ли для Романа того, за чем пришли, но даже убили его на возвратном пути
вследствие ссоры, которую завел Роман с их князьями за обман, как гово-
рит одно очень вероятное известие. Впрочем, из последующих известий ле-
тописи видно, что виновниками убийства Романова были собственно не по-
ловцы, а козары, знак, что Романове ополчение было сбродное из разных
народов и что козары после разрушения своего царства существовали еще
как особый народ и играли некоторую роль на степных берегах Черного и
Азовского морей. Убив Романа, козары и половцы, разумеется, не могли
жить в мире с братом его Олегом, и потому, как сказано в летописи, они
заточили его за море, в Царьград, откуда его отправили на остров Родос,
нет сомнения, что козары и половцы могли сделать это не иначе, как с
согласия императора, для которого, вероятно, русские изгои были также
опасными соседями: это ясно видно из судьбы Ростиславовой; очень вероят-
но, что заточение Олега произошло и не без ведома Всеволода, который
воспользовался им и послал в Тмутаракань своего посадника Ратибора.
Но Тмутаракань недолго оставалась без изгоев; через год бежали туда
из владимиро-волынских волостей сын Игоря Ярославича, Давыд, и сын из-
вестного уже нам Ростислава Владимировича, Володарь; они выгнали Ратибо-
ра и селя в Тмутаракани; но сидели недолго: чрез год возвратился туда из
изгнания Олег, схватил Давыда и Володаря, сел опять в Тмутаракани, пере-
бил козар, которые были советниками на убиение Романа и на его собствен-
ное изгнание, а Давыда и Володаря отпустил. Лишенные убежища в Тмутара-
кани, эти князья должны были думать о других средствах - как бы добыть
себе волостей. В 1084 году Ростиславичи, по словам летописи, выбежали от
Ярополка, следовательно, ясно, что они жили у него во Владимире без во-
лостей; выбежали, не сказано куда, потом возвратились с войском и выгна-
ли Ярополка из Владимира. С кем возвратились Ростиславичи, откуда взяли
дружину, как могли безземельные князья выгнать Ярополка из его волости?
На все эти вопросы не дает ответа летопись; но и ее краткие известия мо-
гут показать нам, как легко было тогда добыть дружину; ясно также, что
Ростиславичи не могли выгнать Ярополка, не приобретя себе многочисленных
и сильных приверженцев во Владимире. Всеволод послал против Ростислави-
чей сына своего Мономаха, который прогнал их из Владимира и посадил
здесь опять Ярополка. В летописи об этом сказано так, как будто бы все
сделалось вдруг; но из собственных слов Мономаха видно, что борьба с
Ростиславичами кончилась нескоро, потому что он ходил к Изяславичам за
Микулин, в нынешнюю Галицию и потом два раза ходил к Ярополку на Броды,
весною и зимою. Счастливее Ростиславичей был Давыд Игоревич: он ушел с
своею дружиною в днепровские устья, захватил здесь греческих купцов, от-
нял у них все товары; но от греческой торговли зависело богатство и зна-
чение Киева, следовательно, богатство казны великокняжеской, и вот Все-
волод принужден был прекратить грабежи Давыда обещанием дать волость и,
точно, назначил ему Дорогобуж на Волыни, Но этим распоряжением Всеволод
не прекратил, а еще более усилил княжеские распри: Ярополк Изяславич,
князь волынский, в отдаче Дорогобужа Давыду видел обиду себе, намерение
Всеволода уменьшить его волость, и потому начал злобиться на Всеволода,
собирать войско, по наущению злых советников, прибавляет летописец. Уз-
нав об этом, Всеволод послал против него сына своего Владимира, и Яро-
полк, оставя мать в Луцке, бежал в Польшу. Луцк сдался Мономаху, который
захватил здесь мать, жену Ярополкову, дружину его и все имение, а во
Владимире посадил Давыда Игоревича. Вероятно, в это время Червенские го-
рода, область последующего Галицкого княжества, были утверждены за Рос-
тиславичами, потому что после мы видим старшего из них - Рюрика князем в
Перемышле; очень вероятно также, что эта область была отнята Ростислави-
чами у поляков, союзников Ярополковых, не без согласия Всеволода. Но в
следующем году Ярополк пришел из Польши, заключил мир с Мономахом и сел
опять в Владимире; вероятно, такому обороту дел много содействовала
прежняя дружба Мономаха к Ярополку, благодарность старого Всеволода к
отцу его, Изяславу, и нежелание ссориться с сыновьями последнего, из ко-
торых старший должен был получить старшинство по смерти Всеволодовой.
