- Боже мой! - шепнул я. Со дна памяти всплыла полузабытая картина:
мы сидим на Седьмой Дракона у нагревательного куба в уютном,
заставленном книгами кабинете отца Главка, в сердце небоскреба,
вмороженного в вечный ледник, которым стала атмосфера этой планеты...
Именно тогда А.Беттик сказал, что, кроме всего прочего, пуститься в эту
одиссею его толкнула несбыточная надежда отыскать кого-нибудь из своей
родни - трех братьев и сестру. Их разлучили в детстве, вскоре по
окончании короткой учебы - если только ускоренный рост андроидов в
первые годы жизни можно назвать "детством". - Значит, он их все-таки
нашел...
- Двоих. Одного брата, А.Анттиба, и сестру А.Варрию.
- Они на него похожи? - спросил я. Старый поэт в Эндимионе
пользовался услугами андроидов, но я никого из них и не запомнил, кроме
А.Беттика, - слишком уж много событий разыгралось с головокружительной
стремительностью.
- Очень похожи. И в то же время во многом совсем другие. Может, он
сам тебе расскажет подробнее.
Рассказ Энеи близился к концу. Проработав на строительстве
города-стены на Грумбридже Дисоне Д шесть стандартных месяцев, они
вынуждены были отправиться дальше.
- Вынуждены? - переспросил я. - Опять из-за Церкви?
- Из-за комиссии "За мир и справедливость во Вселенной", если
точнее. Мы не хотели уходить, но выбора не оставалось: - В ее тоне было
что-то такое, что у меня мурашки пробежали по коже.
- Что это еще за комиссия "За мир и справедливость во Вселенной"?
- После объясню.
- Ладно, но объясни, пожалуйста, кое-что еще сейчас.
Кивнув, Энея выжидательно посмотрела на меня.
- Ты сказала, что провела на Иксионе пять стандартных месяцев, -
начал я. - Три месяца на Мауи-Обетованной, шесть месяцев на
Возрождении-Вектор, три месяца на Патаупхе, четыре стандартных месяца на
Амритсаре, месяцев шесть - так ведь? - на Грумбридже Дисоне Д.
Энея снова кивнула.
- И здесь, ты говоришь, провела около стандартного года?
- Да.
- Вместе это будет всего около тридцати девяти стандартных месяцев.
Три стандартных года и три месяца.
Она ждала. Уголки ее губ чуточку искривились, но не в предвестии
улыбки - скорее, она пыталась сдержать слезы. Наконец она проговорила:
- Ты всегда хорошо знал арифметику, Рауль.
- Мое путешествие заняло пять лет объективного времени, - мягко
сказал я. - Для тебя это около шестидесяти стандартных месяцев, но ты
отчиталась только за тридцать девять. Куда исчез двадцать один
стандартный месяц, детка?
В ее глазах заблестели слезы.
- Для меня прошло шестьдесят два стандартных месяца, неделя и шесть
дней. - Губы ее подрагивали, но Энея изо всех сил старалась говорить
небрежно. - Пять лет, два месяца и один день объективного времени, пока
корабль находился в состоянии С-плюс, примерно четыре дня на ускорение и
торможение и восемь дней полета в обычном пространстве. Ты забыл об
обычном полете.
- Ладно, детка. - Я заметил, что у нее дрожат руки. - Ты не хочешь
рассказать мне о недостающих... сколько там?
- Двадцать три месяца, неделя и шесть часов.
"Почти два стандартных года, - подумал я. - И она не хочет
рассказать мне, что с ней было за это время". Я еще ни разу не видел,
чтобы ей приходилось держать себя в руках с таким трудом, словно
преодолевая центробежную силу, разрывающую ее душу.
- Поговорим об этом после. - Сквозь открытую дверь она указала на
скалу к западу от Храма: - Смотри.
Я с трудом разглядел на узком карнизе какие-то фигуры - двуногие и
четвероногие. Нас разделяло несколько километров. Подойдя к рюкзаку, я
извлек бинокль и вгляделся в фигуры.
- Вьючные животные называются овцекозами, - пояснила Энея. -
Носильщики наняты на Пхари-Базаре и утром пойдут обратно. Видишь
кого-нибудь знакомого?
