вому поколению грамотных христиан, Иларион не имел нужды выставлять мно-
го превосходство христианской религии пред старым русским язычеством:
это превосходство было для них ясно; Илариону надобно было приступить к
другому, более важному вопросу об отношении Нового Завета к Ветхому, о
вине пришествия Христова на землю; первый вопрос, предложенный Владими-
ром греческому проповеднику, был: "Для чего бог сошел на землю и принял
страсть?" Этот же вопрос нужно было прежде всего уяснить и новому поко-
лению. Основываясь на приведенных словах: "Не к неведущим бо пишет, но
преизлиха насыщшемся сладости книжныя", мы даже позволим себе догадку,
что слово Илариона о законе и благодати есть послание митрополита к са-
мому великому князю Ярославу, потому что о последнем всего приличнее
можно было сказать, что он насытился сладости книжные, если сравним от-
зывы летописей об этом князе: "И бе Ярослав любя церковные уставы, и
пресвитеры любяше повелику, и книги прочитая". Или: "Ярослав же сей лю-
бяше книги зело". Объяснивши превосходство христианской веры над иудейс-
кою и языческою, Иларион, естественно, переходит к прославлению того
князя, которому суждено было быть апостолом на Руси: таким образом, оба
сочинения - "Слово о законе и благодати" и "Похвала Владимиру" - состав-
ляют одно целое.
Но, кроме письменного памятника, мы должны обратить внимание на
изустно сохранившиеся произведения народной фантазии, которых начало,
первый древнейший склад относится к описываемому времени; таковы наши
древние народные песни и сказки, в которых упоминается о Владимире, о
подвигах его богатырей. Главное содержание этих песен и сказок составля-
ют подвиги богатырей, защищавших Русскую землю от врагов внешних и внут-
ренних: первыми являются степные кочевники, приходящие с востока на
Русскую землю, на стольный город Владимира, вторыми - разбойники. По ха-
рактеру своему эти песни и сказки разделяются на такие, в которых преоб-
ладает древний, языческий элемент, и на такие, в которых уже видны следы
христианского влияния. Характер первого из означенных отделов соот-
ветствует вполне характеру эпохи, как он изображен нами в своем месте.
Герой песни или сказки - богатырь, обладающий страшною материальною си-
лою: вот он является ко двору княжескому, все глядят на молодца, дивуют-
ся, ему наливают чару зелена вина в полтора ведра, он принимает чару
единой рукой, выпивает ее единым духом; бросит он горсть песку по высо-
кому терему - полтерема сшибет; закричит богатырь зычным голосом - с те-
ремов верхи повалятся, с горниц охлопья попадают, в погребах питья вско-
леблются. Вот подвиги любимого народного богатыря Ильи Муромца: Илья
идет в послах от князя Владимира к хану кочевой орды и заводит с ним
ссору; хан велит связать ему руки белые, плюет ему в ясны очи: "И тут
Илье за беду стало,/ За великую досаду показалося,/ Что плюет Калин
(хан) в ясны очи;/ Вскочил в полдрева стоячего,/ Изорвал чембуры на
мoгучиx плечах,/ Не допустят Илью до добра коня,/ И до его-то до палицы
тяжкие,/ До медны литы в три тысячи./ Схватил Илья татарина за ноги,/
Который ездил в Киев-град,/ И зачал татарином помахивати:/ Куда ни мах-
нет, тут и улицы лежат,/ Куда отвернет - с переулками,/ А сам татарину
приговаривает:/ "А и крепок татарин, не ломится,/ А жиловат, собака, не
изорвется..."".