Ярополк, однако, недолго пользовался возвращенною волостию: посидев нес-
колько дней во Владимире, он поехал в Звенигород, один из городов галиц-
ких; когда князь дорогою лежал на возу, то какой-то Нерадец, как видно,
находившийся в дружине и ехавший подле на лошади, ударил его саблею;
Ярополк приподнялся, вынул из себя саблю и громко закричал: "Ох, этот
враг меня покончил!" Нерадец бежал в Перемышль к Рюрику Ростиславичу, а
Ярополк умер от раны; отроки взяли его тело и повезли сперва во Влади-
мир, а потом в Киев, где и погребли его в церкви св. Петра, которую сам
начал строить. В Киеве сильно плакали на похоронах Ярополка; летописец
также жалеет об этом князе, говорит, что он много принял бед, без вины
был изгнан братьями, обижен, разграблен и, наконец, принял горькую
смерть; был он, по словам летописца, тих, кроток, смирен, братолюбив,
давал каждый год десятину в Богородичную киевскую церковь от всего свое-
го имения и просил у бога такой же смерти, какая постигла Бориса и Гле-
ба; бог услышал его молитву, заключает летописец. О причине убийства ле-
тописец говорит глухо: Нерадец, по его словам, убил Ярополка, будучи на-
учен от дьявола и от злых людей; вспомним сказанное нами прежде, что
Ростиславичи могли овладеть Владимиром только с помощью приверженцев
своих, следовательно, людей неприязненных Ярополку; люди, желавшие преж-
де его изгнания, теперь не могли охотно видеть его восстановление. Но
убийца бежал к Ростиславичу в Перемышль: это одно обстоятельство могло
заставить современников сильно заподозрить Ростиславичей, если они и не
были совершенно убеждены в действительном участии последних в деле Не-
радца; после Давыд Игоревич прямо говорил, что Ярополк был убит Ростис-
лавичами. С первого разу кажется, что Ростиславичи или один из них, Рю-
рик, не имели достаточного основания решиться на подобное дело; скорее,
казалось бы, можно было заподозрить Давыда Игоревича, и по характеру
последнего, да и потому, что он больше всех терял с восстановлением Яро-
полка на владимирском столе. Но об участии Давыда нет ни малейшего наме-
ка в летописи, сам Давыд после, говоря Святополку об убиении брата его,
не мог выдумать об участии Ростиславичей и объявить об этом Святополку
за новость; если бы современники подозревали Давыда, то и летописец сам,
и Святополк Изяславич, и киевляне на вече, и князья на съезде не преми-
нули бы упомянуть об этом по случаю злодейства Давыдова над Васильком.
Если летописец не указывает прямо на Ростиславичей то это доказывает,
что у современников не было достаточных улик против них; но не без наме-
рения летописец выставляет бегство Нерадца к Рюрику в Перемышль. Что ка-
сается до побуждений, то мы не знаем подробностей: знаем только то, что
Ростиславичи жили у Ярополка, приобрели средства выгнать его из Владими-
ра, но потом сами были выгнаны в его пользу; здесь очень легко могло
быть положено начало смертельной вражды; Ростиславичи могли думать, что
никогда не будут безопасны в своей волости, тюка враг их будет сидеть во
Владимире; обратим внимание еще на одно обстоятельство: посидевши мало
времени во Владимире, Ярополк отправился к Звенигороду; мы не знаем, за-
чем предпринял он это путешествие? мы не знаем еще, кому принадлежал в
это время Звенигород? очень вероятно, что Ростиславичам; очень вероятно,
что выражение летописца: "Иде Звенигороду", означает поход воинский. На-
конец, что касается до характера Рюрика Ростиславича, то мы знаем об нем
только то, что он выгнал Ярополка из Владимира и потом принял к себе его
убийцу: эти два поступка нисколько не ручаются нам за его нравствен-
ность.
