старшинство, не остававшееся исключительно ни в одной линии. Таким
образом, род князей русских, несмотря на все свое разветвление, продол-
жал представлять одну семью - отца с детьми, внуками и т. д. Теперь из
слов летописца, из слов самих князей, как они у него записаны, нельзя ли
получить сведения об отношениях князей к их общему старшему, этому наз-
ванному отцу? Старший князь, как отец, имел обязанность блюсти выгоды
целого рода, думать и гадать о Русской земле, о своей чести и о чести
всех родичей, имел право судить и наказывать младших раздавал волости,
выдавал сирот-дочерей княжеских замуж. Младшие князья обязаны были ока-
зывать старшему глубокое уважение и покорность, иметь его себе отцом
вправду и ходить в его послушаньи, являться к нему по первому зову выс-
тупать в поход, когда велит. Для обозначения отношений младших князей к
старшему употреблялись следующие выражения: младший ездил подле стремени
старшего, имел его господином, был в его воле, смотрел на него.
Но все эти определения прав и обязанностей точно такого же рода, как
и те, какие мы видели в завещании Ярослава: младший должен был иметь
старшего отцом вправду, слушаться его, как отца, старший обязан был лю-
бить младшего, как сына, иметь весь род, как душу свою; все права и обя-
занности условливались родственным чувством, родственною любовью с обеих
сторон, родственною любовью между четвероюродными, например. Но как ско-
ро это условие исчезало, то вместе рушилась всякая связь, всякая подчи-
ненность, потому что никакого другого отношения, кроме родового, не бы-
ло; младшие слушались старшего до тех пор, пока им казалось, что он пос-
тупает с ними, как отец; если же замечали противное, то вооружались: "Ты
нам брат старший, говорили они тогда, - но если ты нас обижаешь, не да-
ешь волостей, то мы сами будем искать их"; или говорили: "Он всех нас
старше, но с нами не умеет жить". Однажды старший князь, раздраженный
непослушанием младших, приказал им выехать из волостей, от него получен-
ных; те послали сказать ему: "Ты нас гонишь из Русской земли без нашей
вины... Мы до сих пор чтили тебя, как отца, по любви; но если ты прислал
к нам с такими речами не как к князьям, но как к подручникам и простым
людям, то делай, что замыслил, а бог за всеми", - и прибегают к суду бо-
жию, т. е. к войне, к открытому сопротивлению. В этих словах выразилось
ясно сознание тех отношений, каких наши древние князья хотели между со-
бою и своим старшим, потому что здесь они противополагают эти отношения
другим, каких они не хотят: обращайся с нами, как отец с детьми, а не
как верховный владетель с владетелями, подчиненными себе, с подручника-
ми; здесь прямо и ясно родовые отношения противополагаются государствен-
ным. Так высказывали сами князья сознание своих взаимных отношений; те-