Но не одна чудовищная, материальная сила действует в богатырях; в них
действует также сила чародейская. Мы видели занесенное в летопись преда-
ние о том, что полоцкий князь Всеслав Брячиславич родился от волшебства
(волхованья); песня рассказывает в подробности это предание, как родился
богатырь Волх Всеславьевич от лютого змея. Когда минуло Волху десять го-
дов, стал учиться он премудростям: первой мудрости учился - обертываться
ясным соколом; другой мудрости учился - обертываться серым волком;
третьей мудрости учился он - обертываться гнедым туром-золотые рога. На
двенадцатом году начинает он набирать дружину; живо и согласно с лето-
писью представляет нам песня дружинный быт: стал себе Волх прибирать
дружину, прибирал три года и набрал себе дружины семь тысяч; сам он,
Волх, в пятнадцать лет и вся его дружина по пятнадцати лет... Волх поил,
кормил дружину храбрую, обувал, одевал добрых молодцев. Особенно отлича-
ются мудростью, хитростью, т. е. чародейством, ведовством, женщины, зна-
менитые ведьмы киевские: такова Марина Игнатьевна, которая водится с
Змеем Горынчищем. Осердясь на богатыря Добрыню, Марина привораживает его
к себе: "Брала она следы горячие молодецкие,/ Набирала Марина беремя
дров,/ А беремя дров белодубовых,/ Клала дровца в печку муравленую/ С
теми следы горячими,/ Разжигает дрова палящатым огнем/ И сама она дровам
приговаривает:/ "Сколь жарко дрова разгораются/ Со теми следы молодецки-
ми,/ Разгоралось бы сердце молодецкое"".
Чары действуют на Добрыню: он влюбляется в ведьму, прогоняет от нее
соперника своего, Змея Горынчища, за что Марина обертывает его гнедым
туром. Такова Авдотья Лиховидьевна, которая искала мудрости над мужем
своим, Потоком Михайлою Ивановичем: она взяла с него слово, что если она
умрет прежде него, то ему зарыться с нею в могилу живому; и вот через
полтора года Лиховидьевна умирает, и Поток, верный своему слову, "С ко-
нем и сбруею ратною/ Опустился в тое ж могилу глубокую,/ И заворочали
потолоком дубовыим/ И засыпали песками желтыми,/ А над могилою поставили
деревянный крест,/ Только место оставили веревке одной,/ Которая была
привязана к колоколу соборному./ И стоял он, Поток Михайло Иванович,/ В
могиле с добрым конем/ С полудни до полуночи./ И для страху, добыв ог-
ня,/ Зажигал свечи воску ярого./ И, как пришла пора полуночная,/ Собира-
лися к нему все гады змеиные,/ А потом пришел большой змей,/ Он жжет и
палит пламем огненным,/ А Поток Михайло Иванович/ На того не робок был,/
Вынимал саблю острую,/ Убивает змея лютого/ И ссекает ему голову/ И тою
головою змеиною/ Учал тело Авдотьино мазати./ Втепоры она еретница/ Из
мертвых пробуждалася".
Так отразился материальный, языческий быт юной Руси на произведениях
народной фантазии; теперь посмотрим, как отразилось на них влияние хрис-
тианства. Это влияние заметно отразилось в песне об Алеше Поповиче; про-
тивником Алеши является Тугарин Змеевич, богатырь с чудовищною матери-
альною силою и чародей: отечество Змеевич, способность палить огнем и
склонность к сладострастию указывают на его нечистое происхождение. Але-
ша Попович не отличается чудовищною материальною силою, но ловко владеет
оружием. За столом княжеским Тугарин Змеевич ест и пьет по-богатырски:
по целой ковриге за щеку мечет, глотает целиком по лебедю, по целой чаше
охлестывает, которая чаша в полтретья ведра, и бесстыдно ведет себя с
женщинами; все это не нравится Алеше, он сравнивает Тугарина с прожорли-
вым животным: здесь уже природа человеческая вооружается против живот-
ненной. Приготовляясь к битве с Тугарином, Алеша не спит всю ночь, мо-
лится со слезами, чтобы бог послал ему в помощь тучу грозную с дождем и
градом; Алешины молитвы доходны ко Христу: бог посылает тучу с дождем и
градом, крылья у Тугарина обмокли, и он свалился на землю, принужден бо-
роться обыкновенным способом; Алеша побеждает его, но побеждает не мате-
риальною силою, а хитростию: сошедшись с Тугарином, Алеша говорит ему:
"Ты хочешь драться со мною один на один, а между тем ведешь за собою си-
лу несметную"; Тугарин оглянулся назад; этим мгновением воспользовался
Алеша, подскочил и отрубил ему голову. Любопытно видеть, как под влияни-
ем христианства переделывались предания о любимом народном богатыре -
Илье Муромце: мы встретили уже раз Илью в борьбе с кочевою ордою, когда
он, вместо оружия, человеком бил людей; но вот слышится об нем же другое
предание, составившееся под новым влиянием: тридцать лет сидит Илья сид-
нем, не владеет ни руками, ни ногами и получает богатырскую силу чудом,
как дар божий за христианский подвиг, за желание утолить жажду двух
странников; дальнейшие подвиги его отмечены также смирением, благодуши-
ем. Против языческого поклонения материальной силе христианство выстави-
ло поклонение силе духовной, небесной, пред которой материальная, земная
сила ничто, против которой не устоит никакой богатырь. Мы видели, как
это понятие отразилось в предании об Алеше Поповиче и Илье Муромце; но
всего резче высказалось оно в предании о том, как богатыри, победив нес-
метную басурманскую силу, обезумели от гордости и вызвали на бой силу
небесную, которая росла все более и более под ударами богатырей и, нако-
нец, заставила их окаменеть от ужаса. Так под влиянием христианства на-
чало упраздняться поклонение материальной силе.
