Александром псковским? Можно думать также, что мир заключен был не без
участия митрополита, у которого перед тем был владыка Василий. В кратких
известиях летописи причины явлений не показаны; но по всему видно, что
Калита не мог долго сносить пребывания Александра тверского во Пскове. В
1335 году Калита собрался с новгородцами и со всею Низовскою землею идти
на Псков, но почему-то поход был отложен, хотя псковичам и не дали мира;
намерение, следовательно, воевать с ними не было оставлено, и московский
князь продолжал ласкать новгородцев: в том же году он позвал к себе в
Москву на честь владыку, посадника, тысяцкого, знатнейших бояр, и они,
говорит летописец, бывши в Москве, много чести видели. Но в тот самый
1337 год, когда Александр тверской отправился из Пскова в Орду и поми-
рился с ханом, Калита, вдруг забывши крестное целование, послал рать
свою на Двину за Волок, ибо заволоцкие владения и доходы новгородцев
всего больше должны были соблазнять московского князя; но предприятие не
удалось: московские войска были посрамлены и поражены, как выражается
летописец; имели ли какую-нибудь связь эти два события - поездка Алек-
сандра в Орду и разрыв Калиты с Новгородом, - неизвестно. Новгородцы
могли надеяться, что восстановление Александра на отцовском столе и но-
вая борьба его с Калитою помешают последнему теснить их; но московский
князь не терял времени, и Александр погиб в Орде. Новгородцы отправили к
великому князю послов с выходом, но Калита послал к ним своих просить
другого выхода: "Дайте мне еще царев запрос, чего у меня царь запросил".
Новгородцы отвечали: "Этого у нас не бывало от начала мира, а ты целовал
крест по старой пошлине новгородской и по Ярославовым грамотам". Калита
велел своим наместникам выехать из Новгорода, и не было с ним мира.
Прежде, когда было много князей-соперников, переменявших охотно во-
лости свои, Новгород редко оставался долгое время без князя: на смену
одного спешил другой; но теперь, когда князья уселись неподвижно каждый
в своей наследственной волости, в Новгороде вместо князя видим уже бояр
- наместников великокняжеских, которые выезжают при первой размолвке
новгородцев с великим князем, и Новгород предоставляется самому себе.
Вследствие этого нового порядка вещей стороны, партии княжеские должны
были исчезнуть: какие могли быть княжеские партии в Новгороде во время
Калиты, когда Новгород мог иметь дело только с одним великим князем, ко-
торый раз, много - два приедет в Новгород на самое короткое время?
Тверской партии не могло быть, потому что ни Михаил, ни сыновья его не
жили в Новгороде, не могло быть и вследствие постоянно враждебных отно-
шений; великим князьям и не нужно теперь иметь в Новгороде приверженную
к себе сторону; их цель - рано или поздно уничтожить самостоятельность
Новгорода, а пока им нужно брать с него как можно больше денег; они зна-
ют, что Новгород будет их, если они будут сильны, сильнее всех других,
но изменчивое расположение новгородцев не даст им этой силы. Любопытно,
что с описываемого времени летописец новгородский становится видимо рав-
нодушен к смене посадников, начинает часто пропускать их; мы уже прежде
упоминали об этих пропусках. Под 1315 годом встречаем известие о вруче-
нии посадничества Семену Климовичу, и после того до самого 1331 года нет
ни слова о посадниках в летописи; в этом году встречаем известие о по-
саднике Варфоломее; но под следующим 1332 годом говорится, что встали
крамольники, отняли посадничество у Федора Ахмыла и дали Захару Михайло-
вичу, причем пограбили двор Семена Судокова, а у брата его Ксенофонта
села пограбили; но Захар недолго был посадником: в том же году он был
свержен и на его место выбран Матвей. Под 1335 годом упоминается новый
посадник Федор Данилович, неизвестно когда и на чье место избранный.
