прибегать к помощи своего наступательного оружия. Земляне убедились, что
всякая попытка приблизиться к космопланам пришельцев была равноценна
самоубийству. Несколько старомодных самолетов, которые рискнули пролететь
над территорией Космотауна еще в первые дни его основания, попросту
исчезли. Единственное, что удалось впоследствии обнаружить, были лишь
исковерканные обломки плоскостей.
И едва ли можно было привети толпу в такое неистовство, чтобы она
забыла действие субэтерных "руколомок", применявшихся против землян в
войнах прошлого столетия.
Космониты отсиживались за барьером, разрушить который земными
средствами было невозможно, и ждали, пока городские власти не утихомирят
разбушевавшуюся толпу. Это удалось сделать, применив снотворный и рвотный
газы, после чего городские исправительные тюрьмы были набиты до отказа
вожаками недовольных, подстрекателями и просто теми, кто оказался под
рукой. Когда страсти улеглись, всех их отпустили на свободу.
Некоторое время спустя космониты стали снимать свои ограничения.
Барьер убрали, а городские власти поручили полиции обеспечить охрану
космонитов. Главная же их уступка заключалась в том, что медицинский
осмотр перестал быть таким унизительным.
"Теперь, - размышлял Бейли, - дело должно снова принять плохой
оборот. Стоит им решить, что землянин проник в Космотаун и совершил
убийство, как они, чего доброго, опять поставят свой барьер. Плохо дело".
Он ступил на нижнюю площадку экспресса, протиснулся через толпу
пассажиров и по узкой спиральной лестнице поднялся наверх. Он не торопился
предъявлять свою карточку находившемуся поблизости контролеру. Класс С-5
не давал права на кресло в экспрессе восточнее Гудзона и западнее
Лонг-Айленда, и хотя здесь были свободные места, его могли попросить
перейти вниз. Люди все щепетильнее относились к своим привилегиям, и Бейли
отлично это знал.
Воздух с характерным свистом обтекал изогнутые ветровые стекла,
установленные на спинке каждого кресла. Разговаривать из-за шума было бы
трудно, но думать, если к нему привыкнуть, он не мешал.
"Все мы медиевисты по натуре, - рассуждал про себя Бейли. - Особенно,
если тебя влекут к себе старые добрые времена, когда Земля была
единственным миром, а не одним из пятидесяти, как теперь, причем далеко не
самым лучшим".
Бейли рывком повернул голову вправо, откуда донесся чей-то
пронзительный вопль. Какая-то женщина уронила свою сумку, мелькнувшую
мягким розовым пятном на скучном фоне серых дорожек. Спешащий с экспресса
пассажир, должно быть, нечаянно отбросил ее в сторону медленных дорожек, и
теперь владелицу уносило прочь от ее собственности.
Бейли криво усмехнулся. Женщина сумеет вернуть свою сумку, если
сообразит перейти на еще более медленную дорожку и если еще одна нога не
толкнет сумку в другом направлении. Он так и не узнает, настигнет она ее
или нет. Уже сейчас место происшествия отставало от него на полмили.
Пожалуй, ей это не удастся. Высчитано, что в разных частях города
пассажиры роняют на дорожках свои вещи в среднем раз в три минуты и не
могут их достать. Отдел находок разросся до неимоверных размеров. И это
тоже одна из сложностей современной жизни.
"Когда-то было проще, - думал Бейли. - Все было проще. Это и
превращает людей в медиевистов".
Медиевизм принимает различные формы. Для лишенного воображения
Джулиуса Эндерби - это такие атрибуты старины, как очки или окна. Для
Бейли прошлое - это история. В особенности обычаи разных народов.
Взять, например, нынешний Нью-Йорк, где он живет и работает. Эта
громадина уступает по величине лишь Лос-Анджелесу. А население! Только в
Шанхае живет больше народу. А ведь Нью-Йорку всего триста лет.
