беспорядочными волнами. Когда справа открылся Малайская бухта, горбатый
кит в заливе выбросил фонтан воды и пара. Для праздных туристов,
собирающихся покинуть "Макдональдс" и расположенный за ним "Бургер Кинг",
это был чудесный день в солнечном раю. Кокосовые пальмы высотой по
шестьдесят футов встречали береговой бриз, постукивая ветвями, словно
клавишами пишущей машинки. Машина ехала вдоль побережья по
Саут-Кихеи-роуд, а мимо проходили женщины в легких нарядах. Слева от него
японцы в свободных рубашках играли в гольф. С другой стороны дороги волны
разбивались о великолепный белый песок, а цвет океана менялся от лазурного
до аквамаринового и до фиолетово-синего. Но у Цинка было отнюдь не
праздничное настроение.
Южнее Камаоле-Бич он разыскал нужный ему участок. Оставив машину
возле домика, он облегченно вздохнул. Говоря с Деборой из Гонконга, он
принял решение.
Он знал, что она придет в ярость, если он предложит медицинскую
помощь, поскольку с тех дней, когда ее мать умирала в психиатрической
лечебнице в Провиденсе, психиатры вызывали в ней параноидное состояние.
Можно было сообщить о ней полиции Мауи, но что, если она увидит их и
бросится бежать? В конце концов, он решил сам попытаться разобраться с
ней, зная, как сильно она любит мальчика. Теперь он был рядом, чтобы
защитить их сына.
Никто не ответил, когда он постучал в дверь.
Садовая тропинка вдоль одной стены домика вела к берегу.
Величественные эвкалипты нависали над блестевшим на солнце прудом.
Расположенная рядом тщательно ухоженная лужайка заканчивалась ослепительно
белым песчаным пляжем, побережье вдали манило его к себе. Виндсерферы
скользили по волнам, словно яхты, направляясь к Молокини-Айленд.
- Дебора?
Никакого ответа.
Его взгляд пробежался по берегу.
- Дебора, ты здесь?
Он шагнул на веранду.
Плюшевый мишка лежал на пороге открытой застекленной двери.
Справа в манеже виднелись детские ножки.
- Боже, нет, - простонал он, шагнув внутрь.
По поручням манежа полз богомол.
Из всех убийств, свидетелем которых ему доводилось быть, это было
самым ужасным. В манеже из-под огромной мягкой подушки выглядывали две
пухлые ножки. Крошечные пальчики, скрючившиеся после смерти, вцепились в
детскую пеленку, когда малыш боролся за жизнь.
Весь сжавшись, Чандлер поднял подушку. С выражением в миниатюре
повторяющим его собственное, маленькое посиневшее личико смотрело прямо на
него.
Она убила его, подумал он.
Цинк уже собирался позвонить в полицию, когда заметил женскую ногу за
дверью ванной комнаты. Убила его и покончила с собой, мелькнула у него
мысль - но она сменилась недоверием, когда он увидел тело Деборы. Кто-то
убил их обоих в течение последнего часа.
Мама.
Сын.
Дебора.
Цинк знал - кто.
Совершенно голая, с ногами на полу, с головой погруженной в воду, она
лежала лицом вверх, перегнувшись через край ванны. Пояс купального халата
был обмотан вокруг ее горла, один его конец плавал в пене вместе с прядями
белокурых волос.
Он разогнал воду рукой, чтобы очистить ее от мыла. Выкатившиеся из
орбит глаза с лопнувшими сосудами встретились с его глазами. Как всегда
бывает у наиболее сильно сопротивляющихся жертв, язык вывалился наружу, ее
зубы казались белыми, словно слоновая кость, на фоне посиневшего лица.
Умирая, она опорожнила и мочевой пузырь и кишечник, но его внимание
привлекли следы на ее грудях.
Цинк съел слишком много яблок, чтобы не узнать этого укуса.
Каким образом? - удивился он.
Дантист, мелькнула у него мысль.
Когда он услышал вой полицейской сирены, он уже знал, что убийца
вызвал копов, еще один анонимный звонок, вроде того, что сообщил о его
маме.
Как долго полиция Мауи будет держать его, пока будет вести
расследование - если и не в тюремной камере, то, по крайней мере,
привязанным к острову?
