отдано известному Оницифору Лукиничу, но этим дело не кончилось: скоро
Федора выгнали с тремя братьями, пограбили домы их и всю Прусскую улицу;
изгнанники отправились сперва во Псков, а потом в Копорье.
В остальных княжествах происходили волнения другого рода. В Твери до
1346 года княжил Константин Михайлович. Стремясь, подобно всем князьям,
усилить себя на счет родичей, он начал теснить вдову брата своего Алек-
сандра, Анастасию, и сына его, Всеволода Александровича, князя холмско-
го, силою захватывал бояр и слуг их. Всеволод не мог сносить этих при-
теснений и ушел в Москву к Симеону; потом в том же 1346 г. и Константин
и Всеволод поехали в Орду, где Константин умер, а Всеволод выхлопотал у
хана ярлык на княжение, несмотря на то что у него оставался еще дядя,
Василий Михайлович, князь кашинский. Последний, услыхав о братней смер-
ти, спешил также в Орду, но, зная, что туда незачем ездить с пустыми ру-
ками, взял дань с племянниковой Холмской волости и отправился; Всеволод,
узнавши о поступке дяди и о поездке его в Орду, выехал оттуда к нему
навстречу вместе с ханским послом и ограбил его, вследствие чего Василий
должен был возвратиться в свою отчину - Кашин. Понятно, что вражда между
дядею и племянником не кончилась этим, а только началась. "Была между
ними ссора, - говорит летописец, - а людям тверским тягость, и многие
люди тверские от такого нестроения разошлись; вражда была сильная между
князьями, чуть-чуть не дошло до кровопролития". Однако любопытно, что
кровопролития не было: не любили его северные князья, старались кончить
дело какими-нибудь другими средствами. В 1349 году епископу Феодору уда-
лось помирить князей; Всеволод уступил Тверь дяде, и оба укрепились меж-
ду собою крестным целованием, поклялись жить в совете и единстве, и вот
когда узнали, что князья помирились, то пошли к ним отовсюду люди в го-
рода их и волости, народонаселение умножилось, и все тверпчи сильно ра-
довались. Но радовались они недолго; только что Василий получил ярлык из
Орды, как начал опять сердиться на племянника, припоминая, как тот огра-
бил его на дороге в Орду; средства к угнетению племянника употреблены
были и Василием те же самые, какие прежде употреблял Константин: он стал
притеснять бояр и слуг холмского князя. Но подобные явления происходили
не в одном Тверском княжестве: мы видели, что рязанский князь Иван Ива-
нович Коротопол убил родственника своего, Александра Михайловича пронс-
кого. В 1342 году сын убитого Александра, Ярослав, выхлопотал себе ярлык
и выгнал самого Коротопола из Переяславля Рязанского, потом встречаем
известие, что Коротопол был убит неизвестно где, кем и как, а под 1344
годом упоминается о смерти Ярослава пронского. Под 1349 годом упоминает-
ся о смерти рязанского князя Василия Александровича, как видно брата
Ярославова, после чего видим в Рязани князем знаменитого Олега Иоаннови-
ча. В 1344 году умерли князья Василий Давыдович ярославский и Василий
муромский; преемник последнего, Юрий Ярославич, обновил отчину свою Му-
ром, запустелый издавна, со времен первых князей; Юрий поставил двор
свой в этом городе, его примеру последовали бояре, вельможи, купцы и
черные люди.
