всматривается ему в лицо, смолк.
- Что она для тебя, моя Птица Солнца?
- Как девушка - ничто. Да и как можно иначе - ведь она принадлежит
богине. - Хай отрекся от своей любви, и Ланнон скептически хмыкнул.
- Ты мудр во всем, кроме женщин, друг мой. Позволь мне быть твоим
руководителем.
- Ты добр, как всегда, - сказал Хай.
- Держись от нее подальше, Хай. Тебя предупреждает человек, который
тебя любит: она не принесет тебе ничего, кроме горя.
- Мы достаточно отдыхали, - Хай встал и приспособил петлю топора на
плече. - Время продолжить марш.
После полуночи перевалили линию низких холмов, и перед ними открылась
широкая равнина, пересекаемая рекой Кал. Равнина была залита серебряным и
голубым лунным светом, и дым от десяти тысяч кухонных костров расстилался
над рекой,
Костры превратились в тусклые красные пятна, разбросанные по всему
городу, темные бесформенные хижины были поставлены без всякого плана или
порядка - огромное собрание примитивных жилищ.
- Он оценил население в 50 000 - и не ошибся. - Хай посмотрел на
город. Стоявший рядом Ланнон спросил:
- Как ты собираешься действовать? - Хай улыбнулся в лунном свете.
- Ты научил меня охотиться на дичь, мой царь.
Пришли за приказами командиры когорт, в плащах, шлемах, молчаливые и
серьезные. Хай приказал разместить с востока тонкий слой легких пехотинцев
и прикрывающих их лучников. Днем разведчики захватили около 4 000 голов
низкорослого скота, принадлежащего венди.
- Возьмите скот с собой. Помните трюк, который использовал Ганнибал в
Италии? Он нам послужит и здесь.
Когда Хай объяснил свой план, Ланнон радостно рассмеялся и хлопнул
его по плечу. "Лети для меня, Птица Солнца".
- Рычи для меня, Великий Лев. - Хай улыбнулся в ответ, надевая и
застегивая шлем.
Хай провел незаметно 4 500 своих тяжелых пехотинцев и топорников на
восток и расположил их полумесяцем на краю леса за городом. Потом поспал с
час и, когда его разбудил центурион, Хай почувствовал, что все его тело
застыло и промокло от ночной росы и холода.
- Приготовиться! - негромко приказал он, и этот приказ был передан по
рядам. В лесу началось еле заметное движение: легионеры подвешивали
топоры, мечи и луки и брали в руки тяжелые деревянные дубины, которые
употребляются при взятии рабов.
Хай и Ланнон пошли на командный пункт в центре линии, запахиваясь в
плащи и разминая затекшие мышцы.
Хай посмотрел на спящий город, и в нос ему ударили запахи древесного
дыма, пищи и человеческих экскрементов - кислые запахи человеческого
поселения. Город спал, только где-то лаял одинокий пес да плакал капризный
ребенок.
Хай негромко сказал: "Пора". Ланнон кивнул. Хай повернулся и отдал
приказ одному из центурионов. Тот наклонился к глиняному горшку с огнем,
раздул пламя и сунул в него связку пропитанных смолой тряпок, привязанных
к концу стрелы. Когда тряпки разгорелись, он наложил стрелу на тетиву и
пустил ее высокой параболой в темное небо. Вдоль всей линии сигнал был
повторен, в темноте ярко сверкнули горящие стрелы, но тишина не была
нарушена, и город продолжал спать.
- Они не выставили ни охраны, ни постов - ничего, - презрительно
сказал Ланнон.
- Варвары, - тихо заметил Хай.
- Они заслуживают рабства.
- Да, им лучше быть рабами, чем свободными людьми, - согласился Хай.
- Мы их одеваем, кормим, показываем истинных богов.
Ланнон кивнул. "Мы пришли, чтобы вывести их из тьмы на свет солнца".
- И взвесил тяжелую дубину в правой руке.
На востоке из леса неожиданно показалась ревущая масса взбешенного
скота. На рогах животных горели травяные факелы, смоченные смолой. За
собой скот тащил горящие ветви. Животных гнал ужас и линия кричащих
солдат. Вся сцена превратилась в ад пыли, дыма и пламени. Стадо влетело в
город, обрушивая хрупкие хижины, поджигая их, растаптывая ничего не
понимающих обнаженных венди, выскакивавших из своих жилищ. Сзади бежали
воины, обрушивая удары дубин на выживших и оставляя их лежать в пыли.
В городе начались крики, слышались вопли тысяч испуганных голосов.
Хай слышал топот копыт, видел взрывы желтого пламени, столбы искр
вздымались в темное небо: это горели сухие хижины.
- Держите линию! - приказывал он стоявшим поблизости. - Не оставляйте
щелей в сети, иначе рыба уйдет в них.
Ночь наполнилась движением, шумом, пламенем. Огонь быстро разгорался,
освещая сцену мерцающим желтым светом, с криками метались венди, на них
надвигались мрачные линии захватчиков. Взметались и опускались дубины,
звук их ударов напоминал работу дровосека в лесу. Жители города, черные и
обнаженные, падали и лежали неподвижно или дергались с воплями и воем.
Женщина с ребенком, прижатым к груди, увидела приближавшуюся
безжалостную линию, заметалась, как корова, согнанная с лежбища, и вбежала
прямо в пылающую хижину. Она вспыхнула, как факел, волосы ее взорвались,
она крикнула раз и упала, неотличимая от пепла. Хай видел это, и кровавое
безумие оставило его, сменилось отвращением и отталкиванием.
- Тише! - крикнул он. - Легче удары дубинами! - И вот в этом ужасном
смятении медленно стал возникать порядок. Надсмотрщики строили пленников
рядами, пехота прочесывала город, огни догорали, оставив дымящиеся груды.
Пришел рассвет, гневный и красный, повсюду стояли столбы дыма. Когда
Хай пропел приветствие Баалу, вопли и стоны рабов смешивались с голосами
легионеров.
Хай торопился, организуя отход. Две когорты под командованием
молодого Бакмора уже двинулись к большой реке, гоня перед собой
захваченный скот. Хай предположил, что всего захвачено не менее 20 000
этих низкорослых местных животных. Бакмор в соответствии с приказом Хая
должен был переправить скот через реку и немедленно вернуться, чтобы
прикрывать отход.
Теперь необходимо было заставить двинуться длинную колонну рабов.
Легион от реки к городу шел полдня и ночь, обратная дорога займет не менее
двух-трех дней. Вновь пойманных рабов нужно заковать, не привыкшие к
цепям, они будут двигаться медленно, задерживая всю колонну. Любая
задержка опасна и делает тяжело нагруженный легион уязвимым для ответного
удара.
Один из центурионов, с выпачканной в саже одежде и с сожженной
бородой, обратился к Хаю: "Мой господин".
- Что?
- Рабы. Среди них мало молодых мужчин.
Хай повернулся к черной массе. На рабов надевали легкие,
предназначенные для марша цепи, прикрепленные к ошейникам, как у собак в
своре.
- Да. - Теперь он и сам видел, что это в основном женщины и дети.
Надсмотрщики уже отобрали стариков и калек, и среди оставшихся оказалось
очень мало мужчин в возрасте воинов. Хай выбрал сообразительного на вид
подростка и обратился к нему на разговорном языке венди.
- Где воины? - Подросток испуганно посмотрел на него, потом опустил
глаза и не ответил. Центурион начал извлекать меч, при скрежете стали
мальчик опять испуганно поднял голову.
- Еще немного крови ничего не значит, - предупредил его Хай, и
мальчик сказал:
- Все ушли на север охотиться на буйволов.
- Когда они вернутся?
- Не знаю, - мальчик выразительно пожал плечами, и Хай понял, что
надо торопиться еще больше. Боевые отряды венди остались нетронутыми, а
столбы дыма привлекут их, как запах мяса привлекает стревятников.
- Поднимай их, быстрее в путь, - приказал он центуриону и заторопился
дальше. Из дыма показался Ланнон в сопровождении своей охраны и
оруженосцев. Один взгляд на его лицо предупредил Хая: лицо царя покраснело
и грозно хмурилось.
- Ты приказал надсмотрщикам оставить в живых тех, кого они
отбраковали?
- Да, государь. - Неожиданно Хаю опротивели вспышки разражения и
приступы гнева царя, теперь есть более важные дела.
- По какому праву? - спросил Ланнон.
- По праву командира царского легиона в ходе боевых действий.
- Я приказал сжечь город.
- Но не убивать стариков и больных.
- Я хочу, чтобы племена знали, что здесь проходил Ланнон Хиканус.
- Я оставил свидетелей этого, - коротко ответил Хай. - Если эти
старики обременят нас, то не меньше обременят племя. - Хай видел, что гнев
Ланнона проходит, он взял его за руку неожиданным жестом заговорщика.
- Величество, я должен сказать тебе кое-что важное. - И не давая
Ланнону времени рассердиться снова, Хай отвел его в сторону. - Боевые
отряды венди ушли от нас, они в поле.
Ланнон уже забыл свой гнев. "Далеко ли они?"
- Не знаю, но чем дольше мы проговорим, тем ближе они будут.
Уже миновал полдень, когда рабы были персчитаны и колонны готовы к
движению. Надсмотрщики доложили Хаю, что всего захвачено 22 000 человек.
Несмотря на приказ Хая идти сжатой колонной и не растягиваться, ряды
скованных венди протянулись на четыре мили и шли они очень медленно. Как
раненая многоножка, поднимались они на холмы и спускались в долины.
Первое нападение произошло в первую же ночь после полуночи. Для Хая
оно было неожиданностью: хоть он и принял все возможные меры
предосторожности, какие нужны в лагере на вражеской территории, однако
такого поведения от племен не ожидал. Перезано горло у часовых, залп стрел
из засады, короткий удар и тут же отступление через какое-то слабое место
в линии, но не такое мощное нападение, свидетельствующее о планировании и
контроле и совершенное со смертоносной точностью.
Только тренировка и дисциплина удержали его легион, когда на него
обрушился из тьмы ревущий поток. Они сражались два часа под рев труб и
крики центурионов в темноте:
- Ко мне, Шестой!
- Стоять, Шестой!
- Спокойно, Шестой!
Когда взошла луна и осветила поле боя, нападающие растворились в
лесу, и Хай смог пройти по когортам и оценить положение. Мертвые воины
племени лежали грудами вокруг квадратов когорт. При свете факелов
легионеры приканчивали раненых короткими ударами мечей, другие заботились
о своих раненых и укладывали мертвых для сожжения. Хай почувствовал
облегчение, поняв, что потери легиона невелики и какую тяжелую плату
заплатил сам враг.
Во время нападения многие связки рабов в ответ на крики нападавших
общими усилиями прорвали квадраты когорт и исчезли, по-прежнему скованные,
в ночи. Но осталось еще больше 16 000, кричащих от ужаса. голода и жажды.
Легион в темноте поджег кремационные костры и на ходу спел
приветствие Баалу. Не прошло и часа после восхода солнца, как стало ясно,
какой тактики будут придерживаться венди днем. Все укрытия по пути кишели
лучниками и копейщиками. Они уходили от ударов топорников Хая, но бока и
тыл колонны подвергались непрерывным нападениям значительной силы.
- Я никогда не слышал, чтобы такое случалось раньше, - заявил Ланнон
во время передышки, расстегивая шлем, чтобы охладить голову, и промывая
горло вином. - Они сражаются, как обученное и подготовленное войско.
- Это что-то новое, - согласился Хай, беря у оруженосца влажную
ткань, чтобы протереть лицо. Руки и лицо Хая были покрыты брызгами
засохшей крови, кровь запеклась на лезвие и древке топора с грифами.
- У них есть руководство и целенаправленность, я никогда не слышал,
чтобы варвары после поражения перегруппировывались. Никогда не слышал,
чтобы после отпора они нападали вновь.
Ланнон сплюнул красное вино на землю. "До конца дня у нас будет еще
немало забав", - сказал он и протянул чашу с вином Хаю.
В одном месте дорога пересекала узкий ручей и потом проходила между
