затем арестовать меня и передать Черному суду, который, возможно, вынесет
мне суровый приговор. Могу вас уверить, что если нам удастся арестовать
Аментолу, мы ни минуты не станем колебаться, нужно ли его судить или не
нужно. Почему бы не проделать того же со мной? Неужели богатейшая Кортезия
разорится, отдав немного своих диданов на утверждение справедливости?
Б_и_б_е_р. Денег Кортезия бы не пожалела. Но ведь вы не дадите себя
арестовать! Зачем же тратить попусту деньги? Кортезы расчетливы!
Г_а_м_о_в. Расчетливые люди часто просчитываются. Аментола тоже не
даст себя арестовать. Но мы не теряем надежды заполучить его в свои руки.
И хоть Латания много бедней Кортезии, ассигновали пять миллиардов золотых
лат, чтобы укрепить фундамент у этой надежды.
Ф_а_л_ь_к (снова встает из небытия). Не приму! Черные суды! На кого
замахиваетесь? Я спрашиваю: на кого?
Г_а_м_о_в (очень вежливо). Не понял - о чем вы?
Ф_а_л_ь_к. Как о чем? Сто раз говорил. Не говорил - кричал! Ведь
война - что? Ведь война - это геройство, мужество, стойкость,
изощренность... Бибер, что еще?
Б_и_б_е_р. Еще очень многое.
Ф_а_л_ь_к. Вот именно! Самые точные слова! Очень многое! И за это под
суд? Да кто позволил? Не разрешу!
Г_а_м_о_в. Придется обойтись без вашего разрешения.
Ф_а_л_ь_к. Замолкаю! Сгинь, поэт мужества и геройства! Пропади! Герои
осуждают геройство! Как жить, я вас спрашиваю?
Б_и_б_е_р. Между прочим, диктатор, в эмоциональном высказывании моего
друга Арнольда Фалька таится и философская истина. Легко доказать, что
воинственное желание разрушать в самой природе человека. Не просто
сражаться с противником, а изобретать противника, если его нет. Вы в своем
неслыханном осуждении войны осуждаете саму природу человека. Ибо в нас
заложено быть воином. Говорю о мужчинах, разумеется.
Г_а_м_о_в. Вы сказали - легко доказать. А можете ли доказать?
Б_и_б_е_р. Ну, как же! Подведите ребятишек к игрушкам. Девочки
схватятся за куклы и платья, мальчики за оружие. Разве здесь не голос
природы? А тот факт, что в истории человечества войны не переводятся?
Каждому поколению нужна своя война. Вы сказали, что древние войны часто
возникали от безысходности существования. Но ведь можно было и умереть от
голода, если был голод, покориться завоевателю, если завоевывали, отдать
имущество, если грабили. Нет, хватали оружие! В войне одни видели способ
обогащения, другие - средство спасения. Не искали иных выходов из
безвыходности, сразу принимали решение о войне. Вы в своей декларации
приписали войне много скверного - и правы, не буду спорить. Но писатель
Арнольд Фальк найдет в войне бездну хорошего, он отыщет в ней
благороднейшие свойства - мужество, стойкость, верность друзьям и родным,
самопожертвование... И тоже будет прав.
Ф_а_л_ь_к (на мгновение возникает). Не буду! Ужас! Молчать! Навеки
молчать! (Впадает в очередную горестную прострацию).
Б_и_б_е_р. И самый поразительный пример - современная война. Вы
утверждаете, что все несогласия воюющих сторон тысячекратно легче решить
миром, а не войной. Готов согласиться, что вы правы. Но ведь ваша правота
оборачивается против вас. Если правители мира пошли на войну не по
объективной неизбежности, а по злой воле, раздувшей муху разногласий в
слона раздора, то ведь они были заранее убеждены, что в их злой воле
содержится объективная возможность совершить такое превращение ничтожной
мирной мухи в грозного слона войны. Они не сомневались, что народы примут
их решения и дружно отправятся на фронт. Конечно, люди потом устанут от
тягот войны, истерзаются от ее страданий и проклянут ее - но не дольше,
чем на оставшуюся жизнь своего поколения. И идут они на войну с музыкой, с
песнями, не рвут на себе заранее волос, не кидаются с полученным оружием
на своих командиров, чтоб не дать войне совершиться. Вам это ничего не
говорит, диктатор?
