в лето 6374 - иде Асколд и Дир на Греки" и проч.
К этому первоначальному сказанию вместе с предисловием о дорюриковс-
ком времени и может только относиться заглавие: "Се повести времянных
лет, откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и
откуду Русская земля стала есть".
Начальный Киевский летописец почти ничего не знает о подробностях
призвания, о событиях княжения Рюрикова: предания о Гостомысле и Вадиме
внесены в позднейшие списки из начальной Новгородской. Известие о походе
Олега на юг и утверждении в Киеве, очевидно, взято из устных преданий, в
которых Олег являлся первым собирателем племен, первым учредителем наря-
да: к его времени относились все древние уставы, например, дань новго-
родская. События разделены по годам: на каждый год по походу на одно из
племен; потом известия о деятельности Олеговой прекращаются в продолже-
ние 17 лет; под 903 годом помещено известие о браке Игоря на Ольге; за-
метим, что летописцу нужно было поместить это известие позднее по сооб-
ражениям с малолетством Святослава при смерти отцовой. Под 907 годом по-
мещено известие о походе Олега на греков. Известный характер рассказа о
походе Олеговом ясно указывает на источник - устные народные сказания,
причем в летописи нельзя не заметить явную сшивку двух известий: она об-
личается повторением одного и того же известия о дани сперва по 12 гри-
вен на человека, а потом по 12 гривен на ключ.
Под 911 годом помещено известие о комете, взятое, очевидно, из гре-
ческой или болгарской летописи; под 912 годом договор с греками. Неоспо-
римые свидетельства греческих источников о договорах, заключаемых Импе-
риею с разными варварскими народами, свидетельства о договорах, именно
заключенных с Русью, соответствие последних договоров договорам, заклю-
ченным с другими народами, необходимость, какую чувствовало греческое
правительство урядиться с русским князем относительно того, как посту-
пать в случаях столкновения русских с подданными Империи в Константино-
поле, случаях, не могших быть редкими, полное соответствие содержания
договоров обстоятельствам времени, наконец язык, во многих местах тем-
ный, показывающий ясные следы перевода с греческого, не оставляют ника-
кого сомнения в подлинности договоров - Олегова, Игорева, Святославова.
По всем вероятностям до летописца дошел перевод современный подлиннику;
перевод этот должен был храниться в Киеве у князей, и храниться тща-
тельно, потому что торговые сношения русских с Византиею были предметом
первой важности для Руси и князей ее, а нет сомнения, что и впоследствии
поступали с русскими в Константинополе на основании древних договоров;
странно думать, что норманны вообще заботились мало о сохранении и ис-
полнении договоров: норманские пираты, быть может, мало заботились об
этом, но уже показано было прежде, что русские князья не могли оста-
ваться норманскими пиратами, и где доказательство, что они мало заботи-
лись об их исполнении и сохранении? После заключения Олегова договора
Игорь пошел на греков; но где доказательства, что он пошел не вынужден-
ный нарушением договора со стороны греков? Когда последние объявили ему,
что будут платить столько же, сколько платили Олегу, то он заключил с
ними мир; имеем право думать, что поход был именно и предпринят для то-
го, чтобы восстановить прежние отношения. Святослав завоевал Болгарию по
договору с греками же и потом вел против них войну оборонительную; поход
Владимира тесно связан в летописи с намерением принять христианство;
Ярослав послал сына на греков именно потому, что в Константинополе оби-
дели русских купцов, следовательно, не выполнили договора. Надобно заме-
тить, что у нас вообще походы древних русских князей на Византию предс-
тавляются чем-то беспрерывным, обычным, тогда как всех их было только
шесть.