Мы уже имели случай упоминать о том, как в древних богатырских песнях
наших, сквозь позднейшие слои проглядывает слой древний, отражающий в
себе быт первоначального периода нашей истории; мы видим, как в них от-
разился особенно быт дружины; справедливо замечают, что старинные бога-
тыри русские принадлежат разным сословиям, сходятся ко двору княжескому
с разных концов Руси: таков постоянно характер дружины, который долго
держался у нас в чистоте. Укажем еще на некоторые черты, напоминающие
время: известен древний обычай давать кораблям вид разных зверей, драко-
нов и т.п.; и вот в песне о Соловье Будимировиче так, между прочим, опи-
сан его корабль: "Нос, корма по-туриному,/ Бока взведены по-звериному".
Эта же песня напоминает о греческой торговле, о судах, приходивших в
Киев с греческими товарами: "Говорил Соловей таково слово:/ "Гой еси вы,
гости корабельщики/ И все целовальники любимые!/ Как буду я в городе в
Киеве,/ У ласкова князя Владимира,/ Чем мне-то будет князя дарить,/ Чем
света жаловати?"/ Отвечают гости корабельщики/ И все целовальники люби-
мые:/ "Ты славный, богатый гость,/ Молодой Соловей, сын Будимирович!/
Есть, сударь, у вас золота казна,/ Сорок сороков черных соболей,/ Вторые
сорок бурнастых лисиц;/ Есть, сударь, дорога камка,/ Что не дорога ка-
мочка - узор хитер;/ Хитрости были Царя-града,/ А и мудрости Иерусали-
ма,/ Замыслы Соловья Будимировича;/ На злате, серебре не погневаться"./
Прибежали корабли под славный Киев-град,/ Якори метали в Днепр-реку./
Сходни бросали на крут бережок..."
Мы знаем из летописи, что новгородцы славились плотничеством; песня
говорит, что они славились уменьем строгать стрелы: "...тем стрелам цены
не было/ Колоты они были из трость-дерева,/ Строганы те стрелки в Новго-
роде".
Летописец знает о дунайском городке Киевце, который основан будто бы
нашим же Кием полянским; песня знает также Киевец: "Чурила живет не в
Киеве,/ А живет он пониже малого Киевца."
Мы знаем, что дружинники переходили от одного владельца к другому,
служили то в одной, то в другой стране; таковы и богатыри песни, таков
знаменитый Дунай Иванович, который говорит о себе: "Служил я, Дунай, во
семи Ордах,/ В семи Ордах, семи королям."
В Галицкой Руси теперь еще поется об этих дружинниках, о наших ста-
ринных руссах, которые сбирались идти на тихий Дунай служить царю бол-
гарскому или в Константинополь к императору:
"В чистом поле шатер стоит; в шатре сидят добры молодцы, сидят они,
думу думают: как пойдем мы к кузнецу доброму, покуем себе медные челна,
медные челна, золотые весла: как пустимся мы на тихий Дунай, вдоль Дуная
под Царь-город. Ой, чуем там доброго пана, что платит щедро за службу
молодецкую: дает, что год, по сту червонных; по сту червонных да по во-
роному коню; по вороному коню да по сабельке; по сабельке да по кафтан-
чику; по кафтанчику да по шапочке; по шапочке да по красной девице".
Мы видели влияние христианства на древние наши богатырские предания,
видели, как под этим влиянием переделывался характер богатырей, характер