Не для этого ли было все сделано?
Чтобы выиграть время?
Дергая его, словно марионетку, ради интересов Кванов?
Цинк не спал с того времени, как они с министром Ки были в Пекине.
В его перегруженном мозгу все соображения здравого смысла ушли прочь.
Им завладели мысли, идущие из глубин лимбической системы.
- Я найду тебя, ты, ублюдок. И когда я сделаю это, я разорву тебя на
части голыми руками.
Гонолулу. 11:12 утра
Конная полиция не играет по правилам маркиза Кинсберри.
Особенно, когда те, против кого они борются, играют по законам
джунглей.
В аэропорту Гонолулу Цинк на день снял комнату в "Мини-отеле",
закупив кое-какие припасы, прежде чем закрыть дверь на два запора. При
помощи бритвы он распорол обложку своего паспорта, высвободив изнутри
другой паспорт. Прикрепив его в развернутом виде к зеркалу, он принялся за
работу.
Мужчина, выскользнувший из "Мини-отеля", чтобы сесть на борт
самолета, вылетающего в Азию, имел каштановые волосы, лысину на макушке и
толстые выпуклые очки. Усы на его верхней губе напоминали Тома Селлека, а
паспорт идентифицировал его как Барри Хорна.
Летя над Тихим океаном на восток, Чандлер записывал свои подозрения
на клочке бумаги.
Каким образом Кваны узнали о его матери и о его сыне?
Потому, что его номер в отеле "Блекфрайерс" подслушивался?
Кто предоставил ему этот номер?
Дэвид Онг.
Как удавалось Кванам оставаться неприкосновенными так долго?
Потому, что они были защищены продажным копом?
Кто выдал им карт-бланш для их преступлений?
Суперинтендант Дэвид Онг.
Если предположить, что Эван скрывался за подложными документами, кто
был в состоянии снабдить его ими?
Если следы на грудях Деборы совпадали с его прикусом, кто
рекомендовал ему дантиста в Гонконге?
Дэвид Трахнутый Онг, подумал он, складывая свои пометки в карман.
Ванкувер. 6:05 пополудни
Де Клерк был в своем кабинете, когда позвонил сержант из Мауи.
Услышав имена жертв, он вспомнил о звонке Деборы.
- Нам нужна его карточка дантиста, - сказал коп из Мауи.
Повесив трубку, де Клерк вспомнил битву Цинка с Вурдалаком.
Чандлер был непредсказуем, когда нож оказывался у его горла.
Начинаются неприятности, подумал Роберт. Серьезные неприятности.
Он позвонил Чану и Тэйт.
ЧАЙНЫЙ ДОМИК
Гонконг. Вторник, 28 марта, 8:02 пополудни
Дэвид Онг был обеспокоен.
Кваны зашли слишком далеко.
Охота за Чандлером грозила тем, что он сам попадется в расставленные
сети.
Настало время подвести итог.
Настало время уйти.
Суперинтендант провел день за телефонными разговорами с другими
копами: гавайской полицией, ФБР, КККП. Все они имели свои точки зрения на
причастность Чандлера к этому преступлению, от обвинения его в двойном
убийстве до утверждения, что его подставили. Следы укуса тоже упоминались.
Итак, был сломанный зуб. Конные хотели, чтобы он нашел дантиста в
Гонконге. Дантиста Кванов. Дантиста Онга. Что, если они свяжут всю цепочку
воедино?
Еще хуже, что никто не знал, где находился Чандлер.
Ничего не может более смертельно опасным, чем ловкий коп в бегах.
Ловкий коп с намерением посчитаться с Онгом.
Со штаб-квартиры ГКП на Арсенал-стрит он поспешил на юг к Куинзвэй,
чтобы сесть на трамвай. Если Чандлер сделал ставку на здание, то он будет
следить за стоянкой. Высокопоставленные чиновники не пользуются
общественным транспортом.