Впервые - и в последний раз - за все время спора Гамов растерялся.
Философ Орест Бибер нашел аргументы, от которых не отделаться легковесными
возражениями. Я, впрочем, не услышал в аргументации Бибера чего-либо
принципиально нового. Я не философ, но о том, что в душе человека
изначально заложена воинственность, слыхал много раз. Я мог бы сам
опровергнуть Бибера, но Гамов сделал это сильней. Когда Бибер закончил
свою небольшую речь, Гамов был уже вооружен для отпора.
Г_а_м_о_в. Вы правы, философ, человек одарен способностью сражаться,
когда в том нужда. И в нем возникает ярость разрушения, если нужно что-то
разрушить. Но не делайте воинственность человеческой натуры главным в
человеке. Человек разнообразен. Да, он умеет разрушать - и временами
делает это с охотой. Но он и создает - и в миллионы раз охотней создает,
чем разрушает. Он может убить другого человека - и тоже порой с охотой. Но
разве не дороже ему создание людей, создание своей семьи. Да и становится
убийцей он чаще всего, чтобы охранить свое создание - свою любовь к жене,
своих детей, свой дом, творение рук своих, своего ума, своего вдохновения.
Он и разрушитель-то потому, что созидатель. Созидание - вот главное, вот
сокровенное свойство человека. Всего тысячи лет назад жалкие стаи людей
ютились в пещерах, защищая свое хрупкое существование от всего
окружающего, ибо так много кругом было враждебного - разбушевавшаяся
природа, дикие звери, соседи в другой пещере, болезни, голод. И как
защищал? Чем защищался? Творчеством защищался, тем, что с первых лет
своего бытия стал созидателем. История человечества - это история творца,
вот где ищите истину истории. Поглядите кругом. Вы не увидите плодов войн,
хотя они вспыхивали, вы справедливо сказали, при жизни каждого поколения.
Но вы увидите миллионы людей вместо прежних тысяч, величественные города
вместо пещер, богатые одежды вместо шкур, вкусную и сытную еду, прекрасное
здоровье, долгую жизнь вместо короткого века! А наши книги, наши картины,
наша музыка! Вся наша грандиозная культура! Наш непостижимо огромный
интеллект! Все это плоды созидания, а не разрушения. Результат творчества,
а не военных схваток. Да, воинственность дарована человеку, но как она
ничтожна, как бесконечно мала сравнительно с другими его дарованиями. И
сегодня - тем более. Воинственность была некогда необходима. Но сегодня в
ней нет нужды. Сегодня нет ни одного расхождения между государствами,
которое могло бы оправдать гибель хоть одного ребенка. И кто в нынешних
условиях богатства, процветания, интеллектуальной высоты возрождает
древнюю воинственность, тот, глубоко убежден, ограниченный человек с
низким умственным потолком, совершенно не понимающий истинной природы
человека. И если люди пробираются к власти и приводят в движение могучие
рычаги этой власти для своих атавистических желаний, то они самые подлые
злодеи. И их надо судить судом беспощадным, тем свирепым судом, который
единственно отвечает их собственной свирепости. Вот те идеи, какие я
выразил в моей "Декларации о войне". Надеюсь, я ясно разъяснил свою
позицию?
Б_и_б_е_р. Вас надо понять так, что вы больше не хотите спорить?
Г_а_м_о_в. Больше не о чем спорить. Меня вы не переубедите. Боюсь,
что и я вас не смогу переубедить.
Б_и_б_е_р. Тогда последний вопрос - и на несколько иную тему.
Г_а_м_о_в. На иную тему - пожалуйста.
Б_и_б_е_р. Диктатор, вы сказали, что Кортезия много богаче Латании.
Вы разрешаете писать в "Трибуне", что жизненный уровень в Кортезии выше,
чем у вас в стране, что в ней много таких жизненных удобств, до каких
Латании еще далеко. Но почему вы стали руководителем Латании? Почему не
переселились в Кортезию? Вы ведь и там при ваших способностях могли
добиться успеха. Не исключено, и власти.
