Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Солженицын А. Весь текст 1553.78 Kb

В круге первом

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 3 4 5 6 7 8 9  10 11 12 13 14 15 16 ... 133
с инженером над его готовой моделью, а в общем слыть за знатока, не отвечать
ни за что и получать в месяц изрядно  тысяч  рублей.  Пост  был  таков,  что
красноречием своим Яконов осенял колыбели  всех  технических  затей  Отдела;
увитал от них в пору их трудного возмужания и  болезней  роста;  вновь  чтил
своим присутствием  или  долблёные  корыта  их  чёрных  гробов  или  золотое
коронование героев.
   Антон Николаевич не был так молод и так самонадеян, чтобы самому  гнаться
за обманчивым поблеском Золотой Звезды  или  значком  сталинского  лауреата,
чтобы собственными руками подхватывать каждое задание министерства или  даже
самого Хозяина. Антон Николаевич был уже достаточно опытен и в годах,  чтобы
избегать этих спаянных вместе волнений, взлётов и глубин.
   Придерживаясь таких взглядов, он безбедно существовал  до  января  тысяча
девятьсот сорок восьмого года. В  этом  январе  Отцу  восточных  и  западных
народов кто-то подсказал идею создать особую секретную телефонию  --  такую,
чтоб никто никогда  не  мог  бы  понять,  даже  перехватив,  его  телефонный
разговор. Такую, чтоб можно было с кунцевской дачи разговаривать с Молотовым
в  Нью-Йорке.  Августейшим  пальцем  с  жёлтым  пятном  никотина   у   ногтя
генералиссимус  выбрал  на  карте  объект  Марфино,  до  того   занимавшийся
созданием портативных милицейских радиопередатчиков. Исторические слова  при
этом были сказаны такие:
   -- За'-чэм мне эти передатчики? Квар-тырных варов ловить?
   И сроку дал -- до первого января сорок девятого  года.  Потом  подумал  и
добавил:
   -- Ладна, да первого мая.
   Задание было  сверхответственно  и  исключительно  по  сжатому  сроку.  В
министерстве подумали -- и определили Яконову  вытаскивать  Марфино  самому.
Напрасно  тщился   Яконов   доказать   свою   загруженность,   невозможность
совмещения. Начальник Отдела Фома Гурьянович Осколупов  посмотрел  кошачьими
зеленоватыми глазами -- Яконов вспомнил замаранность своей анкеты (он  шесть
лет просидел в тюрьме) и смолк.
   С тех пор, скоро два года, пустовал кабинет главного  инженера  Отдела  в
апартаментах министерства. Главный инженер дневал  и  ночевал  в  загородном
здании  бывшей  семинарии,  венчавшейся  шестиугольной  башнею  над  куполом
упразднённого алтаря.
   Сперва даже приятно было самому поруководить: устало захлопнуть дверцу  в
персональной "Победе", убаюканно домчаться в Марфино; миновать в  оплетенных
колючкою воротах вахтера, отдающего приветствие; и ходить в окружении  свиты
майоров и капитанов под столетними липами марфинской  рощи.  Начальство  ещё
ничего  не  требовало  от  Яконова  --  только   планы,   планы,   планы   и
соцобязательства.  Зато  рог  изобилия  МГБ   опрокинулся   над   Марфинским
институтом:  английская  и  американская   покупная   аппаратура;   немецкая
трофейная; отечественные зэки, вызванные из лагерей; техническая  библиотека
на двадцать тысяч новинок; лучшие оперуполномоченные  и  архивариусы,  зубры
секретного дела;  наконец,  охрана  высшей  лубянской  выучки.  Понадобилось
отремонтировать  старый  корпус  семинарии,  возвести  новые  --  для  штаба
спецтюрьмы, для  экспериментальных  мастерских,  --  и  в  пору  желтоватого
цветения лип, когда они сладили запахом,  под  сенью  исполинов  послышалась
печальная речь нерадивых  немецких  военнопленных  в  потрёпанных  ящеричных
кителях.  Эти  ленивые  фашисты  на  четвёртом  году   послевоенного   плена
совершенно не хотели работать. Невыносимо, было русскому  взгляду  смотреть,
как они разгружают  машины  с  кирпичом:  медленно,  бережно,  будто  он  из
хрусталя, передают с рук на руки каждый кирпичик до укладки в штабель. Ставя
радиаторы  под  окнами,  перестилая  подгнившие  полы,  немцы  слонялись  по
сверхсекретным комнатам и  исподлобья  читали  то  немецкие,  то  английские
надписи на аппаратуре --  германский  школьник  мог  бы  догадаться,  какого
профиля эти лаборатории! Всё это было изложено в рапорте заключённого Рубина
на имя инженер-полковника и было совершенно справедливо, но  очень  неудобен
был  этот  рапорт  оперуполномоченным  Шикину  и  Мышину   (в   арестантском
просторечии -- Шишкину-Мышкину), ибо что теперь делать?  не  рапортовать  же
выше о  своей  оплошности?  А  момент  всё  равно  был  упущен,  потому  что
военнопленных уже отправляли на родину, и кто уехал в Западную Германию, тот
мог, если это кому интересно знать, доложить расположение всего института  и
отдельных лабораторий. Когда
   же офицеры других управлений МГБ искали инженер-полковника  по  служебным
делам, он не имел права называть им адрес своего объекта, а  для  соблюдения
неущерблённой секретности ехал разговаривать с ними на Лубянку.