Правда, на этом месте когда-то существовало нечто, носившее название
"Нью-Йорк". Тому примитивному поселению насчитывалось три тысячи, а не
триста лет, и оно ничем не напоминало современный город.
То, что тогда называлось городом, было лишь жалким скоплением больших
и малых домов, построенных под открытым небом. Они чем-то напоминали
куполообразные жилища космонитов, хотя, конечно, сильно от них отличались.
Тысячи таких городов (в самом крупном жило не более десятка миллиона
человек, а в большинстве даже меньше миллиона) были в беспорядке
разбросаны по всей планете. С точки зрения современной экономики, каждый
такой город был устроен крайне неразумно.
С ростом населения возникла необходимость более разумного устройства
городов. Ценой снижения жизненного уровня Земля могла прокормить два
миллиарда человек, три и даже пять миллиардов. Однако, когда население
достигло восьми миллиардов, полуголодное существование стало почти
неизбежным. В жизни человека должны были произойти коренные изменения, в
особенности когда выяснилось, что Внешние Миры, тысячелетие назад бывшие
лишь колониями Земли, намерены резко сократить приток переселенцев.
За тысячу лет современной истории Земли на ней выросли огромные
города. Даже в древние времена люди догадывались, быть может
подсознательно, о выгодности укрупнения. Кустарное производство уступило
место фабрикам, а фабрики и заводы - целым отраслям промышленности.
Подумайте, насколько выгоднее содержать сотни тысяч домов для сотни
тысяч семей по сравнению с одним сектором на сто тысяч квартир; сравните
домашнюю библиотеку с централизованной книгофильмотекой; сравните
индивидуальные телевизоры с системой видеопроводов. Наконец, возьмите
такую простую вещь, как неоправданно глупое и бесконечное повторение
одинаковых кухонь и ванных в каждой квартире в сравнении с блоками
автоматизированных столовых и душевых, которые созданы современной
городской цивилизацией.
Новые города медленно, но верно поглощали погибавшие деревни, поселки
и старые города. Даже угроза атомной войны только замедлила этот процесс.
Изобретение же силового жита дало ему новый толчок.
Современная городская культура означает целесообразное распределение
пищевых продуктов и все возрастающее применение дрожжевых веществ и
гидропоники. Нью-Йорк сейчас занимает площадь более двух тысяч квадратных
миль, и по последней переписи в нем живет свыше двадцати миллионов
человек. На Земле насчитывалось более восьмисот городов с населением в
среднем по десять миллионов человек в каждом.
Каждый город обладает определенной автономией и способен обеспечить
себя почти всем необходимым. Он возвел над собой крышу, оградился со всех
сторон, вгрызся глубоко в землю. Он уподобился стальной пещере, громадной,
всем обеспеченной пещере из стали и бетона.
Внутренняя планировка города тщательно продумана. В центре его
находится огромный комплекс административных учреждений. В строгом порядке
разместились жилые секторы, соединенные друг с другом переплетением
межсекторных пассажирских лент и линией экспресс-транспортера. На окраинах
расположились заводы, гидропонные установки, дрожжевые чаны и
энергостанции. Во все уголки проникают трубы водопровода и канализации,
линии энергопередачи и лучевой связи, везде школы, тюрьмы и магазины.
Несомненно одно: именно создание такого города является вершиной
победы человеческого гения над природой. Именно это, а не космические
полеты, не пятьдесят освоенных миров, которые стали так вызывающе
независимы.
Почти все без исключения земляне живут в стальных городах. Между
городами простираются незаселенные пространства и открытое небо, один вид
которого приводит в растерянность любого горожанина. Но и эти пространства
необходимы человеку. Именно здесь он добывает себе воду, а также уголь и
древесину, которые идут на изготовление пластмасс и вечно растущих
дрожжевых культур. (Нефть уже давно израсходована, но ее полностью
заменили богатые жирами штаммы дрожжей.) Здесь все еще работают шахты, и
лишь немногие из горожан представляют, как широко используются поля для
выращивания злаков и что на них до сих пор пасется скот. Несмотря на
необычайную дороговизну таких продуктов, как говядина, свинина и зерно,
которые превратились в предмет роскоши, они все же находят себе сбыт и
идут на экспорт на другие планеты.