Прежде, еще под 1327 годом, летописец упоминает о мятеже, во время кото-
рого народ пограбил и пожег двор Евстафия Дворянинца; потом, под 1335
годом, встречаем известие об усобице, во время которой едва не дошло до
кровопролития: по обеим сторонам Волхова граждане стояли с оружием, но
потом сошлись в любовь. Что касается до принятого на кормление литовско-
го князя Нариманта, то новгородцы с самого начала увидали ненадежность
этих союзов с Литвою: в 1338 году, когда новгородцы вели войну со шведа-
ми, Наримант был в Литве; новгородцы много раз посылали за ним, но он не
приехал, даже и сына своего Александра вывел из Орешка, оставил только
своих наместников.
По известиям Новгородской летописи, псковичи, взявши к себе в князья
Александра тверского, признали в то же самое время зависимость свою от
Литвы: естественно, Псков должен был употребить это средство, чтобы за-
щитить себя в случае нового движения северо-восточных русских князей по
настоянию Калиты и по приказу ханскому. Имея особого князя, псковичи хо-
тели получить полную независимость от Новгорода, хотели иметь и особого
епископа.
В 1331 году новоизбранный новгородский владыка Василий отправился для
посвящения своего на Волынь, где находился тогда митрополит Феогност. Но
в то же время к митрополиту явились послы изо Пскова, от князя Александ-
ра, вместе с послами от Гедимина и всех других князей литовских; они
привели с собою монаха Арсения, прося митрополита, чтоб поставил его
владыкою во Псков; но Феогност отказал им в просьбе. Новгородский лето-
писец говорит при этом: "Псковичи хотели поставить себе Арсения на вла-
дычество, но осрамились, пошли прочь ни с чем от митрополита из Волынс-
кой земли; они Новгород считали за ничто уже; вознеслись высокоумием
своим, но бог и св. София низлагают всегда высокомыслящих, потому что
псковичи изменили крестному целованию к Новгороду, посадили к себе князя
Александра из литовской руки". Мы видели, что в 1333 году было сближение
Новгорода со Псковом и его князем вследствие разрыва новгородцев с кня-
зем московским; но потом, когда в 1335 году новгородцы помирились с Ка-
литою, то снова началась вражда со Псковом; в 1337 году владыка Василий
поехал во Псков для своих святительских дел, на подъезд, как тогда выра-
жались, но псковичи суда ему не дали, и он поехал прочь, проклявши их.
Еще в 1316 и 1323 году источники западные упоминают о враждебных
столкновениях новгородцев с Норвегиею; в 1326 году заключен был мир меж-
ду ними на 10 лет. В 1337 году у новгородцев началась война со шведами
опять по поводу корел, которые подвели шведов, побили новгородских и ла-
дожских купцов и всех христиан, находившихся в их земле, а сами убежали
в Выборг и, выходя оттуда, били новгородцев. В следующем году новгородцы
с посадником Федором Даниловичем отправились в Неву и стояли под Ореш-
ком, пересылаясь с шведским воеводою Стеном; но переговоры кончились ни-
чем; новгородцы возвратились домой; а шведы с корелою много воевали по
Обонежью, а потом сожгли посад у Ладоги. Мстить им за это ходили молодцы
Довгородские с воеводами: они повоевали шведскую корелу около Выборга,
сильно опустошили землю, хлеб пожгли, скот изрубили и пришли домой все
здоровы, с полоном. По их удалении шведы вышли из Выборга, воевали Тол-
догу и оттуда пошли на Вотскую землю, но здесь ничего не взяли, потому
что жители поостереглись; копорьяне напали на них в небольшом числе и
разбили. После этого пришли послы в Новгород из Выборга от воеводы Пет-
рика и объявили, что шведский князь ничего не знает о войне, начал ее
своевольно Стен, воевода. Новгородцы отправили в Выборг своих послов,
которые и заключили мир на тех же условиях, на каких помирился князь
Юрий Данилович на Неве; относительно же Кобылитской Корелы положено было
послать к шведскому князю. В следующем 1339 году новгородцы отправили
двоих послов, да еще третьего от владыки, за море, к шведскому князю, и
заключили с ним мир по старым грамотам; о короле же сказали так: "Если
наши побегут к вам, то секите их и вешайте; если и ваши прибегут к нам,
то и мы с ними будем делать то же самое, чтоб из-за них ссоры между нами
не было; которые же прежде были за нами, тех не выдадим, потому что они
покрещены в нашу веру, да и мало их осталось, все померли гневом божи-
им". На западе волновались корелы, на северо-востоке, в Двинской облас-
ти, финские племена также не хотели быть спокойны: под 1329 годом опять
встречаем известие, что новгородцы, шедшие в Югру, были перебиты устюжс-
кими князьями. В 1326 году приезжали в Новгород послы из Литвы: брат Ге-
димина, Воин, князь полоцкий, Василий, князь минский, и князь Федор Свя-
тославич; они заключили мир с новгородцами и немцами. Но в 1335 году,
несмотря на этот мир и несмотря на то что литовский князь Наримант кор-
мился на пригородах новгородских, Литва повоевала Новоторжскую волость;
великий князь был в это время в Торжке и немедленно послал свое войско в
Литву, оно пожгли городки литовские - Осечен, Рясну и много других.