В том же 1046 году Всеволод сам предпринимал поход к Перемышлю на
Ростиславичей, и поход этот не мог быть без связи с предшествовавшими
событиями. Но с Ростиславичами, как видно из последующих событий, трудно
было воевать: поход кончился ничем, потому что Ростиславичи остались
по-прежнему в своей волости. Так кончились пока смуты на Волыни; но,
кроме этих смут и борьбы на востоке с Святославичами, шла еще борьба со
Всеславом полоцким. По принятии Всеволодом старшинства Всеслав обжег
Смоленск, т. е. пожег посады около крепости или города; Мономах из Чер-
нигова погнался за ним наспех о двух конях (т. е. дружина взяла с собою
по паре коней для перемены); но чародея Всеслава трудно было настигнуть:
Мономах не застал его под Смоленском и пошел по его следам в Полоцкую
волость, повоевал и пожег землю. Потом в другой раз пошел Мономах с чер-
ниговцами и половцами к Минску, нечаянно напал на город и не оставил у
него ни челядина, ни скотины, по его собственному выражению, В 1093 году
умер последний из Ярославичей, Всеволод, 64 лет. Летописец говорит, что
этот князь был измлада боголюбив, любил правду, был милостив к нищим,
чтил епископов и священников, но особенно любил монахов, давал им все
потребное; был также воздержан и за то любим отцом своим. Летописец при-
бавляет, что в Киеве Всеволоду было гораздо больше хлопот, чем в Переяс-
лавле; хлопотал он все с племянниками, которые просили волостей: один
просил той, другой этой, он все их мирил и раздавал волости. К этим за-
ботам присоединились болезни, старость, и стал он любить молодых, сове-
товаться с ними, а молодые старались отдалять его от прежней, старой
дружины; до людей перестала доходить княжая правда, тиуны начала гра-
бить, брать несправедливо пени при суде; а Всеволод ничего этого не знал
в своих болезнях. Нам нет нужды разуметь здесь под молодыми именно моло-
дых летами; трудно предположить, что Всеволод на старости лет покинул
своих ровесников и окружил себя юношами; если обратить внимание на пос-
ледующие явления, то можем легче объяснить смысл слов летописца: под мо-
лодыми людьми разумеются у него люди новые; новая дружина, приведенная
из Переяславля и Чернигова противополагается дружине первой: князья, пе-
ремещаясь из одной волости в другую, с младшего стола на старший, приво-
дили с собою свою дружину, которую, разумеется, предпочитали дружине,
найденной в новом княжестве, оставшейся после прежнего князя; отсюда
проистекала невыгода, во-первых, для народа, потому что пришельцы не
соблюдали выгод чуждой для них области и старались наживаться на счет
граждан; во-вторых, для старых бояр, которых пришельцы отстраняли от
важных должностей, от княжеского расположения, заезжали их, по местни-
ческому позднейшему выражению. Каково было грабительство тиунов княжес-
ких при Всеволоде, свидетельствуют слова лучших киевлян, что земля их
оскудела от рати и от продаж. Так сошло с поприща первое поколение Ярос-
лавичей; при первом уже из них начались усобицы вследствие изгнания оси-
ротелых племянников; при первом уже из них был нарушен порядок пре-
емства, и это нарушение увеличило число изгоев и, следовательно, усилило
усобицы, жертвою которых пало три князя; переходы князей из волости в
волость вследствие родовых счетов показали уже народу всю невыгоду тако-
го порядка вещей, особенно в княжение Всеволода, когда новые дружинники
разорили Киевскую землю, земля разорялась также ратью, набеги степных
варваров не прекращались, и в челе половцев народ видел русских князей,
приходивших искать волостей в Русской земле, которую безнаказанно пусто-
шили их союзники; начались те времена, когда по земле сеялись и росли
усобицы, и в княжих крамолах сокращался век людской, когда в Русской
