- Нет, - ответил Бейли. - Я хочу сказать, что никакого убийства не
было и в помине.
- Что? - воскликнул Эндерби.
- Минуточку, комиссар Эндерби. - Фастольф поднял руку. Не сводя глаз
с Бейли он сказал: - По-вашему, доктор Сартон жив?
- Да, сэр. И кажется, я знаю, где он.
- Где?
- Перед вами, - сказал Бейли уверенно и показал на Р. Дэниела Оливо.
8. СПОР ИЗ-ЗА РОБОТА
Какое-то мгновение Бейли не ощущал ничего, кроме бешеного
сердцебиения. Казалось, время остановило свой бег. Как всегда, Р.Дэниел не
выражал никаких эмоций. Хэн Фастольф был явно удивлен, но, как хорошо
воспитанный человек, сдерживал свои чувства.
Но лишь реакция комиссара Джулиуса Эндерби по-настоящему интересовала
Бейли. Объемный экран, из которого на него уставилось лицо комиссара, не
давал совершенно четкого изображения. А потом, это его слабое мерцание и
не совсем идеальная разрешающая способность. В общем, из-за этих
несовершенств, а также толстых стекло очков комиссара прочесть взгляд
Эндерби было невозможно.
"Держись, Джулиус, - подумал Бейли. - Ты мне нужен".
Он почти был уверен, что Фастольф не станет действовать в спешке или
сгоряча. Он читал где-то, что космониты заменили религию холодным и
флегматичным интеллектуализмом, возведенным в ранг философии. Он верил в
это и рассчитывал на это. Они будут действовать не спеша, руководствуясь
только здравым смыслом.
Будь он здесь один, без свидетеля, и сделай он такое заявление, ему
никогда бы не вернуться в город. Холодный рассудок подсказал бы им это.
Они дорожат своими планами больше, намного больше, чем жизнью одного из
землян. Перед комиссаром Эндерби они как-нибудь оправдались бы. Возможно,
даже доставили бы в город труп Бейли, объяснив убийство кознями
заговорщиков-землян. Комиссар поверил бы им. Уж так он устроен. Если он и
ненавидел космонитов, то потому что боялся их. Он не посмел бы не поверить
им. Вот почему Бейли просил комиссара быть лишь свидетелем, причем таким
свидетелем, до которого не дотянутся руки расчетливых космонитов.
- Лайдж, вы ошибаетесь, - раздался прерывающийся голос комиссара. - Я
видел труп доктора Сартона.
- Вы видели обуглившиеся останки того, что вам выдали за труп
Сартона, - смело парировал Бейли. Он мрачно подумал о разбившихся очках
Эндерби. Космонитам здорово повезло.
- Нет, нет, Лайдж. Я хорошо знал доктора Сартона, и его лицо не было
повреждено. Это был он. - Комиссар неловко притронулся к очкам: он,
видимо, тоже вспомнил о них. - Я очень близко наклонился к нему, очень
близко.
- Как по-вашему, комиссар? - Бейли указал на Р.Дэниела. - Этот похож
на доктора Сартона?
- Да, как статуя может походить на человека.
- Но человек может придать своему лицу бесстрастное выражение,
комиссар. Предположим, что вы видели робота, а не труп человека. Вы
говорите, что тщательно осмотрели его. Достаточно ли тщательно, чтобы
отличить обгоревшую органическую ткань человеческого тела от ее искусной
имитации?
Комиссар пришел в негодование:
- Вы несет чушь, Бейли!
Бейли повернулся к космониту:
- Вы согласитесь на эксгумацию трупа, доктор Фастольф?
Доктор Фастольф улыбнулся:
- Разумеется, я бы не возражал против этого, мистер Бейли. Но беда в
том, что мы не хороним умерших. У на с в обычае кремировать покойников.
- Весьма удобный обычай, - буркнул Бейли.
- Скажите, мистер Бейли, - обратился к нему Фастольф. - Как вы пришли
к столь неожиданному заключению?
"Не сдается, - подумал Бейли. Теперь будет давить на меня".