Под 1329 годом летопись упоминает об убиении в Дерпте новгородского
посла, мужа честного, Ивана Сыпа, но о следствиях этого убийства не го-
ворит ничего. И в Псковской летописи с 1323 до 1341 года мы не встречаем
известий о войне с орденом Ливонским. Причина была та, что уже давно,
еще с конца XIII века, в Ливонии происходили усобицы. Мы видели, что
главным деятелем при утверждении немецкого владычества в Ливонии был
епископ рижский, по старанию которого был учрежден рыцарский Орден, не-
обходимо становившийся в служебное отношение к рижской церкви. Но мир не
мог долго сохраниться между двумя учреждениями, из которых у одного были
материальные средства, право силы, меча, у другого же - одни права исто-
рические и духовные; первое не могло долго подчиняться последнему; но
епископы также не хотели уступить магистрам Ордена своего первенствующе-
го положения, и следствием этого была усобица. Особенно разгорелась она
при магистре Бруно и архиепископе Иоанне фон-дер-Фехте, причем, не имея
достаточно собственных материальных средств для борьбы с рыцарями, епис-
коп и рижане призвали себе на помощь литовцев-язычников! Началась ожес-
точенная война; в течение 18 месяцев дано было девять битв, большую
часть которых выиграли рыцари; но в 1298 году литовский князь Витенес
вторгнулся в Ливонию, встретился с войском рыцарей на реке Аа и нанес им
страшное поражение: магистр Бруно, 60 рыцарей и множество простого войс-
ка полегли в битве; ободренные победою, войска рижские и литовцы осадили
орденскую крепость Неумюль, но потерпели под нею поражение от тевтонских
рыцарей, пришедших на помощь своим ливонским собратиям. Не видя возмож-
ности одолеть Орден материальными средствами, епископы ливонские прибег-
ли к другим: в это время, т. е. в начале XIV века, внимание Западной Ев-
ропы обращено было на страшный процесс Храмовых рыцарей; великий магистр
их уже был в оковах вместе с братиями, находившимися во Франции, и нена-
висть Филиппа Красивого грозила печальным окончанием процесса. Это пода-
ло надежду ливонским епископам, что подобная же участь может постигнуть
и Немецкий орден в Пруссии и Ливонии. В 1308 году они подали папе обви-
нительный лист, в котором приписывали Ордену неуспех в обращении литов-
цев, обвиняли рыцарей в истреблении жителей Семигаллии, когда те были
уже христианами, и проч.; нашлось обвинение и вроде тех, которые тяготе-
ли над несчастными Тамплиерами: епископы доносили, что когда рыцарь по-
лучал рану в битве, то остальные товарищи добивали его и сожигали тело,
по обычаю язычников. Папа Климент V нарядил комиссию на месте для иссле-
дования справедливости жалоб; дело кончилось ничем; епископы не удовлет-
ворились таким окончанием его, и когда король польский завел спор с Ор-
деном о земле Поморской, когда архиепископ гнезенский, епископы куявс-
кий, плоцкий и познанский встали против Ордена, то архиепископ рижский