Еще бы! Синее лицо, полуприкрытое капюшоном халата, нисколько не
изменилось за прошедшие пять лет. Я вновь обернулся к Энее, но она явно
не собиралась больше говорить о недостающих двух годах. И я не стал
настаивать.
Пришла ее очередь задавать вопросы, и мы все еще беседовали, когда
появился А.Беттик. Рахиль и Тео заглянули к нам еще минут через пять.
Одну из циновок свернули, и под ней в полу перед открытой стеной
обнаружилась жаровня. Энея с А.Беттиком принялись стряпать ужин. За
вечер у нас перебывала масса народу, и со всеми меня знакомили - с
мастерами Джорджем Цзаронгом и Джигме Норбу; с двумя сестрами,
руководящими большинством работ по украшению перил, - Куку и Кай Сэ; с
Гьяло Тхондапом, облаченным в официальные шелковые одеяния, и Джигме
Тарингом, одетым в солдатскую форму; с монахом-учителем Чим Дином и его
наставником Кэмпо Нга-Вань Таши, настоятелем монастыря при
Храме-Парящем-в-Воздухе; с монахиней по имени Донка Ньяпсо и со
странствующим торговцем по имени Тромо Трочи изДхому; с Дзипоном
Шакабпой, назначенным далай-ламой руководить ходом работ; с
прославленным скалолазом и летуном-дельтапланеристом Лхомо Дондрубом -
пожалуй, одним из самых поразительных людей, какие встречались на моем
пути, и, как я впоследствии обнаружил, одним из немногих летунов, не
брезговавших выпить пива или преломить хлеб с дугпа, друкпа или друнгпа.
Ели мы дзампа и момо - жареный ячмень с овцекозьим маслом,
размоченный в чае до состояния однородной массы, из которой скатывают
шарики и едят с шариками из парового теста с грибами, холодным
овцекозьим языком, засахаренным беконом и кусочками груш, доставленными,
по словам А.Беттика, из сказочных садов Сиванму. Большинство гостей
пришли, когда начали раздавать миски: Лобсанг Самтен (А.Беттик шепнул
мне, что это самый младший брат нынешнего далай-ламы, уже третий год
монашествующий в Храме) и разнообразные друнгпа из лесистых расщелин, в
числе прочих отличный плотник Чжаньчжи Кенчжунь с длинными напомаженными
усами, переводчик Перри Самдап и Римси Кийпу, погруженный в горестные
думы молодой монтажник террас. Но не все монахи, заглянувшие в тот вечер
на огонек, были китайско-тибетского происхождения. В нашей компании со
смехом поднимали наполненные пивом глиняные кружки бесстрашные высотники
Харуюки Отаки и Кенширо Эндо, мастера по бамбуку Войтек Майер и Януш
Куртыка, и кирпичники Ким Бюнь-Сун и Вики Грозельш. Побывал у нас и
Чарльз Чи-кьяп Кэмпо - градоначальник Йо-куня, ближайшего наскального
города, сюаньилан, заодно управляющий делами всего духовенства Храма и
полномочный член обоих дзонгду, местных собраний старейшин, и еще
советник при йик-цанге (буквально "гнездо писем") - тайном органе из
четырех человек, следившем за успехами монахов и назначавшем всех
священников. Чарльз Чи-кьяп Кэмпо первым из всех выпил столько, что
отключился. Чим Дин и еще несколько монахов оттащили похрапывающего
градоправителя от края террасы и уложили его спать в углу.
Были и другие гости. Когда отгорели последние лучи заката и Оракул
со своими тремя собратьями озарил верхушки плывущих внизу облаков,
террасу заполняло никак не менее сорока человек. Да только я позабыл их
имена - в ту ночь мы съели безмерное количество дзампы и момо, выпили
море пива и заставили факелы в Цыань-кун-Су полыхать во всю мочь.
В тот же вечер, несколько часов спустя, я вышел справить нужду.