   Немцев отпускали, а на ремонт и на строительство вместо  немцев  прислали
таких же, как на шарашке, зэков,  только  в  грязных  рваных  одеждах  и  не
получавших белого хлеба. Под липами теперь по надобности  и  без  надобности
гудела добрая лагерная брань, напоминавшая зэкам шарашки  об  их  устойчивой
родине и неотвратимой судьбе; кирпичи с грузовика как  ветром  срывало,  так
что  уцелевших  почти  не  оставалось,  а  только  половняк;   зэки   же   с
покрикиванием "раз-два-взяли!"  опрокидывали  на  кузов  грузовика  фанерный
колпак, затем, чтоб их легче было охранять, влезали под  него  сами,  весело
обнимаясь с матюгающимися девками, всех их под колпаком запирали  и  увозили
московскими улицами -- в лагерь, ночевать.
   Так в этом волшебном замке, отделённом от столицы и её несведущих жителей
очарованною  огнестрельною  зоной,  лемуры  в  чёрных   бушлатах   создавали
сказочные  перемены:  водопровод,  канализацию,  центральное   отопление   и
разбивку клумб.
   Между  тем  благоучреждённое  заведение  росло  и  ширилось.   В   состав
Марфинского института  влили  в  полном  штате  ещё  один  исследовательский
институт, уже занимавшийся сходной работой. Этот институт приехал со  своими
столами, стульями, шкафами, папками-скоросшивателями, аппаратурой, стареющей
не по годам, а по месяцам, и со своим начальником инженер-майором Ройтманом,
который  стал  заместителем  у  Яконова.  Увы,   создатель   новоприехавшего
института, его вдохновитель и покровитель, полковник Яков Иванович  Мамурин,
начальник  Особой  и  Специальной  связи  МВД,  один  из  самых   выдающихся
государственных мужей, погиб прежде того при трагических обстоятельствах.
   Однажды Вождь Всего Прогрессивного Человечества разговаривал с  китайской
провинцией Янь-Нань и остался недоволен хрипами  и  помехами  в  трубке.  Он
позвонил Берии и сказал по-грузински:
   -- Лаврентий! Какой дурак у тебя начальником связи? Убери.
   И Мамурина убрали -- то есть, посадили на Лубянку. Его убрали, однако, не
знали, что с ним делать дальше. Не было привычных указаний -- судить ли и за
что, и какой давать срок.  Будь  это  человек  посторонний,  ему  бы  сунули
[четвертную] и закатали бы в Норильск. Но помня истину "сегодня ты, а завтра
я", вершители МВД попридержали Мамурина; когда же убедились,  что  Сталин  о
нём забыл -- без следствия и без срока отправили на загородную дачу.
   Как-то,  летним  вечером  сорок  восьмого  года,  на  марфинскую  шарашку
привезли нового зэка. Всё было необычно в этом приезде: и то,  что  привезли
его не в воронке, а в легковой машине; и то, что сопровождал его не  простой
[вертухай], а Начальник Отдела Тюрем МГБ; и то, наконец, что первый ужин ему
понесли под марлевой накидкой в кабинет начальника спецтюрьмы.
   Слышали (зэкам ничего не положено слышать, но они всегда всё  слышат)  --
слышали, как приезжий сказал, что "колбасы он не хочет" (?!),  начальник  же
Отдела Тюрем уговаривал его "покушать". Подслушал это через перегородку зэк,
который пошёл к врачу за порошком. Обсудив такие вопиющие новости,  коренное
население шарашки пришло  к  выводу,  что  приезжий  всё-таки  арестант,  и,
удовлетворённое, легло спать.