Г_а_м_о_в. Латания - моя родина.
Б_и_б_е_р. Простите мою настойчивость, но я космополит.
Общечеловеческое для меня выше национального. При таких преимуществах
Кортезии...
Г_а_м_о_в. Хвалить Кортезию, по-вашему, равнозначно восхвалению
общечеловеческого перед национальным? Вы просто превозносите одну нацию
перед другой. Вы тоже националист, только хуже обычного - восхваляете не
свою родину, а чужую. Ведь вы клур, а не кортез?
Б_и_б_е_р. Да, я клур. Хорошо, сформулирую свой вопрос по-иному. У
вас имеется своя философия истории и система методов, доказывающих правоту
этой философии. Но в Кортезии вы могли бы с большим успехом реализовать
свою философию. Такие материальные возможности...
Г_а_м_о_в. Слушайте меня, философ, и можете на весь мир
опубликовывать. Только в Латании я могу выполнить свою общечеловеческую
задачу - навечно ликвидировать межгосударственные войны. В Кортезии это
невозможно.
Б_и_б_е_р. Не объясните, почему?
Г_а_м_о_в. Объясню. Кортезия - старая страна. Она дошла до предела
своих возможностей! Богата, индустриально могуча, обеспечила высокий
жизненный уровень... Ну, и что? Она неспособна развиваться дальше. Она
остановилась. Ей остается либо закостенеть, либо взрывом менять свою
структуру. Она разжирела - и ее душит жир. А Латания - молодая страна, в
ней еще не накопилось жира, она вся в движении. Она бедней Кортезии, но
уже совершенней. Кортезия - венец старого могучего развития. Латания -
начало нового. Ни в одной стране я не мог бы осуществить того, что смогу
здесь.
Б_и_б_е_р. Вряд ли в Кортезии согласятся с такой оценкой ее
перспектив. Кортезы обожают свою страну.
Г_а_м_о_в. Не все. Проницательные кортезы уже понимают, что Кортезия
завершает свою роль руководителя прогресса и передает эстафету Латании.
Вам нужен пример? Перед вами наш министр внешних сношений Джон Вудворт. Он
по происхождению кортез. И он любит свою страну, ценит ее успехи, бытовые
удобства - и не раз ставил нам ее в пример, критикуя наши недостатки. Но
он добровольно перебрался к нам. И сделал это потому, что понял -
общественное развитие в его стране зашло в тупик, оно может лишь
консервировать уже достигнутые успехи. А Латания начинает новый виток
великого человеческого развития, он хочет быть первопроходцем на этом
пути. У вас больше нет вопросов?
Б_и_б_е_р. Тысячи! Но меня предупредили, что на аудиенцию отведено
два часа. Мы разговариваем уже третий час. Фальк, вы заснули? Почему вы
молчите?
Ф_а_л_ь_к. Я думаю. Я так думаю, что костенею. Ужас, о чем я думаю!
Б_и_б_е_р. О чем вы все-таки думаете?
Ф_а_л_ь_к. Величайший герой нашего времени, знаменитый полководец
объявил геройство преступлением. Как это пережить, я спрашиваю?
Б_и_б_е_р. Как-нибудь переживем. Что еще нам остается?
5
Константин Фагуста не преминул воспользоваться приездом двух гостей
из Клура для новых нападок. Гамова он обвинил в противоречивости, его
помощников в том, что они либо настолько тупы, что не видят этих
противоречий, либо настолько трусливы, что не смеют ему возражать. "Где
логика? - грозно спрашивал Фагуста в передовой статье. - С одной стороны,
диктатор осыпает денежными наградами и орденами всех, отличившихся на
войне, а в своей "Декларации о войне" и в беседе с гостями из Клура
объявляет всех воюющих преступниками и грозит после войны предать Черному
суду тех солдат и офицеров, каких сам же удостаивал награды. И с такой
программой наш правитель собирается выиграть войну?"
Мне лохматый редактор "Трибуны" временами внушал возмущение, но я не
мог с ним не согласиться: последовательностью программа Гамова не
блистала. Временами казалось, что его стратегия одновременно преследует