- Очень просто, - ответил он. - Чтобы сойти за робота, недостаточно
придать лицу застывшее выражение и говорить штампами. Ваша беда в том, что
вы, жители Внешних Миров, слишком привыкли к роботам. Вы относитесь к ним
как к человеческим существам. Вы уже не замечаете разницы. На Земле все
по-другому. Для нас робот есть робот. Во-первый, Р.Дэниел слишком
человечен для робота. Вначале я принял его за космонита. Мне было трудно
заставить себя поверить его словам, что он робот. И дело все в том, что он
и есть космонит, а вовсе не робот!
Р.Дэниел вмешался в разговор, нимало не смущенный тем
обстоятельством, что сам был предметом спора:
- Как я уже говорил вам, партнер Илайдж, я создан для того, чтобы на
время занять место в человеческом обществе. Меня умышленно наделили всеми
человеческими чертами.
- Даже такими, как удивительно точная копия частей тела, обычно
скрытых под платьем?
- Как вы об этом узнали? - неожиданно раздался голос Эндерби.
- Случайно... - покраснел Бейли, - в душевой.
Эндерби был явно шокирован.
- Вы, конечно, понимаете, что сходство должно быть полным, иначе
бесполезно и начинать? - сказал Фастольф и добавил: - В осуществлении
нашего проекта полумеры могут принести только вред.
- Разрешите мне закурить? - резко отозвался Бейли.
Три трубки в день - недопустимое расточительство, но он отважился на
очень рискованный шаг, и табак ему нуден, чтобы успокоить нервы. В конце
концов, он пытается уличить во лжи не кого-нибудь, а космонитов, и он
заставит их подавиться собственной ложью.
- Простите меня, - раздался голос Фастольфа, - но я бы предпочел,
чтобы вы не курили.
Его вежливая просьба прозвучала строже приказа. Поэтому Бейли
безропотно сунул в карман трубку, которую он уже чуть было не разжег,
полагая, что отказа не последует.
"Еще бы, - с горечью подумал он. - Комиссар ничего не сказал, потому
что сам не курит, но это же ясно. Это само собой разумеется. Ведь чистюли
с Внешних Миров не курят, не пьют и вообще не имеют никаких людских
пороков. Не удивительно, что они признают роботов в своем чертовом - как,
бишь, Дэниел назвал его? - обществе С/Fе! Не удивительно, что Дэниел так
хорошо играет роль робота. По существу, все они не люди, а роботы".
- Слишком полное сходство - только одна из многих улик, - сказал он.
- Когда мы шли с ним домой, в нашем секторе чуть было не вспыхнул бунт. -
Бейли снова показал на своего напарника. Он не мог заставить себя называть
его ни Р.Дэниелом, ни доктором Сартоном. - И вот он-то и утихомирил
недовольных, направив на толпу бластер.
- Боже правый, - воскликнул Эндерби, - в протоколе говорится, что это
вы...
- Я знаю, комиссар, - прервал его Бейли. - Протокол составлен по моим
словам. Я не хотел, чтобы в официальных документах упоминалось, что робот
угрожал людям бластером.
- Да, да. Разумеется, вы правы. - Эндерби был в отчаянии. Он
наклонился в сторону, вглядываясь во что-то, находившееся за пределами
экрана видеофона.
Бейли догадался, куда смотрел комиссар: он проверял, не подслушивают
ли их.
- Итак, это тоже один из ваших аргументов? - спросил Фастольф.
- Конечно. Первый закон робототехники гласит, что робот не может
причинить человеку вред.
- Но Р.Дэниел никому вреда не причинил.
- Согласен. Кстати, потом он сказал, что не выстрелил бы ни при каких
обстоятельствах. Однако я никогда не слышал, чтобы робот мог действовать
вопреки духу Первого Закона, хотя бы угрожая бластером человеку. Пусть он
даже не собирался пустить его в ход.
- Ясно. Вы специалист по робототехники, мистер Бейли?
- Нет, сэр. Но я прослушал курс общей робототехники и позитронного
анализа. Я не совсем невежда в этой области.
- Очень хорошо, - согласился с ним Фастольф, - но я, как специалист,
могу вас заверить, что ум робота устроен таким образом, что он способен
воспринимать события лишь буквально. Он не признает духа Первого Закона -
только его букву. Примитивные земные роботы, видимо, настолько
застрахованы от нарушения Первого Закона, что, вероятно, вообще не могут
угрожать человеку. Другое дело такой совершенный робот, как Р.Дэниел. Если
я верно вас понял, он угрожал людям, чтобы предотвратить беспорядки. То
есть он стремился к тому, чтобы людям не был причинен вред. Он следовал
Первому Закону, а не нарушал его.