Сев в трамвай через заднюю дверь, он выбрал себе место так, чтобы
видеть и дверь и улицу. Словно мальчишка, он предпочел сесть впереди на
верхнем этаже высокого двухэтажного трамвая и следить за мелькающей мимо
Ванчей. Он задумался о том, кто является самым грозным человеком в
Гонконге, Немезидой для Триад и британской полиции. Венцом его желаний
было придушить Квана Кок-су, сведя тем самым свои бесконечные счеты с
миллионами, в то время как Триады проклинали его имя. Как и большинство
гонконгцев, он собирался выехать до 1997 года - сперва на Тайвань, затем в
Штаты - но осложнение с Чандлером убедило его, что уезжать нужно теперь
же.
Еще одна поездка ради денег.
Кваны задолжали ему.
Пока трамвай грохотал на запад, к Центральному Району, Онг следил за
машинами позади и уголками глаз за теми, кто садился в трамвай. Он
посчитал бы любое белое лицом признаком того, что нужно убираться. Полиция
Мауи подозревала, что Чандлер был в гриме.
Бросив монетку в ящичек возле водителя перед тем, как выйти, Онг
покинул трамвай у отеля "Хилтон". Оттуда он направился по Гарден-роуд к
Мид-Левелз, мимо резиденции губернатора и консульства США, высматривая
Чандлера на каждом шагу.
Остановка трамвая у Пика была строением со стеклянным фасадом,
скрывающим фуникулер, находящийся рядом. Онг подошел, когда трамвай был
готов отправиться, поэтому он вскочил в последний вагон, когда двери уже
заскользили, закрываясь. Сзади не осталось никого, кто бы следовал за ним.
Пик Виктории является самой высокой точкой на острове Гонконг. Его
склоны так круты, что небоскребы Центрального района кажутся наклоненными
назад вдоль его склона. Турист, сидевший по соседству с Онгом, поднялся и
согнулся под углом сорок пять градусов, чтобы сделать фотографию.
Полукруглые скобы в полу упирались в его каблуки. Кабель длиной в пять
тысяч футов плавно тащил трамвай по склону, в то время, как рука
суперинтенданта нащупывала револьвер в кармане. Город внизу являл собой
пурпурный ковер, усыпанный драгоценными камнями. Неоновые огни отражались
в черных водах пролива, а между шпилями, окаймляющими оба берега,
сгущались тени. За Жемчужной рекой, видневшейся на западе, заходящее
солнце краснело позади Португальского Макао. Колотя хвостом над туманными
холмами Коулуна и над Новыми Территориями на севере, дракон Красного Китая
приготовился сожрать британского Льва.
Трамвай делал пять остановок, поднимаясь на Пик.
Кеннеди-роуд и Макдоннелл-роуд: Ботанический Сад.
Боуэн-роуд: дикие обезьяны.
Мэй-роуд: самая крутая часть.
Баркер-роуд: красивейшие виды.
Высматривая Чандлера на одной из остановок, Онг заметил крысу. Крысы
всегда являлись одной из главных проблем колонии. Награда в двадцать
центов за хвост была когда-то обещана за уничтожение каждого грызуна.
Награда была отменена, когда рыбаки стали охотится за крысами столько
времени, что его не оставалось на рыбную ловлю.
Потребовалось восемь минут на путь от подножия до вершины, и трамвай
достиг Пик-Тауэр.
Для того чтобы въехать на склон по дороге требовалось больше времени,
поэтому если Чандлер охотился за Онгом, то его можно было сбросить со
счетов.
Зарытая на две трети в землю и выступающая на одну треть над
поверхностью, Пик-Тауэр противостояла ветрам до ста миль в час. Некоторые
из пассажиров охали и ахали, взирая на панораму, простиравшуюся внизу.
Другие же бодро затрусили по направлению к дорогим ресторанам. Онг свернул
налево по Харлеч-роуд.
Пик всегда был престижным местом для жизни в Гонконге. Раньше, когда
единственным транспортом для подъема и спуска были тележки кули, сэр
Эркюль Робинсон рекомендовал британской знати строить свои особняки здесь,
чтобы уберечься от сырости. Вплоть до Второй Мировой войны стоимость
недвижимости на Пике обуславливал белый цвет кожи его жителей. Статус
определялся тем, как высоко на склоне вы жили - игра, которую китайцы
приняли с готовностью, когда им было дозволено принять в ней участие.