В Орде в 1340 году умер хан Узбек; старший сын и преемник его, Тинбек
(Инсанбег), был убит в 1342 году младшим братом своим Чанибеком. Пять
раз ходил Симеон московский в Орду и всякий раз возвращался оттуда со
многою честию и пожалованием, по выражению летописца: о татарских опус-
тошениях, насилиях баскаков и послов не слышно и в княжение Симеона, как
в княжение отца его; только раз, под 1347 годом, летописец упоминает о
приходе ордынского князя Темира под город Алексин: татары сожгли посад и
возвратились в Орду с большой добычею. С отношениями татарскими при Си-
меоне соединились литовские. Мы видели, что в то самое время, как на се-
веро-востоке усилились московские князья и стали собирать Русскую землю,
на юго-западе то же самое дело совершено было князьями литовскими; но
как скоро обе половины Руси собрались в два сильные тела, то и вступили
в борьбу между собою; Гедимин занят был подчинением себе волостей
Юго-Западной Руси; сын его Олгерд, спокойный с этой стороны, обратил
внимание на Северо-Восточную. Олгерд, по отзыву нашего летописца, был
очень умен, говорил на разных языках, не любил забав и занимался делами
правительственными день и ночь; был воздержан, вина, пива, меду и ника-
кого хмельного напитка не пил и от этого приобрел великий разум и смысл,
коварством своим многие земли повоевал и увеличил свое княжество. В 1341
году Олгерд явился под Можайском, опустошил окрестности, пожег посад, но
города взять не мог. Мы видели, что Евнутий, брат Олгердов, нашел убежи-
ще в Москве у Симеона. Но литовские князья, подобно соперникам своим,
князьям московским, отличаются большою осторожностию в своем поведении,
не любят решительных средств, открытой борьбы, где в одной битве можно
потерять собранное многолетними трудами. Олгерд, коварству которого
удивляется летописец, вздумал погубить Московское княжество посредством
татар, для чего в 1349 году отправил брата своего Кориада к Чанибеку
просить у него помощи на Симеона. Тот, узнавши об этом, немедленно пос-
лал сказать хану: "Олгерд опустошил твои улусы (юго-западные русские во-
лости) и вывел их в плен; теперь то же хочет сделать и с нами, твоим
верным улусом, после чего, разбогатевши, вооружится и на тебя самого".
Хан был столько умен, что понял справедливость слов Симеоновых, задержал
Кориада и выдал его московскому князю. Олгерд присмирел на время и отп-
равил послов в Москву с дарами и челобитьем, прося освободить брата; Си-
меон исполнил просьбу. Мало того, оба брата, Олгерд и Любарт, женатые и
прежде на княжнах русских и овдовевшие, в один год прислали к Симеону
просить за себя двух его родственниц: Любарт - племянницу, княжну рос-
товскую, а Олгерд - свояченицу, княжну тверскую. Симеон спросился митро-
полита, и тот разрешил эти браки, вероятно имея в виду пользу, какая
могла произойти от них для православной Юго-Западной Руси, где Любарт
волынский боролся с Казимиром польским, угнетавшим православие. С Новго-
родом также было у Олгерда враждебное столкновение в 1346 году: литовс-
кий князь вошел в новгородские пределы со всею братьею и со всею литовс-
кою землею, стал на реке Шелони, при впадении в нее Пшаги, и послал
объявить новгородцам: "Хочу с вами видеться: бранил меня посадник ваш,
Евстафий Дворянинец, называл псом", после чего опустошил страну по рекам
Шелони и Луге и пошел домой; новгородцы вышли было против него на Лугу,
но возвратились к себе в город, собрали вече и убили посадника своего
Дворянинца, крича ему: "Из-за тебя опустошили нашу волость".