Записав предание о смерти Олеговой, летописец вставляет известия о
волхвах, являвшихся у других народов; вставка понятная по тому интересу,
который возбуждали волхвы между современниками летописца. Долговременное
княжение Игоря, от которого дошло очень мало преданий, пополняется из-
вестиями из греческой и болгарской летописи. Известие о первом походе
Игореве на греков взято из тех же источников, известие о втором из ту-
земных преданий; из них же взято оправдание в неудаче первого похода;
очевиден тот же самый источник в известиях о смерти Игоря, о мести
Ольги, о ее распоряжениях, о крещении, которое описано исключительно по
туземным преданиям без всякого соображения с греческими источниками: это
доказывает имя императора, при котором крестилась Ольга, Цимиский, и год
события. Еще в княжение Игоря, 943 годом оканчиваются выписки из гречес-
кой или болгарской летописи о тамошних событиях, и с этих пор, очевидно,
исключительное пользование туземными устными преданиями. Уже выше было
замечено, когда должно было окончательно образоваться предание о пропо-
ведниках разных вер при Владимире; здесь заметим любопытное показание:
во времена летописца жили люди, которые помнили крещение земли Русской;
несмотря на то, во времена же летописца уже существовали различные про-
тиворечивые предания об этом событии, о месте крещения Владимирова; ут-
верждая, что Владимир крестился в Корсуни, летописец прибавляет: "Се же
не сведуще право глаголють, яко крестился есть в Киеве; инии же реша Ва-
силиви; друзии же инако скажут"; так, в одном дошедшем до нас житии Вла-
димира сказано, что этот князь предпринимал поход на Корсунь, на третий
год по принятии крещения. Заметим явную сшивку в начале княжения Свято-
полкова: тотчас после известия о смерти Владимировой, после заглавия: о
убиении Борисове, читаем: "Святополк же седе Кыеве по отце своем, и
съзва кыяны, и нача даяти им именье", а после известия о смерти Святос-
лава древлянского, читаем опять: "Святополк же оканный нача княжити Кые-
ве. Созвав люди, нача даяти овем корзна, а другым кунами и раздая мно-
жество". Очевидно, что об убиения св. Бориса и Глеба вставлено особое
сказание в летопись: это доказывает особое заглавие; заметим, что
вследствие сильнейшего развития церковной литературы в позднейших спис-
ках летописи мы встречаем распространенные сказания не только об убиении
св. Бориса и Глеба, но также и о страдании первомучеников русских, варя-
гов Феодора и Иоанна. В разных сказаниях о св. Борисе и Глебе замечаются
разногласия; так, в сказании, вставленном в летопись, читается, что св.
Глеб ехал из Мурома, полагая, что умирающий отец зовет его к себе, а в
других сказаниях говорится, что Глеб во время кончины св. Владимира на-
ходился в Киеве, а не в Муроме и, узнав, что Святополк послал убийц на
Бориса, отправился тайно вверх по Днепру, но был настигнут убийцами под
Смоленском. Против первого известия приводят, что 1В 43 дня, протекшие
междуубиением Бориса 24-го июля и Глеба 5-го сентября, не могли умес-
титься все события, рассказанные в этом известии, что гонец, посланный
от Святополка в Муром, не мог возвратиться к своему князю с вестию, что
Глеб отправился ранее первых чисел сентября, и если Святополк по этой
вести отправил убийц вверх по Днепру, то как они успели проплыть в три
или четыре дня около 650 верст ? Но, во-первых, из сказания вовсе не
видно, чтоб Святополк послал убийц тогда только, когда получил весть,
что Глеб отправился; в ожидании, что Глеб отправится по известному пути,
он мог послать убийц гораздо прежде. Во-вторых, в сказании нет никаких
хронологических указаний. Заметим также, что в оказании, помещенном в
летописи, нет никаких противоречий, нет слов Борисовых "поне узрю лице
брата моего меньшего Глеба, яко же Иосиф Вениамина". Во всяком случае
видно, что и о событиях, последовавших за смертью Владимира, ходили та-
кие же разноречивые предания, как и о событиях, сопровождавших крещение
Руси. С другой стороны, заметим, что в известиях о первых событиях кня-
жения Ярославова можно видеть сшивки известий из начальной Киевской ле-
тописи с известиями из начальной Новгородской, так что место, начинающе-
еся после слов: "обладающе ими", и оканчивающееся словами: "И поиде на
Святополъка; слышав же Святополк идуще Ярослава, пристрои без числа вои,
руси и печенег, и изыде противу Любчю, он пол Днепра, а Ярослав об сю" -
можно считать вставкою из Новгородской летописи, во-первых, потому, что
это место содержит известие собственно о новгородском событии; во-вто-
рых, потому, что в рассказе под следующим годом опять повторяется: "При-
де Ярослав, и сташа противу оба пол Днепра".