А.Беттик указал мне дорогу к туалетам. Я-то думал, что проще
воспользоваться краем террасы, но он объяснил, что в мире, где в
многоярусных жилищах все живут один над другим, подобное выходит за
рамки приличий. Построенные на скале туалеты были закрыты бамбуковыми
перегородками, а сантехника состояла из хитроумной сети труб и сливов,
ведущих в трещины, которые уходили глубоко в скальный массив; не забыли
здесь и про умывальники, вырубленные в каменных плитах. Были даже
душевые, где воду для мытья нагревало солнце.
Сполоснув руки и лицо, я вернулся на залитую лунным светом террасу,
слегка протрезвевший от холодного ветра. Стоя рядом А.Беттиком, я
устремил взгляд на переливающуюся огнями пагоду: толпа распределилась
концентрическими кольцами, а в центре стояла моя маленькая спутница.
Смех умолк, суеты - как не бывало. Один за другим монахи, архаты-святые,
монтажники, плотники, каменщики, настоятели, градоначальники и маляры
вполголоса задавали вопросы молодой женщине, и каждому она находила
ответ.
Казалось, я видел подобную картину совсем недавно. Мне
потребовалось не более минуты, чтобы припомнить: до цели путешествия
сорок астрономических единиц, мы тормозим, и Корабль показывает
топографическую схему звездной системы: солнце спектрального класса С с
одиннадцатью планетами, двумя поясами астероидов и бесчисленным
множеством комет. Здесь, в пагоде, солнцем определенно стала Энея, а все
мужчины и женщины обращаются вокруг нее так же неуклонно, как планеты,
астероиды и кометы на схеме корабля.
Опершись на бамбуковый шест, я взглянул при лунном свете на
А.Беттика.
- Ей надо проявлять осторожность, - негромко проговорил я,
тщательно произнося каждое слово, - а то ее начнут почитать, как богиню.
А.Беттик едва заметно кивнул:
- Они вовсе не думают, что мадемуазель Энея - богиня, месье
Эндимион.
- Это хорошо. - Я обнял андроида за плечи. - Это хорошо.
- Однако, - добавил он, - многие из них, вопреки всем ее стараниям,
убеждены, что она - Бог.
17
Энея оставляет дискуссионную группу, выходит к нам, и мы
рассказываем о прибытии Ордена.
- Чим Дин говорит, что далай-лама позволил им поселиться в старом
монастыре на Выдровом озере, - сообщаю я. - Под сенью Шивлиня.
Энея улыбается и молчит.
- Им запрещено пользоваться летательными аппаратами, - продолжаю я,
- но они вольны ходить повсюду. Повсюду.
Энея кивает.
Мне хочется схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
- И очень скоро они услышат о тебе! - выкрикиваю я, потеряв
терпение. - Миссионеры будут тут через неделю, если не завтра, и повсюду
станут совать свой нос - вынюхивать, выслеживать и передавать сведения
начальнику, и нам еще здорово повезет если это будут миссионеры, а не
солдаты!
Помолчав еще немного, Энея говорит:
- Нам повезло, что это не комиссия "За мир и справедливость во
Вселенной".
- А это еще что?
- Сейчас не время объяснять, Рауль, - качает она головой. -
Наверное, у них тут еще какое-нибудь дело, кроме... кроме искоренения
нонконформизма.
Еще в первые дни моего пребывания здесь Энея рассказала мне о том,
что происходит в Священной Империи: на Марсе мятеж палестинцов привел к
эвакуации властей и ядерной бомбардировке с орбиты; на территориях
Кольца Ламберта и Безбрежном Море вспыхнули восстания вольных торговцев,
не прекращается война на Иксионе и десятках других планет.
Возрождение-Вектор, где разместились огромные флотские базы (а при них
бесчисленные бары и бордели), гудит, как растревоженный улей. А
поскольку теперь основу Имперского Флота составляют звездолеты класса
"архангел", новости обычно запаздывают всего на пару дней.
Пожалуй, самым интригующим был слух, что один из этих "архангелов"
взбунтовался, бежал на Окраину и теперь устраивает набеги. Он нападает
на конвои Гильдии, причем стремится лишь вывести из строя транспорты без
особого ущерба для экипажей, и громит оперативно-тактические группировки
Имперского Флота, занятые подготовкой очередного похода на Бродяг по ту
сторону Великой Стены. В последние недели пребывания Энеи и А.Беттика на