Но не одна врожденная осторожность заставляла Олгерда действовать не-
решительно против Северо-Восточной Руси; он сдерживался на западе опас-
ною борьбою с Немецким орденом, влияние которого на судьбы Восточной Ев-
ропы становится, таким образом, еще важнее. Мы видели, что торжеством
своим над пруссами Орден был обязан преимущественно их разделению на
многие независимые племена, не могшие потому выставить завоевателям
дружного сопротивления. Но борьба переменила характер, когда рыцари,
окончив завоевание Пруссии, обратились на Литву, ибо здесь благодаря
стремлениям Миндовга и его преемников они должны были иметь дело с сое-
диненными силами целой страны, силами, которые постоянно увеличивались,
сначала толпами пруссов, которые бежали от ига немцев, потом русскими
волостями, входившими в состав великого княжества Литовского. Последние
годы тринадцатого и первые четырнадцатого века протекли в опустоши-
тельных набегах рыцарей на литовские области и литовцев на владения ры-
царей; последним не удалось стать твердою ногою на литовском берегу Не-
мана. Неудачны были речные походы рыцарей по Неману; огромная барка их,
сделанная в виде плавучего острожка, села на мель и была сожжена литов-
цами; одинаково неудачны были и походы сухопутные; взятие литовских кре-
постей стоило Ордену много трудов и крови. В 1336 году прибыл в Пруссию
маркграф Бранденбургский, граф Геннебергский и граф Намурский с много-
численными войсками, чтоб помогать Ордену в войне с язычниками. Магистр
Ордена воспользовался удобным случаем, двинулся вместе с союзниками на
литву и осадил Пунэ, острожек, служивший пристанищем для литвы, возвра-
щавшейся с набегов. На этот раз в острожке укрылось четыре тысячи ок-
рестных жителей с женами, детьми и со всем имуществом. В христианском
ополчении было много военных машин, которые так успешно били в стены
острожка, что осажденные скоро увидали невозможность защищаться долее и,
несмотря на то, решились лучше погибнуть с женами и детьми, чем сдаться
врагу; оборонялись до последней крайности, потратили много народа на вы-
лазках; все способные к бою были покрыты ранами, а между тем часть стен
была уже раскачена таранами, другая грозила рухнуть от подкопов. Тогда
литвины перебили жен и детей, поклали трупы их на огромный костер, сгро-
можденный среди крепости, зажгли его и потом стали сами умерщвлять друг
друга; большую часть перебил Маргер, начальник крепости, поклявшийся,
что по умерщвлении товарищей сам себя лишит жизни; много помогла Маргеру
одна старуха, которая обезглавила топором сто ратников и потом убила са-
ма себя при виде входящих неприятелей. Немцы беспрепятственно вступили в
крепость; оставшиеся в живых литвины бросались сами под удары их мечей.
Маргер сдержал свое слово: он бился еще с горстью отчаянных храбрецов и,
когда все они пали, бросился в подземелье, где спрятал жену, убил сперва
ее, а потом и самого себя. В таком положении находились дела до 1346 г.,
когда великим магистром Ордена был избран Генрих фон-Арфберг. Новый ма-
гистр начал действовать решительнее своих предшественников, и борьба на-
чалась с обеих сторон с большими усилиями, с большим ожесточением. Арф-
берг проник до Трок, страшно опустошил их окрестности, потом встретился
с литовскими и русскими полками Олгерда и поразил их в злой сече, какой
еще не было до сих пор между рыцарями и Литвою. Следствием победы было
новое опустошение литовских областей. Но Олгерд недолго заставил ждать
мести: он вторгнулся с братьями в пределы орденских владений и с лихвою
отплатил за недавнее опустошение Литвы; войско Олгердово возвращалось
уже домой, обремененное добычею, как было настигнуто великим магистром:
произошла новая злая битва, и опять литовцы потерпели поражение. С та-
ким-то опасным врагом должен был бороться Олгерд на западе.
Прекращение внутренней борьбы дало возможность Ливонскому ордену во-
зобновить свои нападения на Псков. В 1341 году без объявления войны нем-
цы убили псковских послов; псковичи отомстили им опустошением ливонских
областей и, видя, что скоро должно ожидать сильного нападения, начали
кланяться новгородцам, чтоб те дали им наместника и помощь; новгородцы
не дали ни того, ни другого, а между тем немцы пришли со всею силою,
поставили городок на Псковской земле. Псковичи начали мелкую войну, ез-
дили воевать немецкие села. Как производилась эта война, можно видеть из
следующего рассказа летописца: двое удальцов - Филипп Ледович и Олферий
Селкович, подговоривши 60 человек поречан, послали спросить островичей:
"Хотите ли ехать воевать Латыгору?" Островичи согласились и назначили
срок, когда собраться всем вместе на княжем селе - Изгоях. Поречане вые-
хали в назначенное место и время; но островичи замедлили, а между тем
немецкий отряд, состоявший более чем из 200 человек, явился опустошать
Псковскую область; 60 человек псковичей, не дожидаясь товарищей, схвати-
лись биться с немцами, бились с солнечного восхода до полудня, потеряли