У Бейли внутри все сжалось, но внешне он сохранял напряженное
спокойствие. Трудно ему придется, но он побьет этого космонита его же
оружием.
- Можете спорить по каждому пункту - результат будет один и тот же, -
сказал он. - Вчера вечером, когда мы обсуждали так называемое убийство,
ваш липовый робот заявил, что его превратили в детектива при помощи
какого-то дополнительного устройства, которое, видите ли, вызывает в нем
стремление к справедливости.
- Готов поручиться за это, - ответил Фастольф. - Три дня назад я
лично наблюдал за этой операцией.
- Но стремление к справедливости! Справедливость, доктор Фастольф, -
это абстрактное понятие. Оно доступно только человеку.
- Если вы определяете "справедливость", как абстрактное понятие, как
стремление воздавать каждому по заслугам, как стремление к правде и тому
подобное, то я согласен с вами, мистер Бейли. Человеческое понимание
абстракций не может быть заложено в позитронный мозг, по крайней мере при
нынешнем уровне наших знаний.
- Значит, вы это признаете... как специалист по робототехнике?
- Конечно. Вопрос лишь в том, что подразумевал Р.Дэниел под словом
"справедливость"?
- Он подразумевал именно то, что могли бы подразумевать вы, или я,
или любой другой человек, но никак не робот.
- Почему бы вам, мистер Бейли, не попросить его дать свое определение
справедливости?
На мгновение Бейли смешался, но тут же повернулся к Р.Дэниелу:
- Ну?
- Да, Илайдж?
- Каково твое определение справедливости?
- Справедливость, Илайдж, - это полное соблюдение всех законов.
Фастольф кивнул.
- Для робота это хорошее определение, мистер Бейли. Р.Дэниелу задано
стремление следить за соблюдением всех законов. Справедливость у Р.Дэниела
- вполне конкретное понятие, поскольку оно основано на соблюдении законов,
конкретных, недвусмысленных законов. Здесь нет никакой абстракции.
Человеку же, который исходит из каких-либо абстрактных категорий
морального порядка, некоторые законы могут казаться плохими, в проведение
их в жизнь - несправедливостью. Как по вашему Р.Дэниел?
- Несправедливый закон, - ответил спокойно Р.Дэниел, - это
терминологическое противоречие.
- Для робота - да, мистер Бейли. Так что, как видите, не следует
смешивать его справедливость с нашей.
Бейли резко повернулся к Р.Дэниелу и сказал:
- Вчера ночью вы отлучались из моей квартиры.
- Да, - ответил Р.Дэниел, - и прошу извинения, если нарушил этим ваш
сон.
- Куда вы ходили?
- В мужской туалетный блок.
Бейли был обескуражен. Он и сам был в этом уверен, но не ожидал, что
Р.Дэниел сознается так легко. Он почувствовал себя немного неуверенно, но
решил, что им все равно не удастся сбить его с толку. Комиссар напряженно
следил за разговором, быстро переводя взгляд с одного на другого.
Отступать некуда, надо держаться до конца, какие бы хитроумные доводы они
ни приводили.
- Когда мы дошли до нашего сектора, - начал Бейли, - он захотел зайти
со мной в туалетную. Причем предлог нашел для этого неубедительный. Ночью
же, как он сейчас это сам признал, он пошел туда снова. Будь он человеком,
я бы сказал, что это вполне естественно. Это ясно. Роботу же делать там
нечего. Следовательно, вывод может быть один: он - человек.
Фастольф согласно кивнул ему. Он по-прежнему сохранял свое вежливое
спокойствие.
- Весьма интересно, - сказал он. Почему бы нам не спросить об этом
самого Р.Дэниела?
Комиссар Эндерби подался вперед.
- Помилуйте, доктор Фастольф, - пробормотал он, - как можно?
- Не беспокойтесь, комиссар. - Губы Фастольфа скривились в нечто
напоминавшее улыбку, но это не было улыбкой. - Я убежден, что ответ
Дэниела не оскорбит ваших с мистером Бейли чувств. Так скажите же нам,