Между известиями о княжении Ярослава под 1051 годом в рассказе о на-
чале Киевского монастыря встречаем первое указание на автора известий,
на время его жизни: "Феодосьеви же живущю в монастыри, и правящю добро-
детельное житье и чернечьское правило, и приимающю всякого приходящаго к
нему, к нему же и аз придох худый и недостойный раб, и прият мя лет ми
сущю 17 от роженья моего. Се же написах и положих, в кое лето почал быти
монастырь и что ради зоветься Печерьский; а о Феодосове житьи пакы ска-
жем". Под 1064 годом встречаем новое указание, что с XI века известия
записаны очевидцем событий, тогда как прежде повсюду встречаем явствен-
ные следы устных преданий. Рассказывая, между прочими дурными предвеща-
ниями, что рыбаки вытащили из реки Сетомли урода, летописец прибавляет:
"его же позоровахом до вечера". Таким образом, во второй половине XI ве-
ка открываем мы следы автора известий начальной Киевской летописи, как в
том же веке, но ранее, открыли след составителя начальной Новгородской
летописи.
С этих пор, как ясно обозначился очевидец при записывании событий,
встречаем и числовые показания событий, например под 1060 годом: "Придо-
ша половци первое на Русскую землю воевать, Всеволод же изиде противу их
месяца февраля в 2 день". Этого прежде мы не встречаем при описании са-
мых важных событий, кроме дня кончин княжеских, и то начиная с христи-
анского времени. Что с этих пор летописец есть очевидец или современник
событий, доказывается подробностями, которые легко отличить от подроб-
ности предыдущих народных сказаний: легко понять, какого рода подробнос-
ти в сказании о мести Ольгиной, например, и какого рода подробности в
известии о победе половцев в 1067 году и ее следствиях. Мы видели, что
под 1051 годом летописец обещал опять сказать о житии св. Феодосия, "а о
Феодосове житьи пакы скажем": теперь под 1074 годом по случаю известия о
смерти св. Феодосия летописец действительно сообщает сведения о его жи-
тии: как он проводил пост, как учил братию поститься, о цветущем состоя-
нии монастыря при Феодосии, о том, как братия жили в любви, как меньшие
покорялись старшим, не смея пред ними говорить, что ясно выставлено с
целию показать противоположность такого поведения с событием, случившим-
ся по смерти Феодосия, относительно игумена Стефана, - о великих подвиж-
никах, какие были при Феодосии, и обращении с ними последнего, о Дамиане
чудотворце и других; здесь, в рассказе о жизни св. Исакия, встречаем
следующие слова: "И ина многа поведаху о немь, а другое и самовидец
бых". Под 1091 годом встречаем рассказ об открытии мощей св. Феодосия, в
котором повествователь говорит о себе, как о главном действователе, и в
заключении называет себя рабом и учеником Феодосия. Под 1093 годом в
благочестивом размышлении о божиих наказаниях встречаем слова: "Се бо аз
грешный и много и часто бога прогневаю, и часто согрешаю по вся дни".
Под 1096 в рассказе о нашествии половцев на Печерский монастырь читаем:
"И придоша в монастырь Печерьский, нам сущим по кельям почивающим по за-
утрени... нам же бежащим задом монастыря". Под тем же годом в одном из
древнейших списков, так называемом Лаврентьевском, находится позднейшая