Нужно очень мало людей, чтобы следить - да и то с расстояния - за
работой шахт, ферм и водонасосных станций. Трудятся же там роботы, которые
стоят меньше, и работают лучше.
Роботы! Какая ирония судьбы! Именно на Земле изобретен позитронный
мозг, именно здесь роботы впервые стали использоваться в производстве.
Здесь, а не на Внешних Мирах. Тем не менее космониты ведут себя так,
будто роботов породила их цивилизация. Справедливости ради надо сказать,
что они достигли поразительных успехов в области робототехники. Долгое
время земляне использовали роботов только на шахтах и фермах. Лишь за
последнюю четверть века они начали постепенно проникать в города, да и то
под нажимом космонитов.
Жить в городах не плохо. Все, кроме медиевистов, понимают, что без
городов не обойтись. Беда, однако, в том, что жизнь эта меняется к
худшему. Население Земли постоянно растет. Наступит день, когда даже
города, со всей их техникой, будут просто не в состоянии обеспечить людям
минимум калорий, необходимых для существования.
Положение осложняется тем, что потомки первых эмигрантов с Земли,
космониты, живут в прекрасных условиях в своих малонаселенных, набитых
роботами космических мирах. С холодной решимостью оберегают они созданный
на полупустынных планетах комфорт и с этой целью ограничивают как уровень
рождаемости у себя, так и приток эмигрантов с переполненной Земли.
Поэтому...
Скоро Космотаун!
Бейли интуитивно почувствовал приближение секторов Нью-Арка. Помедли
он еще немного, и экспресс унесет его на юго-запад, в глубь Трентонского
района, теплый воздух которого насыщен кисло-горьким запахом дрожжей.
Главное - правильно рассчитать. Не теряя времени, вниз по трапу
протиснуться сквозь толпу недовольных пассажиров, проскользнуть вдоль
перил к выходу, пересечь замедляющиеся дорожки.
Проделав все это, он оказался как раз у того ответвления неподвижного
тротуара, к которому стремился. Сознание не принимало в этом участия -
иначе он наверняка бы промахнулся.
Кругом - ни живой души. Только полицейский прогуливается по тротуару,
и лишь жужжание экспресса нарушает гнетущую тишину.
Полицейский подошел к нему и, мельком взглянув на удостоверение
Бейли, поднял руку, разрешая ему пройти.
Коридор сужался, делая резкие повороты то влево, то вправо. Это,
конечно, не случайно. Толпе землян здесь не развернуться и уж совсем
невозможно совершить нападение.
Бейли был рад, что встреча с напарником произойдет по ту сторону
Космотауна. Ему вовсе не улыбалась мысль о медицинском осмотре, пусть они
хоть сто раз вежливы.
В глубине коридора, неподалеку от дверей, ведущих наружу и к жилищам
Космотауна, стоял космонит. Он был одет по земной моде: на нем были узкие
в бедрах и расклешенные книзу брюки, отделанные по бокам цветной тесьмой,
и обычная текстроновая рубашка с открытым воротом, застежкой на молнии и
собранными у кисти рукавами. И все же это был космонит. Трудно сказать,
что именно отличало его от коренного жителя Земли: посадка ли головы,
манера держаться, гладко зачесанные назад короткие рыжеватые волосы или
его широкоскулое лицо, холодное и невозмутимое.
Бейли подошел к нему деревянной походкой и сказал невыразительным
голосом:
- Я - детектив Илайдж Бейли, Полицейское управление города Нью-Йорка,
класс С-5...
Он показал свои документы и продолжал:
- Мне поручено встретить здесь Р.Дэниела Оливо. - Бейли взглянул на
