нял у них; также: "Кто из нас что примыслил или прикупил или кто вперед
что прикупит или примыслит чужое к своим волостям, то все блюсти, не
обидеть".
Если в княжение Симеона Русь не испытала ни кровавых усобиц, ни та-
тарских опустошений, зато в 1352 году явилась страшная язва - черная
смерть; в 1353 году она поразила в Москве митрополита Феогноста, самого
великого князя, двоих сыновей и брата Андрея. Симеон умер еще очень мо-
лод, 36 лет; он также оставил завещание, в котором отказал удел свой и
все движимое и недвижимое имение жене, по смерти которой все это перехо-
дило к брату Симеонову, великому князю Иоанну. Это обстоятельство важно
в том отношении, что два удела Московского княжества соединились теперь
в один, и, таким образом, сила великого князя Иоанна увеличивалась
вдвое. Мы видели, что третий сын Калиты, Андрей, умер в одно время с Си-
меоном, и уже по смерти его родился у него сын Владимир, получивший
только один удел отцовский. В завещании Симеона любопытно следующее нас-
тавление братьям, из которого оказывается оседлость бояр вследствие но-
вого порядка вещей, явление старых отцовских бояр, хранителей прави-
тельственных преданий, добрых советников, которых мы так мало видим
прежде: "По отца нашего благословенью, что приказал нам жить заодин,
также и я вам приказываю, своей братье, жить заодин; лихих людей не слу-
шайте, которые станут вас ссорить; слушайте отца нашего, владыки Алек-
сея, да старых бояр, которые отцу нашему и нам добра хотели. Пишу вам
это слово для того, чтоб не перестала память родителей наших и наша,
чтоб свеча не угасла".
У брата Симеонова Иоанна явился соперник в искании великого княжения
Владимирского - то был Константин Васильевич, князь суздальский. Если мы
предположим, что Константин происходил от Андрея Ярославича, а не Алек-
сандровича и был, таким образом, дядею сыновьям Калиты, то и тогда он не
имел права на старшинство, ибо взял бы его не по отчине и не по дедине:
ни отец, ни дед его небыли великими князьями. Константин суздальский ис-
кал великого княжения не по старым правам, во по новым понятиям и отно-
шениям, по которым всякий князь вмел право в том случае, когда был отва-
жен, богат и силен. Об отваге Константина свидетельствует летопись, го-
воря, что он княжил честно и грозно, оборонял отчину свою от сильных
князей и от татар, причем под сильными князьями нельзя разуметь других,
кроме московских. Если Константин не мог быть богат собственною казною,
чтоб перекупить ярлык у московского князя, то мог получить денежную по-
мощь из Новгорода, жители которого, притесненные Калитою, смиренные Си-
меоном, не могли надеяться добра от сильной Москвы и старались, чтоб ве-
ликое княжение перешло к другому князю, послабее; узнавши о смерти Симе-
она, они отправили немедленно посла своего в Орду просить великого кня-
жения Константину суздальскому. Но все их старания были напрасны: хан
отдал ярлык Иоанну московскому. Впрочем, сначала ни суздальский князь,
ни новгородцы не обратили внимания на ярлык: Константин помирился с Ио-
анном перед своею смертию, в 1354 году; с Новгородом у московского князя
полтора года не было мира.
В год смерти Симеоновой рязанцы взяли Лопасню, захватили здесь на-
местника Александра Михайловича, отвели в Рязань и держали там в большом
томлении, пока не выкупили его из Москвы. Лопасня, принадлежавшая к уде-
лу малолетнего серпуховского князя, Владимира Андреевича, и шесть других
мест были потеряны; но этот урон был вознагражден другими приобретениями
в Рязанской области. Внутри Московского княжества в правление Иоанна
произошло следующее замечательное событие. Мы уже имели случай говорить,
что при оседлости князей и бояре их должны были приобрести большое зна-
чение в княжестве; большее значение должен был приобрести и тысяцкий,
получивший возможность отправлять свою важную должность при нескольких
князьях сряду без смены, могла даже явиться наследственность должности в
одном роде. Но при таких обстоятельствах власть тысяцкого при непос-
редственных отношениях этой власти к городовому народонаселению могла
быть опасна другим боярам, которых влияние стеснялось влиянием тысяцко-
го, потом могла быть опасна и самой власти княжеской. В описываемое вре-
мя должность московского тысяцкого отправлял боярин Алексей Петрович
Хвост. При Симеоне Гордом он поднял крамолу против великого князя, был
изгнан, лишен своих волостей; все три брата: Симеон, Иоанн и Андрей -
поклялись не принимать к себе в службу мятежного боярина, ни детей его;
Иоанн особенно поклялся не отдавать Алексею Петровичу той части его име-
ния, которую он, Иоанн, получил от брата своего, великого князя Симеона,
и несмотря на все это, Алексей Петрович является тысяцкимв княжение Ио-
анна. Но зимою, 3 февраля 1357 года, рано, во время заутрени, тело Алек-
сея Петровича было найдено на площади со всеми признаками насильственной
смерти; никто не видал, как совершилось убийство; но слух шел, что бояре
собирали на тысяцкого тайный совет, строили ковы, и погиб он от своих
товарищей, общею всех думою, как погиб Андрей Боголюбский от Кучковичей.
Сильный мятеж встал в городе вследствие этого убийства, и большие бояре
московские отъехали в Рязань с женами и детьми; но в следующем году ве-
ликий князь перезвал к себе опять из Рязани двоих бояр - Михаила и зятя
его Василия Васильевича.
В других княжествах продолжались прежние явления. В Муромской волости
в 1354 году князь Федор Глебович, собравши большое войско, пошел к Муро-
му на тамошнего князя Юрия Ярославича, выгнал его и сам сел на его мес-
то. Муромцы были ему рады и пошли с ним в Орду; но спустя неделю по
отъезде Федора пришел в Муром прежний князь, Юрий, собрал остальных жи-
телей Мурома и пошел также в Орду судиться с Федором. По суду ханскому
муромское княжение досталось Федору Глебовичу; Юрий был выдан сопернику,
который посадил его в крепкую тюрьму, где он и умер. В Твери продолжа-
лась вражда между дядею Василием Михайловичем и племянником Всеволодом
Александровичем холмским. В 1357 году митрополит Алексей приехал во Вла-
димир, и туда явился к нему князь Всеволод Александрович с жалобою на
дядю. По митрополичью слову, Василий Михайлович, заключив договор с ве-
ликим князем московским, также приехал во Владимир судиться с племянни-
ком пред митрополитом, с ним вместе приехал и владыка тверской Федор;
много было между князьями споров, глаголания, как говорит летописец, но
конечный мир и любовь не состоялись. Московский князь, как видно, держал
сторону дяди, Василия, потому что когда потом оба соперника отправились
в Орду и Всеволод хотел пробраться туда через Переяславль, то наместники
московские не пустили его, и он принужден был уехать в Литву. Немудрено,
что и в Орде дело было решено также в пользу дяди; здесь хан и ханша без
суда выдали Всеволода Василию; и было, по словам летописца, Всеволоду от
дяди томление большое, много натерпелись и бояре, и слуги холмского кня-
зя, и черные люди.
Но у сына Александрова был могущественный союзник, Олгерд, князь ли-
товский, женатый на родной сестре его. Неизвестно, каким образом удалось
Всеволоду уехать в Литву; но когда он возвратился оттуда в 1360 году, то
Василий уступил племянникам треть их отчины. Из других князей летопись
упоминает под 1354 годом о смерти Димитрия Федоровича стародубского, ко-
торому наследовал брат его Иван Федорович. В 1359 г. умер смоленский
князь Иван Александрович, и его место заступил сын его Святослав.
В Новгороде в 1354 году посадник Оницифор Лукич добровольно отказался
от своей должности, и на его место был избран Александр, брат убитого
Дворянинца. Но потом, в 1359 году, упоминается уже другой посадник, Ад-
риан Захарыч, у которого в этом году было отнято посадничество, но не
всем городом, а только одним Славенским концом; на место Адриана был
избран Сильвестр Лентеевич. Но другие части города не согласились на это
избрание, и на Ярославове дворе произошла сеча, потому что жители Сла-
венского конца явились в доспехах и разогнали безоружных заречан, бояр
многих били и грабили, одного убили до смерти. Это повело к новой усоби-
це: Софийская сторона вооружилась, чтоб отомстить за бесчестье братьев
своих, а Славенская по необходимости, чтоб защищать имение и головы
свои; три дня враждебные стороны стояли друг против друга, славенцы пе-
реметали уже мост, как пришли два владыки - старый, Моисей, из монасты-
ря, где жил на покое, и новый Алексей, с архимандритами и игуменами.
Владыки стали благословлять народ, говоря: "Дети! не накликайте себе
брани, а поганым похвалы, святым церквам и месту этому пустоты, не схо-
дитесь на бой". Толпы послушались и разошлись; но села Селивестровы были
опустошены, взято много сел и у других славенцев, причем погибло много и
невиноватых; посадником был избран Никита Матвеевич, как видно сын преж-
него посадника Матвея.
В орде хан Чанибек был убит в 1357 году сыном своим Бердибеком; русс-
кий летописец говорит об убитом, что он был очень добр к христианству и
при нем была большая льгота земле Русской. В этом же году летописец упо-
минает о татарском после Кошаке, от которого была большая истома князьям
русским. Бердибек был убит сыном своим Кулпою, Кулпа Неврусом. В 1358
году сын Бердибеков, Мамат-хожа, пришедши в Рязанскую землю, прислал в
Москву к великому князю с предложением установить твердые границы между
Московским и Рязанским княжествами; но великий князь не пустил Мамат-хо-
жу в свою отчину. Опаснее был враг на западе: под 1356 годом летописец
говорит, что литовцы овладели Ржевою, в тот же самый год Олгерд приходил
под Брянск и под Смоленск и пленил сына у князя Василия смоленского.
Этот Василий в том же году пришел из Орды с ярлыком на Брянск, утвердил-
ся здесь, но скоро умер; после его смерти, по словам летописца, был в
Брянске мятеж от лихих людей, смута великая и опустение города, после
чего стал владеть Брянском великий князь литовский. В 1358 году войско
тверское и можайское отняло Ржеву у литовцев; в 1359 году смольняне вое-
вали Бельчу. Но Олгерд не любил отдавать назад раз что-нибудь взятое: в
том же году он приходил под Смоленск, сын его Андрей взял опять Ржеву, и
в 1360 году сам Олгерд приезжал смотреть этот город, верно боясь, чтоб
русские в другой раз не отняли его у Литвы. Но к счастию для слабых кня-
жеств, Смоленского и Тверского, Олгерд постоянно сдерживался на западе
Тевтонским орденом: борьба с рыцарями шла одинаково неудачно для Литвы и
при наследнике Арфберга, Винрихе фон-Книпроде. В 1360 году Олгерд, Кейс-
тут и сын последнего Патрикий сошлись с великим магистром на границах
литовских: битва продолжалась целый день, и рыцари одержали победу. Нап-
расно Кейстут старался остановить бегущих и возобновить битву: его сва-
лили с коня, Патрикий ринулся в середину неприятелей для спасения отца,
но также был сброшен с лошади, поднялся и отбивался до тех пор, пока по-
доспел отряд литовцев и выручил его из беды; но отца спасти не мог.
Кейстута отвезли в Мариенбург, столицу Ордена, и засадили в тесную
тюрьму; день и ночь стояла у дверей стража и не пускала к пленнику нико-
го, кроме слуги, приносившего пищу, но этот слуга, приближенный к ма-
гистру, отличавшийся своею верностию, был родом литвин, в молодости зах-
ваченный в плен и окрещенный. Ежедневный разговор с Кейстутом на родном
языке, злая судьба и знаменитые подвиги литовского богатыря разбудили в
нем давно уснувшую любовь к старому отечеству: он дал средство Кейстуту
уйти из заточения и достичь двора зятя своего, князя мазовецкого. Кейс-
тут не хотел возвращаться на родину, не отомстивши рыцарям: он взял у
них два замка и с добычею возвращался домой, как на дороге был захвачен
орденским отрядом, вторично попался в неволю, вторично ушел из нее и