   Где ночевал приезжий в ту ночь -- историки шарашки не выяснили. Но ранним
утренним часом у широкого мраморного крыльца (куда позже арестантов  уже  не
пускали) один простецкий зэк, косолапый слесарь, столкнулся с новичком лицом
к лицу.
   -- Ну, браток, -- толкнул он его в грудки, --  откуда?  На  чём  погорел?
Садись, покурим.
   Но приезжий в брезгливом ужасе отшатнулся от слесаря. Бледнолимонное лицо
его исказилось. Слесарь разглядел белые глаза, выпадающие светлые волосы  на
облезшем черепе и в сердцах сказал:
   -- Ух ты, гад из стеклянной банки! Ни хрена, после отбоя запрут с нами --
разговоришься!
   Но "гада из стеклянной банки" в общую тюрьму так и не заперли. В коридоре
лабораторий, на третьем этаже, нашли для  него  маленькую  комнатку,  бывшую
пронзительную фотографов,  втеснили  туда  кровать,  стол,  шкаф,  горшок  с
цветами, электроплитку и сорвали картон,  закрывавший  обрешеченное  окошко,
выходившее даже не на свет Божий, а на площадку  задней  лестницы,  сама  же
лестница  --  на  север,  так  что  свет  и  днём  еле  брезжил   в   камере
привилегированного арестанта. Конечно, окно можно было  бы  разрешетить,  но
тюремное начальство, после колебаний, определило всё  же  решётку  оставить.
Даже оно не понимало этой загадочной истории и не  могло  установить  верной
линии поведения.
   Тогда-то и окрестили приехавшего "Железной Маской". Долгое время никто не
знал его имени. Никто не мог и поговорить с ним: видели через окно,  как  он
сидел, понурясь, в своей одиночке или бледной  тенью  бродил  под  липами  в
часы, когда простым зэкам гулять было недозволено. Железная  Маска  был  так
жёлт и тощ, как бывает доходной зэк после хорошего двухлетнего следствия, --
однако, безрассудный отказ от колбасы противоречил этой версии.
   Много позже, когда Железная Маска уже стал являться на работу в  Семёрку,
зэки узнали от вольных, что он и был тот самый полковник Мамурин, который  в
Отделе Особой связи МВД запрещал проходить по коридору, ступая на  пятки,  а
только на носках; иначе он в бешенстве выбегал  через  комнату  секретарш  и
кричал:
   -- Ты [мимо чьего] кабинета топаешь, хам?? Как твоё фамилие?
   Много  позже  выяснилось  и  то,  что  причина  страданий  Мамурина  была
нравственная. Мир вольных оттолкнул его, к миру  зэков  он  сам  пренебрегал
пристать. Сперва в своём одиночестве он всё читал книги -- "Борьба за  мир",
"Кавалер Золотой Звезды", "России славные  сыны",  потом  стихи  Прокофьева,
Грибачёва -- и! -- с ним случилось  чудесное  превращение:  он  и  сам  стал
писать стихи! Известно, что поэтов рождает несчастье и душевные муки, а муки
у Мамурина были острей, чем у какого-нибудь другого арестанта.  Сидя  второй
год без следствия и суда, он по-прежнему жил  только  последними  партийными
директивами и по-прежнему боготворил Мудрого Вождя. Мамурин  так  открывался
Рубину, что не тюремная баланда страшна (ему, кстати, готовили  отдельно)  и
не разлука с семьёй (его, между прочим, один раз в месяц  тайком  возили  на
собственную  квартиру  с  ночёвкой),  вообще  --  не  примитивные   животные
потребности,  --  горько  лишиться  доверия  Иосифа  Виссарионовича,  больно
чувствовать себя не полковником, а разжалованным и опороченным.  Вот  почему
им, коммунистам, неизмеримо тяжелей переносить  заключение,  чем  окружающей
беспринципной сволочи.
   Рубин  был  коммунист.  Но  услышав  откровенности   своего   как   будто
единомышленника и почитав его стихи, Рубин откинулся от такой находки,  стал
избегать Мамурина, даже прятаться от него, -- всё  же  своё  время  проводил
среди людей, несправедливо на него  нападающих,  но  делящих  с  ним  равную
участь.
   А Мамурина стегало безутишное, как зубная боль, стремление -- оправдаться
перед  партией  и  правительством.  Увы,  всё  знакомство  со  связью   его,
начальника связи, кончалось держанием в  руках  телефонной  трубки.  Поэтому
[работать] он, собственно, не мог, мог только руководить. Но и  руководство,
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 3 4 5 6 7 8 9  10 11 12 13 14 15 16 ... 133
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама