им. Когда доберемся до города, я совершу церемонию посвящения в большом
храме Баала. Я выбрал для тебя имя, старое тебе больше не понадобится.
- Как хочешь, высокорожденный.
- Отныне ты будешь называться Тимон.
- Тимон, - корол-раб попробовал это имя на слух.
- Это был воин-жрец во времена правления пятого Великого Льва.
Замечательный человек.
Тимон кивнул, не понимая, но решив слушать, ждать и учиться.
- Высокорожденный, - негромко сказал он, - что за знаки ты наносишь
на этот желтый металл?
Хай вскочил и поднес к матрацу золотой свиток.
- Так мы сохраняем слова, рассказы и мысли. - И он начал объяснять
суть письма и был вознагражден тем, как быстро уловил Тимон суть
фонетического алфавита.
На полоске кожи черными чернилами из сажи Хай написал имя Тимона, и
они вместе произнесли его по буквам. Тимон радостно смеялся своему первому
достижению.
- Да, - думал он, - тут есть чему учиться, но времени у меня мало.
В глиняном ящике легионы Гая Теренция Варрона ударили в слабый центр
Ганнибала. Центр подался, с засасывающим сопротивлением теста. Как и
задумал Ганнибал, испанцы и галлы отступили.
- Ты видишь, Тимон? Какая красота, какая гениальность замысла! -
возбужденно воскликнул Хай на пуническом, переставляя фишки.
- А где теперь Мархабал? - столь же возбужденно и на том же языке
спросил Тимон. Спустя два года он бегло говорил на пуническом, и только
протяжное произношение гласных нарушало его совершенное владение языком.
- Здесь, - Хай коснулся фишек, обозначавших кавалерию, - он держит
своих коней на короткой узде. - Тимон знал, что лошадь - это быстрое
животное, похожее на зебру. На спинах таких животных едут воины.
- Теперь Варрон окружен? - спросил Тимон.
- Да! Да! Ганнибал заманил его и окружил. И что он теперь делает,
Тимон?
- Резервы, - предположил Тимон.
- Да! Ты понял! Нумидийские и африканские резервы. - Хай в
возбуждении подпрыгивал вверх и вниз. - Он выпустил их, оценив точный
момент, как великий мастер. Они ударили во фланги Варрона, зажали его в
тиски, стеснили так, что его солдаты не могли маневрировать. И что теперь,
Тимон, что теперь?
- Кавалерия?
- Да! Кавалерия! Мархабал! Верный брат. Начальник кавалерии, ждавший
весь день. Вперед! крикнул Ганнибал. - Хай возбужденным жестом взметнул
руки. - Вперед, брат мой! Скачи со своими дикими иберийцами! Они ударили
на римлян, Тимон. В нужный момент, в самый нужный момент. Пять минут - и
было бы слишком рано. Еще пять минут - и слишком поздно. Расчет! Расчет!
Талант великого полководца - в точном расчете времени. А также талант
государственного деятеля, юриста, бизнесмена, торговца. Правильное
действие в нужное время.
- А результат, высокорожденный, каков результат? - умолял Тимон,
мучимый любопытством. - Была ли победа?
- Победа? - спросил Хай. - Да, Тимон. Победа. Победа и бойня. Восемь
хваленых римских легионов уничтожены до единого человека, целиком две
консульских армии.
- Восемь легионов, высокорожденный, - удивился Тимон. - Сорок восемь
тысяч человек в одной битве?
- Больше, Тимон. Погибли и вспомогательные войска. Шестьдесят тысяч
человек! - Хай провел рукой по ящику, сметая фишки римских легионов. - Мы
выигрывали битвы, Тимон, но они выигрывали войны. Три войны. Три кровавые
войны, которые уничтожили нас... - Хай замолк. Голос его звучал сдавленно.
Он бысто отвернулся и прошел к кувшину с водой. Тимон заторопился к нему и
держал кувшин, пока Хай мыл руки и причесывал бороду. - Этим кончается
наше изучение кампаний Ганнибала, Тимон. Я приберегал Канны напоследок.
- Кого будем изучать дальше, высокорожденный?
- Того, кого сам Ганнибал считал наиболее искусным полководцем в
истории.
- Кто же это?
- Александр Третий, - ответил Хай, - царь македонский. Тот, который
уничтожил Персидскую империю, кого Дельфийский оракул провозгласил
непобедимым, а люди назвали Великим.
Тимон подал Хаю плащ, и Хай застегнул пряжку, выходя из храмовой
школы через маленькую калитку во внутренней стене. Тимон шел на шаг за
ним, одетый в короткую голубую одежду домочадцев Хая, с легкой золотой
цепью, кинжалом и кошельком на поясе - знаком высокого доверия рабу. Он
шел слева от хозяина, чтобы не мешать его правой руке; свою руку он держал
на рукояти кинжала.
- Высокорожденный, способ, которым Ганнибал окружил Варрона...
- Да? - подбодрил его Хай.
- Разве нельзя было укрепить центр и наступать флангами? - Хай
объяснил, и они пустились в обсуждение боевой тактики и стратегии, пока не
оказались за главными воротами района храма. Тут уже беседа стала
невозможной, потому что странную пару тут же заметили. Гигантский черный
раб и его маленький, похожий на гнома хозяин. Хая приветствовали, пытались
притронуться к нему, послушать, о чем он говорит, а может, и получить
монету из кошелька на поясе Тимона.
Хаю его популярность нравилась. Он улыбался, шутил и протискивался
сквозь толпу. Победоносный полководец - после рейда за рабами были еще две
кампании, почитаемый жрец, известный остроумец и певец, богатый филантроп
(состояние Хая за последние два года значительно увеличилось), он повсюду
становился объектом низкопоклонства и лести.
Они пересекли рынок с его зрелищами, звуками и запахами - пряностей и
открытых сточных канав. В одном месте продавали девушку-рабыню смешанной
крови юе, и аукционер заметил Хая в толпе и обратился к нему.
- Мой господин, произведение искусства для тебя. Статуя из желтой
слоновой кости, - и он распахнул плащ девушки, обнажив ее тело.
Хай рассмеялся и в знак отказа махнул рукой. Они прошли вдоль
каменного причала, где рядами стояли корабли, почти касаясь друг друга, их
трюмы открыты, бегают грузчики, разгружая и нагружая товары. Из таверн и
винных лавок, окружающих причал, доносился запах кислого вина и взрывы
пьяного смеха. Проститутки манили клиентов из узких проходов между
магазинами. Тусклое освещение смягчало их накрашенные охрой щеки и губы -
Хай подивился, какое удовольствие находит мужчина в их обществе.
За шумной гаванью находился район домов аристократических семей и
богатых купцов, каждый дом окружала высокая глиняная стена с прочными
резными деревянными воротами. Дом Хая был одним из наименее
презентабельных в этом районе, с входом со стороны узкого переулка и с
видом с плоской крыши на озеро.
Пройдя за ворота, Хай снял плащ и меч и отдал их Тимону со вздохом
облегчения и прошел через мощеный центральный дворик.
Принцы и принцессы уже ждали его. Их было четырнадцать во главе с
близнецами Хеланкой и Имилце. Девочки за прошедшие годы выросли и вступили
в период между девичеством и женственностью. Слишком молодые, чтобы
кокетничать, слишком взрослые, чтобы встретить Хая поцелуями.
У более юных представителей семьи Барка таких сдерживающих
соображений не было, и они окружили Хая. Хай сам возложил на себя
обязанности по религиозному обучению детей царского дома, и несмотря на
охлаждение между царем и жрецом Ланнон не вмешивался в это дело. Не
разрешал, но и не запрещал. Хай провел своих учеников в просторную
гостиную дома.
Во дворе одна из нянек подождала, пока ее подопечные уйдут с Хаем,
прежде чем повернуться и отыскать глазами Тимона. Это была высокая девушка
с сильными плечами, тонкой талией и широкими бедрами. Ноги у нее прямые и
сильные, а руки с узкими розовыми ладонями изящной формы. Волосы у нее
были убраны и смазаны маслом по обычаю венди, потому что она была из
племени Тимона. Взятая в большом рейде, она не была рождена рабыней и
отличалась от покорных слуг, знавших только рабство. Ее стойкость и
независимость были такими же, как у Тимона. Кожа у нее чуть светлее, чем у
него, а зубы маленькие и ровные - и очень белые, когда она улыбнулась
Тимону.
Тимон резко наклонил голову, отдавая приказ, и девушка-рабыня - ее
звали Селена - кивнула в знак согласия. Когда Тимон со двора через кухню
пошел в помещения для рабов, она последовала за ним.
Он ждал ее в своей кршечной комнате с единственным тростниковым
матрацем. Она без колебаний подошла к нему и прижалась к мощным мускулам
груди, живота и бедер. Ее круглые груди, выставляющиеся из пурпурной
одежды дома Барка, прижались к Тимону.
Они прижимались лицами, принюхивались друг к другу, ко рту, к глазам,
к ноздрям, цеплялись друг за друга в своем желании.
- Когда я держу тебя, я снова король венди, а не рабский пес, -
прошептал Тимон, и девушка застонала от любви.
Нежными руками, которые могут насмерть сжать человека, Тимон снял с
нее одежду и отнес девушку на матрац. Склонившись над ней, он сказал: "Ты
будешь первой из моих жен. Будешь моей королевой и матерью моих сыновей".
- Когда это будет? - спросила она, и голос ее дрожал от сдерживаемых
чувств.
- Скоро, - пообещал он. - Теперь уже скоро. У меня есть то, за чем я
пришел, и я возьму тебя с собой за реку. Я стану величайшим королем
племен, а ты будешь моей королевой.
- Я тебе верю, - прошептала Селена.
- Мои царские высочества и прекрасные леди. - Дети завизжали от
восторга: такое обращение к ним Хая было одной из его шуток. - Сегодня у
меня для вас особое удовольствие! - Снова разразился ад. Удовольствия Хая
всегды были особыми.
- А что это? - затаив дыхание, спросила Имилце?
- Сегодня вечером вы встретитесь с пророчицей Опета, - объявил Хай, и
шум тут же стих. Самые маленькие не поняли, но их заразила общая
серьезность. Старшие дети слышали о пророчице, ее именем их пугали няньки.
И вот теперь им предстоит встретить это загадочное существо, и атмосфера
стала напряженной. Все застыли в предчувствии чего-то страшного и
сверхъестественного.
Анна высказала общую мысль, когда спросила потерянным голосом: "Она
нас не съест?"
Танит вошла, села и сбросила с лица полу плаща. Улыбнулась детям и
негромко сказала: "Я расскажу вам одну историю. - Улыбки и обещания было
достаточно, чтобы снять общее напряжение, все придвинулись к ней. - Это
история брака великого бога Баала и богини Астарты".
Танит начала рассказывать миф, служивший основой праздника Плодородия
Земли который отмечался каждые пять лет. В этом году, в 538 году от
основания Опета, праздник будет отмечаться в 106 раз. Начнется он завтра и
продлится десять дней.
Танит очаровала свою молодую аудиторию, говоря повелительным голосом,
которому ее учил Хай; она использовала жесты и манеры, также усвоенные под
руководством Хая. Хай смотрел на нее со смесью профессионального одобрения
и восхищения очарованного влюбленного.
За два года она утратила последние следы неотесанности, и хотя ей
всего двадцать лет, есть теперь в ней внутреннее спокойствие, ясность
мысли и выражения, соответствовавшие ее роли пророчицы и религизной
советницы нации. Неважно, что ее пророчества готовились и тщательно
репетировались Хаем Бен-Амоном, она произносила их и делала это
убедительно. Материальный успех Хая за последние два года во многом
объяснялся теми вопросами, которые задавали богатые купцы и торговые
синдикаты Опета, и ответами на них. Просители обычно оставались довольны
ответами Танит, хотя эти ответы всегда звучали сознательно двусмысленно,
чтобы застраховаться от обвинений. И разве главное, что при этом
соблюдались и интересы Хая Бен-Амона?
Таким же образом, несмотря на утрату царского расположения, Хай
